Бриллианты на пять минут - Лариса Соболева

– Жаль, как жаль, что он застрелился, – огорчилась Агнесса Федотовна. – В душе я не верила, что граф Свешников злодей и убийца. А что он сам говорил? Ведь Арсений Сергеевич должен был доказывать свою невиновность?

– Ничего-с, – ответил так же загадочно Никодим Спиридонович, хитро поглядывая на всех. – На допросах он молчал. Однако, господа, перед смертью он доверился одному человеку. К сожалению, мы узнали обо всем уже после его смерти, но… как раз из рассказа доверенного лица графа мы обнаружили ту роковую ошибку преступника. Впрочем, в данном деле со стороны убийцы допущен даже ряд ошибок. Простите, больше сказать не могу-с.

– Как интересно… – капризно надула губы баронесса. – Надеюсь, вы будете держать нас в курсе событий, когда посчитаете возможным еще что-то рассказать? Как-никак, а трагедия случилась из-за моего колье… вернее, из-за денег, которые я отдала мастеру.

– Непременно, сударыня, непременно, – елейно пообещал он. – А не позволите ли взглянуть на ваше колье?

Агнесса Федотовна опять сама принесла футляр, снова с удовольствием выслушала комплименты по поводу камней и работы мастера. Я, честно сознаюсь, был зол на Никодима Спиридоновича, который непонятно зачем нанес визит баронессе, да еще указал на меня. Кто был у Свешникова в тюрьме? Конечно, я. Значит, я и был тем доверенным лицом графа, которому он поведал некую тайну. Зачем пристав так сделал? Этот вопрос я задал ему, когда повез его в своем экипаже домой.

– Из рассказа графа, – ответил он, – я понял, что баронесса играла некую роль в данном деле. Но покуда не пойму – какую: первостепенную или ничтожную. Так или иначе, а она права: граф пострадал из-за колье.

– А ежели она ни при чем? – буркнул я.

– Видите ли, чтобы быть уверенным, надо знать наверняка. А точных знаний недостает. Ежели взять за основу то, что рассказал вам граф Свешников, выходит неприглядная картина: кто-то, как говорится, подставил графа. И мне думается, баронесса помогала убийце, возможно, не желая того. Если бы сознательно, то не ясна ее цель, ведь колье она забрала у мастера. Следовательно, некто просто воспользовался Агнессой Федотовной.

– Ваша мысль не нова для меня, – сказал я. – В таком случае Агнесса Федотовна должна знать, кто убийца. Почему бы вам не допросить ее?

– О, вы не знаете, на что способна влюбленная женщина! Она всячески будет защищать предмет своего обожания. Но вы поторопились меня прервать. Также я допускаю другую версию произошедшего: граф Свешников нарочно ввел вас в заблуждение, а когда понял, что ложь ему не поможет, застрелился. Разве нет логики в моих рассуждениях? Однако я должен все проверить, чтоб не допустить ошибки, довольно одного самоубийства. Сегодня гости баронессы узнали много любопытного, посмотрим, какие действия предпримет убийца. Ежели убил не граф, убийца сегодня был в гостиной баронессы.

– Благодарю вас, – буркнул я с досадой. – Мне что же, теперь каждую минуту ждать пулю из-за угла?

– А вы не ходите пешком, сударь, – дал мой собеседник глупейший совет. – И не гуляйте ввечеру. Авось обойдется… Однако будьте начеку.

У меня не было слов!

Я вернулся домой, лег и не мог заснуть – все время думал о баронессе и ее окружении, вспоминал рассказ графа Свешникова. И пришел к выводу, что Никодим Спиридонович хитрит, не посвящает меня в свои планы. Досадно!

Дальнейшие события разворачивались скоро. Следующим вечером в меня стреляли!

Значительно потеплело, домой я возвращался в открытой коляске. Кучер остановился перед воротами, ждал, когда их откроют. И в тот момент, когда мы въезжали во двор, сзади нас промчалась пролетка – из нее и выстрелили. Не могу похвастать, что я вел себя геройски; отнюдь, я страшно испугался и упал на дно коляски. К счастью, меня не убили, а слегка задели – пуля скользнула по щеке. Не мешкая, я велел кучеру развернуть экипаж и ехать следом за пролеткой. Догнать злодея нам не удалось, впрочем, что я мог сделать, безоружный?

Вскорости я велел ехать на дом к Никодиму Спиридоновичу. Встретил он меня по-домашнему – в халате и с трубкой. И он не удивился, заметив кровь на моей щеке, а, потирая руки, пробасил:

– Прекрасно! Теперь я не сомневаюсь, и это главное. Значит, убийца действительно был у баронессы. Он напуган. Прекрасно!

– Вам это кажется прекрасным?! – негодовал я, глядя на его очевидный запал. – Да меня едва не убили! Довольно! Либо вы посвящаете меня в свои планы, либо я иду к баронессе и требую ответов. А у меня имеется много вопросов к ней!

– В вас стреляла баронесса? – Кажется, он делал из себя дурака. Или из меня.

– Я не видел, кто в меня стрелял, – прорычал я, намереваясь уйти.

– Стойте, Влас Евграфович, – остановил он меня. – Прошу вас сесть и выслушать. Дело в том, что сегодня произошел еще один курьез. Мальчонку, что работает в трактире и отнес записку околоточному, тоже пытались убить. Да-с! На него ехала… пролетка! Каково, а? – рассмеялся пристав. Тут уж я пришел в полное недоумение: на ребенка ехала пролетка, а он радуется! – Но я приставил к мальчонке своего человека, тот его спас.

– Не пойму, при чем тут мальчишка?

– Записка, сударь! Записку к околоточному ему дал мужчина. Полагаю, это и есть убийца. Вышел он от ювелира черным ходом и сразу же, зная, что вот-вот должен прийти граф Свешников, вручил мальцу записку. Или он дождался, когда приехал граф, и отдал записку. Мальчишка успел отнести ее, вернулся, увидел Свешникова, ведь тот долго не мог проникнуть в дом ювелира. Так вот, сударь: убийца боится, что половой опознает его. Кстати, мой человек сказывал, что управлял пролеткой мужчина, только лица его он не разглядел. Возница укутал лицо в шарф и натянул на нос кепку. Мда, не бесполезный визит мы нанесли баронессе… Значит, пролетка… Это великолепно! Я полон уверенности, что на полового ехала та же пролетка, из которой стреляли в вас. Завтра распоряжусь, чтоб опросили всех извозчиков в Ямских, от ванек до лихачей, – кто из них продал пролетку хотя бы на сутки. А скажите, кто еще знал, что вы посещали графа в тюрьме?

– Я говорил Агнессе Федотовне и барону. Разумеется, знала княжна Белозерская.

– А брат княжны вхож в дом баронессы… – рассуждал он.

– Мария Павловна не могла рассказать брату о моей дружбе с графом, – заверил я. – Она переписывалась с ним тайно.

– До суда, возможно, и не рассказывала, а после самоубийства Свешникова домашние могли принудить ее рассказать. Ах, какая жалость…

– О чем вы жалеете?

– Да есть еще один свидетель, сударь, однако бесполезный на данный момент. И этот свидетель единственный видел убийцу. Видел, как тот стрелял.

– Так пускай он укажет на убийцу, – воскликнул я. – Мы повезем его к баронессе, когда там все соберутся…

– Это невозможно, – вздохнул Никодим Спиридонович.

– Отчего же? – не понимал я.

– Свидетель – сын ювелира, десяти лет. Его нашли полицейские, когда делали обыск, под кроватью в спальне родителей. Мальчик весьма плох – не говорит, всего боится. Потрясение пережил сильное. А вот убийца его не заметил, иначе тоже убил бы.

– Где же сейчас сын ювелира?

– Спрятан. Его лечат, да только… толку пока мало.

– Я дам сколько угодно денег на лечение…

– Вы великодушны, это похвально. Но доктора и так делают все возможное. Так что, милостивый государь, придется без мальчика обойтись. А жаль, жаль… Я откровенен с вами, потому что доверяю вам и хочу теперь попросить, чтоб вы не лезли на рожон. Мой совет: посидите некоторое время дома, не ходите к баронессе. Или поезжайте отдохнуть… на воды. Весьма полезная вещь.

Я воспринял его совет как издевку, ибо советы не дают столь вкрадчивым тоном, словно мое присутствие в городе помеха. Раздосадованный, я уехал домой.

По счастью, в меня больше не стреляли. Но с утра я купил револьвер, точь-в-точь такой же, из какого убили ювелира, решив постоянно держать его при себе.

Рано утром следующего дня меня разбудил слуга, протягивая письмо. Я прочел: «Умоляю вас, срочно приезжайте ко мне. И позовите Никодима Спиридоновича. Случилось ужасное, я в отчаянии». Под письмом стоял знакомый росчерк Агнессы Федотовны. Не мешкая, умылся и оделся, сел в закрытый экипаж – я теперь опасался ездить в открытой коляске. Прежде чем поехать к Агнессе Федотовне, отправил слугу к Никодиму Спиридоновичу с просьбой незамедлительно ехать к баронессе.

Меня впустил перепуганный лакей Созон.

– Барыня плачут в своей комнате-с. Ох, у нас тут… – прошептал он.

Я взбежал наверх, не слушая причитаний лакея, нашел Агнессу Федотовну в ее спальне. Она стояла на коленях, упав лицом на кровать, и горько рыдала.

– Агнесса Федотовна! – закричал я с порога. – Что случилось?

Она тотчас обернулась ко мне, вид ее был ужасен – растрепана, с красными заплаканными глазами, бледная. Она едва выговорила:

– Фридрих… убит…

– Как! – воскликнул я. – Что вы такое говорите! Где? Когда?