Школа для мальчиков Кассандры Френч - Эрик Гарсия

Дело кончилось тем, что я дала ему новую синюю тетрадь и мелок (карандаши и ручки в свое время послужили для подготовки неудавшегося побега, и с тех пор я не допускала их появления в подвале), и он принялся за работу, сочиняя новый ответ.

Я тем временем занялась Оуэном, чья работа как всегда была безупречной. Когда я поставила последнюю пятерку, он уже с нетерпением ждал своих золотых звезд и шоколадок. Мы вдвоем еле-еле нашли в таблице успеваемости место для новых звездочек.

– Ты молодчина, Оуэн, – сказала я. – Я горжусь твоими успехами.

Он вспыхнул, и я вручила ему полплитки шоколада, который он немедленно развернул и съел. Я знала, что ему не придет в голову бросить обертку на пол; Оуэн давно и успешно завершил курс по соблюдению чистоты.

Потом, уже заперев подвал, я подумала, что мне все труднее оценивать достижения Оуэна. Дело не в отсутствии прогресса, я чувствую, что скоро Оуэн воспримет все, что я могу ему дать. Настанет час, когда птенцу пора покинуть гнездо. Во время нашей первой встречи с Оуэном на стадионе «Доджер» он почему-то решил, что я буду в восторге, если незнакомый парень, от которого за версту несет пивом, прижмет меня к бетонной стене и начнет целовать. Я подумала, что такое поведение типично для большинства мужчин, которые населяют нашу планету: он был груб, неопрятен, жесток и таил в душе глубокую обиду на женщин.

Сегодня, спустя всего год и три месяца, его не узнать, словно неандертальца, который надел кроссовки. Оуэн доброжелателен, внимателен, серьезен, чуток, весел и остроумен. Я не сомневаюсь, что он будет уважать женщин дома, на работе и в любом другом месте, не утратив при этом сексуальности и мужественности. Покинув Пансион для мальчиков Кассандры Френч, Оуэн Картер станет образцовым гражданином, идеальным другом, прекрасным мужем и любовником. Но он будет уже не мальчиком. Получив диплом и выйдя из подвала, он получит право называться мужчиной.

Когда я думаю об этом, у меня на глаза наворачиваются слезы.

Урок № 4

Как услышать то, что хочешь услышать

Пять сорок пять утра. Телефонный звонок. Догадайтесь, кто звонит…

– Гутен морген. Их… я гулять по улица унд… эта леди… как это сказать…

Господи, турист. Мамуля пустила в ход свои чары, напав на какого-то несчастного немца, одуревшего от перепада во времени.

– Да, я все знаю. Сумасшедшая в домашнем халате. Она попросила вас позвонить мне. Сэр, я советую вам повернуться и идти прочь, причем как можно быстрее. Так вы избавите себя и меня от многих неприятностей.

В трубке стало тихо. Может быть, его телефон оснащен переводчиком?

– Ваша мама сказать… вы приехать к ней в полдень. Полдень? Я правильно сказал?

– Да, – бормочу я. – Скажите, что я приеду. А теперь отключите трубку. Ступайте осматривать достопримечательности.

– Достопримечательности?

– Голливудский бульвар, Диснейленд. Ступайте. Бегите. Держитесь подальше от этой женщины. Она ненормальная. Она убьет ваших детей и съест их мозг.

– Дас киндер? – встревоженно уточнил голос в трубке.

– Я, я! – закричала я. – Как Гензеля и Гретель.

Это решило дело. От ужаса этот тип забыл отключить телефон, и около минуты я слышала, как все семейство возбужденно галдит по-немецки. Приятно в шесть утра слушать немецкие проклятия; это помогает собраться с духом накануне грядущего дня и быть готовой к любым неожиданностям.

Или почти к любым. Утром в офисе меня поджидали еще два сюрприза.

Не успела я пройти и шести футов по коридору двадцать третьего этажа, как услышала уже знакомый голос Стюарта Хэнкина:

– Ты не ответила на мои звонки!

Я медленно обернулась, как делают в фильмах актрисы, когда хотят выглядеть отстраненно и в то же время чувственно, и в результате растянула шею. Черт, как это удается Сандре Баллок?

Стюарт поднялся с мягкого кожаного кресла и подошел ко мне.

– Вы мне звонили? – холодно спросила я. – А я и не знала. Эти автоответчики в офисах, знаете ли…

– Я оставил сообщение на домашнем телефоне.

– Откуда вам известен мой номер?

– У меня есть связи, – зловеще сказал он и быстро добавил: – На вашей студии. Мой кузен работает в отделе кадров. Я попросил его заглянуть в ваше дело. Вы получили цветы?

– Так они были от вас? Видите ли, у меня аллергия, и мне пришлось их выбросить. Я даже не прочла глупости, которые вы написали на карточке.

– Ага, – он улыбнулся. – Значит, прочли.

– Нет. Просто я решила, что если карточку написали вы, то скорей всего там нет ничего, кроме глупостей. Или пьяных сантиментов.

Я повернулась и пошла по коридору к своему кабинету, размышляя, хочу ли я, чтобы он последовал за мной. Он пошел следом.

– Я это заслужил, – сказал он, подстраиваясь под мой шаг. – Я наговорил ужасных вещей, в нормальном состоянии мне бы это и в голову не пришло. Я был не в себе, и вы попали под горячую руку.

– Мне так не показалось, – заметила я. – За полчаса до того, как я попала «под горячую руку», вы были весьма учтивы и вполне вменяемы.

– Когда мы разговорились, я уже был не в своей тарелке, а потом еще немного выпил и забыл о тормозах.

– Вы считаете, это может служить оправданием?

– Нет, вовсе нет. – Должна признать, просить прощения он умел, возможно, именно поэтому при дневном свете он выглядел еще красивее. Там, где Дэниел был узким, Стюарт был широким. Там, где его брат был хрупок, Стюарт – мускулист и подтянут. А крючковатый нос… честно говоря, это была всего лишь небольшая горбинка.

Он сдержанно улыбнулся и присел на краешек стола.

– Буду с вами откровенен. Я хотел стать крутым владельцем знаменитого ночного клуба и не сомневался, что имидж моих инвесторов будет работать на меня. Поможет мне попасть в колонку сплетен и все такое. Но первые несколько недель в клубе не оправдали моих ожиданий. Я вложил в это заведение уйму денег и времени, а народу почти нет. Реклама не работает, пресса молчит, точно никакого клуба и нет. – Бедняга старался не смотреть мне в глаза. Он уставился на бежевый ковер под ногами и тяжело вздохнул. – Когда я затеял всю эту историю с ночным клубом, у меня были кое-какие сомнения. Может быть, стоило прислушаться к тому, что говорил мой отец, и вложить деньги в больницу или склад… или просто устроить нормальный, обычный клуб вместо дурацкого тематического бара…

– М-да, – осторожно сказала я. Мало-помалу я начала понимать, что я нажала на нужные кнопки, да только не вовремя. Подобное случается со мной нередко. Порой я становлюсь настоящим экстрасенсом. – И тут появляюсь я и говорю все, что я думаю об этом заведении…

– Подтверждая мои наихудшие опасения, – улыбнулся Стюарт и пригладил свои густые волосы. – Да, все было именно так.

Моя бабушка время от времени стряпала ужасное блюдо из чечевицы, гороха, свеклы и субпродуктов, которое когда-то готовили у нее на родине. Она смешивала эти продукты, потом кипятила смесь, процеживала и снова кипятила. В какой-то момент на поверхности появлялся толстый слой серой пены. Бабушка снимала ее и выбрасывала в раковину, а моим делом было проследить, чтобы слизистая пенка прошла через водосток. Пахла эта грязная слизь как немытые ноги. Я стояла у раковины, и внутри у меня все сжималось. Слушая рассказ Стюарта, я вспомнила ощущение, испытанное в детстве.

– Мне очень жаль, – сказала я и для пущей убедительности повторила свои слова несколько раз. – Если бы я знала…

– Но ты не знала, – ответил он. – Не надо извиняться. Ты была абсолютно права. Этот бар – полный кошмар, затея с собаками не работает, и на меня уже подано два иска. Один тип наступил в лужу мочи, и я подозреваю, что собаки здесь ни при чем, а второй…

– Подавился собачьей галетой?

– Косточкой. На мое счастье, он оказался приятелем бармена. Мне остается признать, что идея с баром провалилась, и жить дальше. В субботу мне предстоит встреча с главным инвестором, будем решать, как добиться, чтобы это заведение приносило доход.

Снести его и поставить на его месте торговые ряды, мелькнуло у меня, но вместо этого я спросила:

– Есть идеи?

– Одна. Избавиться от собак и переключиться на диких хорьков. А клуб переименовать в «Хищный оскал».

Меня все еще мучила совесть, и мне не хватило духу его критиковать. Я решила последовать примеру своей матери, – сталкиваясь с ситуацией, в которой она не может сказать ничего конструктивного или позитивного, она жизнерадостно восклицает: «Здорово!»

Стюарт не удержался от смеха.

– Ты решила, что я серьезно? Я просто пошутил. Господи, Кассандра, должно быть ты считаешь меня законченным идиотом.

– Скорее извращенцем. Сначала собаки, теперь хорьки. От таких вещей любой женщине становится не по себе.

– Знаешь, что… – он спрыгнул со стола и подошел чуть ближе ко мне. Я обнаружила, что мне тоже хочется подойти к нему поближе. Эй, Кесси, держи себя в руках! Не спеши, пусть все идет своим чередом. – Мне хочется загладить свою вину.