Рассказы - Катарина Причард

В толпе началось движение. Люди переглядывались и опускали глаза. Их жалкие отрепья, остатки чужой роскоши, на женщинах — яркие шарфики и пестрые свитера, надетые поверх замусоленных платьев, — придавали им странный и нелепый вид.

Все они были кареглазые и черноволосые, но цвет кожи у них был разный — от болезненно-желтого до темно-бронзового. Женщины были светлее, мужчины темнее. У большинства были расплющенные носы и толстые губы, но у некоторых черты лица были тонкие и правильные, и только глаза выдавали их туземное происхождение.

— Где Молли? — спросила миссис Бойд. — Я разрешила мистеру Эдуарду отвозить ее в кино по субботам, когда он сам ездит в город. Но на прошлой неделе она с ним не вернулась. Хотя он ждал ее целый час.

— Молли просто помешалась на кино, — фыркнула Руби.

— Это ее дело. Но как можно исчезать так внезапно! Она знает, сколько у нас сейчас забот, когда коровы возвращаются с пастбищ. Мистер Филипп и мистер Эдуард с ног сбиваются. Нынче утром мне самой пришлось отвозить почту. Молли очень нужна нам, она помогает доить коров и кормить телят.

— Молли славная девочка, — сказал Альберт.

— Но где она? Что случилось?

Толпа заволновалась. Этот вопрос был им явно неприятен, и они хотели уклониться от ответа. Слышались только какие-то неясные восклицания и предположения. Ни страха, ни удивления не чувствовалось, но все были как-то расстроены, и казалось, что им было неловко и смешно слушать вопросы миссис Бойд.

Миссис Бойд поняла, что они скрывают Молли. По-видимому, девочкой овладел какой-то странный каприз: таинственный зов зарослей, желание уйти к своим.

— А вы знаете, что Билл Библемун заболел воспалением легких и умер в больнице на прошлой неделе? — спросил кто-то.

Все живо подхватили эту тему.

— Какие были похороны, миссис Бойд!

— Капитан Армии Спасения сказал, что Билл попадет прямо в рай, потому что он был хорошим христианином.

— Что правда, то правда. Он кричал об этом на всех уличных сборищах и пел псалмы, даже когда бывал пьян.

— Какие красивые молитвы читали по нем.

— Да, о том, как он умылся кровью агнца, и о том, что грехи его стали белее снега.

— А дети у нас все переболели корью, — похвасталась Руби.

— Ну, а что случилось с Уили Вильямсом? — спросила миссис Бойд. — Он еще в прошлом месяце должен был прийти ко мне нарезать жердей для забора.

Говор смолк, из-под опустившихся ресниц метнулись настороженные взгляды. Слышались покашливания и хриплый шепот.

— Он уехал на север, — сказал Джордж.

— Ты хочешь сказать, что его посадили? Что же он натворил на этот раз?

— Знаете, миссис Бойд, Уили не виноват, — сказала Тилли Льюис. — Джо Уиггинс заявил, что у него из загона убежало несколько бычков, и предложил Уили по два шиллинга за каждого бычка, которого он поймает и приведет назад. Уили привел ему пару неклейменых бычков. Конечно, он думал, что это бычки мистера Уиггинса.

— Еще бы, по два шиллинга за штуку! — заметила миссис Бойд.

— Ну а когда инспектор обнаружил на бойне у Джо Уиггинса рыжие шкуры двух безрогих бычков, то мистер Уиггинс свалил все на Уили, и Уили получил за это два года.

— Все знают проделки Джо Уиггинса, — согласилась миссис Бойд. — Но Уилли не следовало трогать неклейменых бычков.

— Ах, миссис Бойд, Уили не такой. Он же без коров и быков жить не может. Но когда у него нет работы, он просто места себе не находит. Ему лишь бы при скоте быть.

— Я знаю, — добродушно засмеялась миссис Бойд. — Боюсь, что он не раз угонял и наших телят с дальних пастбищ. В прошлом году большинство стельных коров вернулось без телят, как будто мор на них напал.

— Когда корова телится в зарослях, миссис Бойд, то ведь и динго может схватить теленка, а не только…

— А не только Уили? Безусловно. Но я ставлю на Уили. Думаю, что все же Джо Уиггинсу наших телят досталось больше, чем диким собакам.

Лошадь, щипавшая молодую траву, сделала несколько шагов в сторону, и у входа в одну из хижин миссис Бойд увидела мужчину, спящего перед тлеющим костром. От влажного одеяла, которым он был укрыт, поднимался пар.

— Кто это? — спросила она.

— Это Чарли, — ответила непрерывно кашлявшая женщина. — Он болен.

— Лучше спрячьте эту бутылку, — посоветовала миссис Бойд. — Если инспектор заглянет сюда, кой-кому достанется за продажу Чарли этого лекарства. Откуда у него только деньги берутся на выпивку?

— Лавочники иногда покупают его рисунки для реклам.

— Он не лишен таланта, этот Чарли, — объяснила миссис Бойд своей спутнице. — Самоучка. Вы не могли бы показать мисс Аллисон несколько его рисунков, Лиззи?

Жена Чарли скользнула в хижину и вернулась, держа в руках черную ученическую тетрадь. Мисс Аллисон спешилась, чтобы посмотреть на рисунки — наброски людей и животных, изображение футбольного матча и финиша скачек.

Гордость за Чарли, почтительный интерес к рисункам, тревожное ожидание отражались на лицах друзей и родственников.

— Ну! — Миссис Бойд дернула повод и выпрямилась в седле. — Вы надумали наконец сказать мне, что с Молли? — спросила она с улыбкой, но очень твердо.

Выражение лиц вокруг нее сразу изменилось. Наступило хмурое, недоброжелательное молчание.

И вдруг раздался радостный возглас Тилли Льюис:

— Смотрите-ка, ведь это миссис Джексон! Ее скрутил ревматизм, но она поднялась и даже шляпу надела ради гостей!

Высохшая старушка в аккуратной черной шляпке шла через поляну. В ее истрепанном черном платье и потертом сером жакете чувствовалось трогательное старание сохранить приличный вид.

— Доброе утро, Мертл, — сказала миссис Бойд. — Мне очень жаль, что у вас ревматизм.

— Чего же удивительного, мисс Энн. — Метиска держалась с достоинством. Ее поблекшие глаза, обведенные черными кругами, смотрели снизу вверх на приятно улыбающуюся, свежую, пышущую здоровьем женщину на статной лошади. — Я не привыкла жить под открытым небом.

— Конечно, — согласилась миссис Бойд.

— Вы же знаете, что я выросла в миссии и служила в лучших здешних семьях, а теперь… Вы бы свинью не стали держать там, где мне приходится жить теперь.

— Нехорошо это, миссис Бойд, — пробормотал Джордж.

— Конечно, нехорошо, — опять охотно согласилась миссис Бойд, — но что я могу сделать? Вы согласитесь пойти в приют для престарелых, если мне удастся вас туда устроить, Мертл?

— Я уже побывала там. Полиция отправила меня туда из больницы после приступа ревматизма. Но я сбежала оттуда.

— Да, миссис Бойд, она сбежала оттуда, — подтвердило несколько взволнованных голосов. — Ей пришлось пройти сто тридцать с лишним миль, чтобы добраться сюда.

— Я не могла жить взаперти с кучей опустившихся старух, которые всячески оскорбляли меня. Я никогда не якшалась с кем попало. Я всегда была приличной женщиной, мисс Энн.

— Да, да, миссис Бойд, она ужасно приличная, — подхватил целый хор голосов.

— Никто не может этого отрицать.

— Я хочу только одного — умереть в своем собственном доме, как все приличные люди. Ведь дом, который ваш отец, мисс Энн, дал мне и Тому, — это мой дом. Мистер Генри не имел права выбрасывать нас оттуда.

— Она не хуже какого-нибудь старого туземца, тоскующего по охотничьим угодьям своих предков, — цинично заметил Альберт. — Они всегда хотят умереть в родных местах; только будучи метиской, миссис Джексон требует еще и крышу и постель.

— Я подумаю, Мертл, чем помочь вам, — обещала миссис Бойд.

— Забавно, не правда ли? — Альберт поднял глаза на миссис Бойд, небрежно отклонив назад свое стройное тело. — Вы внучка одного из первых поселенцев, который перестрелял больше чернокожих, чем кто-либо другой в этой стране. Миссис Джексон внучка одного из тех немногих, кто уцелел, и связана родственными узами с лучшими белыми семьями в округе. Но вы владеете землей и вас защищает закон, а если она попробует попросить в усадьбах еды или старой одежды, на нее натравят собак.

— И во всем округе нам разрешают селиться только здесь, — добавил чей-то голос.

— Придется принимать какие-то меры, — заявила миссис Бойд.

— Какие же? — спросил Альберт. — Вся земля вокруг разобрана. Она стала теперь частной собственностью. Нам не разрешают работать на рудниках. Нам не разрешают продавать рыбу, которую мы ловим, не разрешают ни охотиться, ни ставить капканы. Фермеры не хотят нанимать нас. Нас не берут на дорожные работы. Нам разрешается только получать наш жалкий паек и гнить заживо… Впрочем, идут разговоры, что нас собираются загнать в одну из этих проклятых резерваций, где больным туземцам — жалким остаткам прежних племен — разрешено спокойно доживать свои дни. Простите, что я повторяю местные сплетни.