Моя капризная леди (СИ) - Мелевич Яна

— Кому-то из семьи МакГиннес придется вынести вопрос на рассмотрение, — наконец проговорил он. — Есть другие близкие родственники помимо сэра Терлака?

Я покачала головой и громко сглотнула.

— Муж предоставил мне право распоряжаться Аркантом и всеми прилежащими землями на случай своей... недееспособности, — я не стала говорить о смерти, отгоняя подальше непрошеные мысли.

— Вы женщина.

Боги, как меня взбесило упоминание собственного пола в контексте о праве. Будто наличие груди как-то мешало принимать решения касательно замка. Мое раздражение вылилось в рваный вздох, и я расцепила пальцы. Несколько долгих мгновений ушло на то, чтобы не высказать вслух по поводу услышанного.

— Не вижу проблемы, — чуть резче положенного ответила я. — Мы всего лишь объявим о пересмотре.

— Амалия, — попытался вмешаться Дункан, но я остановила его жестом и вперилась взглядом в судью.

Через минуту сэр Пер устало вздохнул.

— Надеюсь, что еще минимум три месяца не увижу вашу семью. Меня определенно сочтут сумасшедшим, — пробормотал судья, качая головой. — Женщина на совете.

Громче всех усмехнулся Эрик. Вот кому зрелище точно доставит удовольствие. Я даже не сомневалась: вскоре Далия узнает, в какую авантюру ввязалась ее сестра. И обязательно с приукрашенными подробностями.

Дрыгл подери, а еще несколько лет назад я считала женское движение за права оплотом безумия. Теперь же фактически возглавила его.

— Сэр Парсеваль, — позвал ворчливого старика Дункан, — нам нужно ваше заверение. Без него лэрда МакГиннеса не освободят из тюрьмы.

К счастью, на этот раз судья не спорил.

[1] Один из вариантов написания имени греческой богини правосудия — Фемиды. У римлян была Юстиция.

[2] Торий — химический элемент, принадлежащий к актиноидам; тяжёлый слаборадиоактивный металл. Впервые торий выделен Йёнсом Берцелиусом в 1828 году из минерала, позже получившего название торит (содержит силикат тория). Первооткрыватель назвал элемент по имени бога грома из скандинавской мифологии — Тора. Торий почти всегда содержится в минералах редкоземельных элементов, которые служат одним из источников его получения.

В 19 веке этот элемент использовали для изготовления калильных сеток в газовых светильниках. Но из-за пагубного влияния на организм от него позже отказались.

[3] Калильная сетка, газовая мантия или мантия Вельсбаха — осветительный прибор, в котором источником света служит сетка, содержащая оксиды редкоземельных металлов, нагреваемая горелкой. Используется явление кандолюминесценции — перенос энергии невидимой части спектра (инфракрасного излучения) в видимую.

Глава 83

— Мы хотим свои права!

— Дайте женщинам голосовать!

— Долой мужской произвол!

Паромашина остановилась, пропуская группу протестующих у здания советов. Я с ужасом смотрела на сотню женщин, которые шествовали по площади и выкрикивали лозунги. Как-то в Ландоре все эти митинги проходили мимо меня. А сейчас я столкнулась с ними лицом к лицу.

— Какого дрыгла происходит? — прошипела я, когда одна из воинствующих дам ударила ридикюлем молодого констебля. Мужчина попытался схватить ее, но на него сразу же набросилось еще несколько человек.

Женщины требовали равного отношения и возможности голосовать. Я не против. Однако ярость, с которой дамы бросались на любого мужчину, меня пугали.

— Маленькое представление, — улыбнулся Дункан и откинулся на спинку диванчика. — С такой поддержкой наши шансы на победу ощутимо вырастут.

— Я боюсь спрашивать, о чем речь, — мрачно изрек Гилберт.

В ответ раздался короткий смешок.

Прямо из дома судьи Пера нам пришлось поехать к градоначальнику. Глава Эдборга нашему визиту не обрадовался. Правда, присутствие его высочества сгладило сей неприятный момент. Бумага, подписанная Парсевалем, разрешила спор о пребывании лэрда МакГиннеса в заключение. Барон Грендмайер лично посетил начальника городской тюрьмы.

Гилберт мы нашли в одной из камер. Когда я ужаснулась условиям, Дункан шепнул, что это не самый жуткий вариант. Многие нарушители закона ютились по десять-двадцать человек или нелюдей в тесных клетках, где постоянно копошились крысы и риск поймать какую-нибудь инфекцию увеличивался в несколько раз. Иногда тюрьмы переполнялись так сильно, что женщин и мужчин селили вместе.

Разумеется, ни о какой заботе или нормальном отношении говорить не приходилось. А здесь хотя бы камера одиночная, сухая. И грязи немного, всего по углам клубилась пыль и что-то тихо шуршало под матрасом, набитым старой соломой.

Это так Г илберт сказал, сама бы я в жизни к такой гадости не притронулась.

— О женщинах, — примирительно улыбнулся принц Эрик и похлопал по коленкам, обтянутым черными брюками

— Люблю женщин, — задумчиво сказал Гилберт, на что я закатила глаза. — Что, милочка? Я говорил, как тебе идет это платье? Такая красавица. Моему племянничку страшно повезло. Главное, чтобы не проспал все на свете.

Я знала, что лэрд МакГ иннес просто шутил. Глупо, да. Но беспечностью тона и ребяческим поведением пытался меня приободрить. Сказать, что все будет хорошо. Ха-ха, если бы оно было так.

Нервно дернув шнурочку накидки, я прикусила губу. Весь мой сегодняшний туалет — сплошная скромность. Пуговицы застегнуты под самое горло, а темно-синий цвет ткани считался максимально нейтральным. Никаких рюшек, бабочек для отделки, лишь килт клана МакГиннес поверх наряда. Украшения тоже нельзя. Я прикрепила сбоку шляпку с несколькими короткими перьями и оставила локоны свободно падать на спину.

Без понятия, где все достал Дункан. Из моих вещей здесь был только килт. Его я взяла из замка по инерции. Каждый раз прикасаясь к мягкой шерсти и заворачиваясь в нее, я представляла себе Терлака. Не короля, не отца, не кого-то еще. Именно мужа, которого мне очень не хватало рядом.

А ведь мы так мало времени провели вместе. Когда я успела так привязаться к нему?

— Тебе надо успокоиться, — Эрик мазнул по мне светло-зеленым взором, пока паромашина разворачивалась. До нас долетали крики, но я почти не прислушивалась к ним.

— Не могу, — прошептала я одними губами и почувствовала, как лэрд МакГиннес сжал мою руку.

— Деточка, ты сильная. Клянусь дрыгловыми богами, такая женщина может все, — уверенно заявил он.

Переглянувшись с Дунканом, Эрик пристально посмотрел на меня. Когда пришло время выходить на улицу, он вдруг подался вперед и проговорил:

Я ошибался.

— В каком смысле? — мой дрожащий голос пустил петуха, а взгляд зацепился на толпу восторженных женщин всех слоев общество. От бедных до нескольких богатых дам. Сквозь стекло они казались мне чем-то далеким, нереальным.

— Из тебя бы вышла прекрасная королева, Амалия, — я вздрогнула и с изумлением уставилась на улыбающегося принца. — МакГиннес даже не представляет, какое сокровище ему досталось. И если он это не поймет, помни, что у тебя всегда есть дом, куда ты можешь вернуться.

Я сморгнула непрошеные слезы, но ответ так и остался невысказанным. Принц уже отстранился и выбрался наружу, подавая мне руку. Неожиданный комплимент подтолкнул меня вперед и через секунду я оказалась в окружении. Сотни женщин смотрели с несмелой надеждой. Будто от моего слова зависела судьба мира.

— Мы вас очень поддерживаем, — робко выдала одна из них. Юбка ее бордового платья колыхнулась от ветра, демонстрируя в провокационном разрезе стройные ноги.

Святые угодники, меня поддерживает девица из дома терпимости!

— С-спасибо, — пробормотала я и отвела взгляд.

Под слоем рисовой пудры на лице ночной жрицы любви пряталась усталость и какая-то обреченность своим положением. Я заметила еще с десяток девиц подобного сорта, от которых отворачивались даже кухарки, прачки и прочие представительницы различных сословий общества. Брезгливо морща носики, они сплевывали на мостовую и намеренно отходили в сторону, когда куртизанки громко скандировали лозунги.