Тотальный контроль - Дэвид Балдаччи

Каплан медленно направился к взятой напрокат машине. Скоро на это грязное поле придет ранняя весна: повсюду расцветут красные касатики, крохотные знаки, обозначающие местоположение останков самолета. Быстро наступала темнота. Он подул на холодные руки, чтобы согреть их. В машине его ждал термос с горячим кофе. Он надеялся, что записывающее устройство, именуемое в народе «черным ящиком» (хотя на самом деле он ярко-оранжевого цвета), подтвердит свою репутацию неуничтожаемости. Модернизированный вариант «ящика» был установлен на самолете, и 121 параметр, фиксируемый им, скажет многое о том, что же сделало полет 3223 роковым. На Л500 и «черный ящик», и записывающее голос устройство находились над туалетами в хвостовой части. Л500 никогда раньше не терял корпус. Этот полет станет проверкой надежности «черного ящика».

Печально, что человек остается беззащитным.

Двигаясь по небольшому подъему, Джордж Каплан застыл. В свете быстро убывающего дня в каких-нибудь пяти футах от него стоял высокий человек. Солнцезащитные очки скрывали пару синевато-серых глаз, фигуру в шесть футов и три дюйма венчали массивные плечи, мясистые руки и полнеющая талия. Ноги походили на телефонные столбы. Стареющий защитник средней линии — вот какая картина приходила на ум. Руки мужчина держал в карманах брюк, на поясе висел знакомый серебристый значок.

Каплан сощурился в наступающих сумерках.

— Ли?

Специальный агент ФБР Ли Соер шагнул вперед.

— Привет, Джордж.

Мужчины обменялись рукопожатиями.

— Что ты, черт возьми, здесь делаешь?

Соер окинул взором место катастрофы и посмотрел на Каплана. Его угловатое лицо украшали выразительные полные губы. Черные волосы Соера поредели и поблескивали сединой. Его высокий лоб и немного скошенный вправо нос, наследие былых событий, соответствовали внушительным размерам и придавали ему напряженный и властный вид.

— Когда американский самолет падает на американскую землю, что очень похоже на диверсию, агенты ФБР начинают немного нервничать. — Агент ФБР многозначительно посмотрел на Каплана.

— Диверсия? — усталым голосом переспросил Каплан.

Соер снова посмотрел на место катастрофы.

— Я проверил метеорологические сводки. Наверху не происходило ничего такого, что могло бы привести к этому. И самолет был почти новый.

— Ли, это еще не говорит о диверсии. Пока рано делать выводы. Ты же понимаешь. Черт побери, даже если есть хоть один шанс из миллиарда, мы будем искать, не произошло ли во время полета рассредоточение реверсной тяги, что могло привести к падению самолета.

— Джордж, есть одна часть самолета, которая меня особенно интересует. Мне бы хотелось, чтобы ты ее внимательно осмотрел.

Каплан фыркнул.

— Потребуется время, пока мы извлечем ее из этого кратера. А когда мы это сделаем, большинство обломков можно будет держать в руке.

Ответ Соера чуть не подкосил Каплана.

— Эта часть не находится в кратере. Она довольно большая: правое крыло вместе с двигателем. Мы нашли его минут тридцать назад.

Целую минуту Каплан стоял как столб, уставившись в непроницаемое лицо Соера. Соер подтолкнул его к своей машине.

Арендуемый Соером «Бьюик» умчался как раз в тот момент, когда погасили последние языки пламени от рейса 3223. Вскоре ночь окутает яму глубиной в тридцать футов, ставшую грубым монументом неожиданно оборвавшейся 181 жизни.

Глава 10

Самолет «Галфстрим» прочертил полосу в небе. Роскошный салон напоминал холл шикарного отеля. Он был целиком обит панельной обшивкой, оборудован креслами из коричневой кожи, заполненным до отказа баром, за которым стоял бармен. Сидней Арчер устроилась на одном из огромных кресел и закрыла глаза. На лбу у нее лежал холодный компресс. Когда она наконец открыла глаза и сняла компресс, у нее был вид человека, напичканного транквилизаторами: веки тяжелы, движения вялы. В действительности же она не воспользовалась ни лекарствами, ни содержимым бара. Ее разум отключился: сегодня муж погиб в авиационной катастрофе.

Она осмотрела салон. Квентин предложил, чтобы она вместе с ним полетела домой на самолете «Трайтона». В последнюю минуту к ним присоединился Гембл, причиняя ей еще большую боль. Сейчас он находился в своем личном салоне в хвостовой части самолета. Она молила Бога, чтобы он там оставался на протяжении всего полета. Она подняла глаза и увидела, как Ричард Лукас, шеф внутренней безопасности «Трайтона», пристально наблюдает за ней.

— Отдохни, Рич. — Квентин Роу прошел мимо шефа безопасности и направился к Сидней. Он сел рядом с ней.

— Как у нас дела? — тихо спросил он. — На борту есть валиум. Постоянный запас для Натана.

— Он принимает валиум? — Сидней удивилась.

Роу пожал плечами.

— На самом деле его принимают те, кто путешествует вместе с Натаном.

В ответ Сидней выдавила слабую улыбку, которая тут же исчезла.

— О Боже, не могу поверить в это. — Красными от слез глазами она уставилась в окно. Потом закрыла руками лицо. И проговорила, не глядя на Роу: — Знаю, все это плохо, Квентин. — Ее голос дрожал.

— Никому не запрещено путешествовать в свободное время, — быстро проговорил Роу.

— Не знаю, что и сказать...

Роу поднял руку.

— Послушай, не будем здесь об этом говорить. Мне надо кое-что сделать. Если что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Сидней признательно посмотрела на него. Когда он исчез на другой половине салона, она откинулась на спинку кресла и снова закрыла глаза. Слезы струями текли по ее опухшим щекам. Из передней части салона Ричард Лукас в одиночестве продолжал наблюдать за ней.

У Сидней вырывались рыдания всякий раз, когда она вспоминала последний разговор с Джейсоном. В гневе она оборвала его, повесив трубку. Глупый, мелкий, не имеющий значения эпизод, какой тысячу раз случается во многих счастливых семьях. Неужели ему суждено стать последним в их жизни? Она вздрогнула и ухватилась за подлокотники. Все ее подозрения последних месяцев. Боже! Он так много трудился, чтобы получить новую прекрасную работу, а она представляла его в ложном свете как мужчину, укладывающего в постель новых привлекательных женщин. Чувство вины росло. Вся ее оставшаяся жизнь будет омрачена этим единственным, ужасным подозрением в отношении человека, которого любила.

Открыв глаза, она изумилась. Рядом сидел Натан Гембл. Сидней поразилась, увидев нежное выражение его лица. Такого раньше за ним не замечалось. Он предложил ей стакан, который держал в руке.

— Бренди, — сказал он хриплым голосом, смотря мимо нее на черное небо в иллюминаторе. Увидев, что она не решается, он взял ее руку и вложил в нее стакан. — Как раз сейчас вам не нужна ясность мысли. Пейте.

Она пригубила стакан, и теплая жидкость полилась в ее рот. Гембл откинулся в кресле и дал Лукасу знак уйти. Глава «Трайтона» рассеянно тер подлокотник, оглядывая салон. На нем не было пиджака, рукава рубашки были закатаны и открывали удивительно мускулистые руки. Далеко позади гудели двигатели самолета. Ожидая, когда Гембл заговорит, Сидней почти чувствовала, как электрический ток с бешеной скоростью пронзает ее тело. Она видела, как Гембл полностью уничтожает людей на всех уровнях власти безжалостным пренебрежением к их личным чувствам. Сейчас же даже сквозь пелену огромного горя она увидела совсем другого, более приятного человека.

— Мне очень жаль вашего мужа.

Сидней неясно ощущала, что Гемблу очень неловко. Его руки постоянно двигались, словно подыскивая положение, соответствующее маневрам его чересчур активной мысли. Выпив еще глоток бренди, Сидней взглянула на него.

— Спасибо, — выдавила она.

— Я не знал его лично. В такой большой компании, как «Трайтон», черт подери, радуешься, если знаешь десять процентов менеджеров. — Гембл вздохнул и, словно заметив непрекращающийся танец своих рук, сложил их на коленях. — Конечно, мне была известна его репутация, он быстро продвигался вверх. Судя по всему, из него вышел бы очень хороший руководитель.

При этих словах Сидней поморщилась. Она вспомнила новость, которую ей сообщил Джейсон в то утро. Новая работа, пост вице-президента, новая жизнь для них всех. А теперь? Она быстро допила бренди и сумела подавить вырывавшиеся рыдания. Когда она снова взглянула на Гембла, он смотрел ей прямо в глаза. — Мне бы хотелось кое-что узнать прямо здесь, хотя сейчас чертовски неподходящее время. Я понимаю.

Он умолк и продолжал изучать ее лицо. Сидней снова собралась с силами. Стараясь подавить дрожь, она пальцами инстинктивно вцепилась в подлокотники. Проглотила огромный комок, застрявший в горле. Глаза председателя уже не смотрели ласково.

— Ваш муж находился на самолете, летевшем в Лос-Анджелес. — Он нервно облизал губы и наклонился к ней. — Его дома не было.

Сидней механически кивнула, точно зная, каким будет следующий вопрос.