Разговор. Игра внутри - Леонид Клешня

– Держи, сейчас мне абсолютно непонятно, что за набор слов ты тут выпалил. Приди в себя и завтра часов в одиннадцать утра с более-менее понятным монологом приди ко мне в кабинет и расскажи, сможешь?

– Да, Вадим Николаевич, завтра в одиннадцать у вас в кабинете, а где кабинет?

– В здании «Параллели», поэтому в половину позвони по номеру на визитке. Или я возьму, трубку или Виктория, и тебя сориентируем, а сейчас мне надо на встречу, так что я тебя покину.

Вадим посмотрел на кивающего юношу, хоть его и раздирало любопытство, поскольку слова профессора и юноши резанули его сознание и он вспомнил свой спор с Александрой, когда она рассказывала ему факты о возникновении жизни и о том, что теория, принятая наукой, невозможна в силу самой науки, что появление жизни невозможно в силу случая. Вадим тогда привел в качестве аргумента тот факт что на телефоне и часах, которые приводила ему в пример Александра, указано имя производителя, а в одноклеточном организме подпись отсутствует, и юноша говорит об обратном, но сейчас он не готов дать вразумительный ответ, и Вадим это видел, поэтому дал ему время.

Он вышел на улицу, и Антон повез его к Николаю Борисовичу.

Вадим направлялся по газону к беседке и смотрел на звездное небо. Время было позднее, но он думал, что если кто и может помочь ему в его вопросе, то только Николай Борисович, но он пока не понимал, как его об этом попросить и готов ли сам Вадим к такого рода работе, но все же переступил порог беседки и увидел добродушно встречающего Николая.

– Вадим, проходи, я тут решил приготовить мясной салат, будешь?

– Да, я бы перекусил.

– Отлично присаживайся.

Вадим присел за стол, Николай разлил вино в бокалы и наложил две порции салата, поставил все на стол и присел напротив. Они принялись есть, спустя пару минут тишины Николай заговорил:

– Вадим, я могу тебя поздравить, руководство Совета хочет с тобой встретится лично.

– Так себе поздравление, чему радоваться?

– Ну привет, приехали, Вадим, если войти напрямую в руководство, можно получить доступ к пониманию вектора направления движения нашей системы.

– Насколько я понял, в составе руководства есть человек, говорящий по-русски, этого мало?

– Вадим, одна голова хорошо, а две – неприлично хорошо.

– И все же, чем обязан?

– Завтра в ночь мы будем вылетать, встреча пройдет в Москве.

– Вы будете со мной?

– Конечно, или ты против?

– Нет, а вам полностью проведение встречи делегировать нельзя?

Борис Николаевич рассмеялся.

– Вадим, ну неужели тебе ничего не надо? Неужели тебя ни капли не волнует направление развития населения, и ты не хочешь на это влиять?

– Мне многое надо, но все, что касается власти и влияния, меня не интересует.

– Ну неужели, – отложив приборы, удивился Николай. – А ну-ка удиви меня, что вдруг понадобилось великому и ужасному Цветаеву, и чем наконец-то ему могут помочь никчёмные смерды?

– Не надо иронизировать, Николай Борисович, я столкнулся с трудностями и дилеммой.

– Вадим, ну именно в этом и есть смысл. Ты помогаешь нам, мы помогаем тебе, давай без философии, говори, что надо, а я займусь этим вопросом, а-то уже обленился.

– Сложный вопрос в плане этики, но проблема есть. Мои исследования по основному направлению заходят в тупик, все это связанно с нашим продвижением в работе, и теперь нам необходимо перейти на новый этап исследований и экспериментов.

– Заинтриговал, но скажи уже прямо.

– Мне нужны мозги мертвых людей и, что еще сложнее, живых!

Николай Борисович замолчал и встал из-за стола, но тут же уселся обратно.

– Тебе трепанации нужны? – настороженно поинтересовался он.

– Пока это имеется – наш нейрохирургический центр проводит операции на головном мозге на бесплатной основе, но не получает нужный доступ к материалу, потому что мы не можем вскрывать сам мозг.

– Вадим, а в какой такой области тебе вдруг потребовались мозги живых людей, что и где я пропустил?

– В моем основном направлении – перенос и оцифровка сознания.

– А почти сотни МРТ, что ты уже поднакопил, недостаточно?

– Нет, оно не дает картинку мозга на молекулярном уровне.

– Вадим, как ты себе это представляешь?

– Да я не знаю! – не выдержал Вадим. – Я сам в шоке. Когда брался за это, даже не предполагал, что надо будет вскрывать черепа людей и резать их мозг на тысячу слоев, и роль мясника мне самому не нравится, но сделать я ничего не могу. Да, обезьяны, куры, мыши – это хорошо, но в мозге миллиарды соединений, и у нас уйдет не один пяток лет на изучение, и чем раньше мы приступим, тем быстрее получим результат.

– Вадим, это сложный вопрос, и я не дам тебе ответ прямо сейчас, но могу сразу сказать, что, даже найдя материал, это половина беды. У тебя есть персонал, который понимает, где и с чем он будет работать?

– С этим проблем нет, руководитель этих проектов настоящий маньяк, он и требует от меня данный «материал», и персонал подбирает такой же.

– А место есть?

– Да, одна из загородных лабораторий может запустить эти исследования. Она уже фактически их проводит, только на подопытных мышах, органах, совершенствуя сканирования живых тканей, но выживаемость или сохранение физического материала равны нулю, что понятно сразу.

– Ох, Вадим, ты меня прямо шокировал.

– Я давно догадывался, что к этому приду, но не хотел об этом думать.

– Скажи, а качество материала имеет значение?

– В каком смысле?

– Ну, к примеру, если мы попросим у Совета давать нам смертников из Штатов, приговоренных к смертной казни?

– Исключено! – воскликнул Вадим.

– Почему?

– Каждый из отсканированных является потенциально претендентом на цифровое сознание, именно сознание данного мозга может воспроизвестись при оцифровке, и получить маньяка в оцифрованном виде так себе перспектива.

– То есть тебе еще в добавок надо, чтобы люди были достойные? – удивлённо спросил Николай Борисович.

– Мало того, что они должны быть достойные. Их мозг должен быть не повреждён, и в случае переноса сознания у них не должно быть желания нам мстить.

– Интересно получается.

– Да мне тоже.

– А мертвые мозги зачем?

– Для налаживания сканирования, проб, и ошибок, и настройки процесса.

– Ну тут все просто, Вадим, это элементарно.

– Да?

– Ну конечно, мы, когда были на Совете, получили поручение разобраться с этими фирмами, что людей морозили. Одну из фирм накрыли, у них в бочке по паре десятков мозгов в азоте законсервировано, они их добросовестно хранят, так что хоть завтра тебя завалим.

– Если бы все было так просто. Замерзший мозг бесполезен, для считывания и создания копии необходимо воссоздание клетки, и в мозге одним из главных факторов является все до единого соединения нейронов, но после кристаллизации в момент заморозки клетки разрушены, цепи порваны, соединения отсутствуют. С таким же успехом мы можем тренироваться на паштете из мозгов.

– Вадим, мне надо время, но я могу сказать, что именно в таких вопросах Совет и может помочь.

– Буду на это надеяться.

В этот