Смерть как сон - Грег Айлс

– Да, похоже, это он.

– Похоже, но не факт.

– А что, есть и другие версии?

– Сколько угодно. Например, она увидела на улице знакомого парня. Или встретилась с ним в магазине. Или даже познакомилась. Может, решила просто поболтать. А может, и заняться любовью в машине. А потом захотела с ним сбежать. Насовсем.

– Да? И бросить собственных детей?

– Все бывает в этой жизни, – философски проговорил Бакстер. – Впрочем, в нашем случае такой поворот событий, конечно, не столь вероятен. Альтернативный вариант – банальное изнасилование. Парень в закрытом фургончике выехал на вечернюю охоту. И пострадавшей не повезло, что именно она привлекла его взгляд, когда в одиночестве пробиралась к своей машине на стоянке.

– За последний месяц в этом городе были зарегистрированы похожие случаи изнасилования?

– Нет.

– А кто-нибудь из «спящих» бывал в лавочке «У Дориньяка»? Мне кажется, Джейн туда пару раз наведывалась.

– Разумеется, бывали. Там есть трикотаж и французские продукты, которые трудно найти в другом месте. Детективы округа Джефферсон уже перевернули в этом магазине все вверх дном. Местная штаб-квартира ФБР допрашивает владельцев. Добавьте к этому информационную службу Квонтико с ее вычислительным потенциалом. Но если мы имеем дело с продолжением серии «Спящие», никаких зацепок и улик скорее всего не обнаружим.

Неожиданная мысль как громом поразила меня.

– Погодите, погодите! Но ведь получается, что человек, похитивший женщину у магазина, физически не мог в то же самое время убить в Нью-Йорке Вингейта.

Бакстер кивнул.

– Служба спасения в Нью-Йорке приняла звонок о возгорании в галерее Вингейта в девятнадцать пятьдесят одну по восточному времени. Женщина в Новом Орлеане исчезла между девятью и четвертью десятого по центральному времени.[13] Таким образом, максимальный разрыв между двумя происшествиями составляет два часа пятнадцать минут.

– И значит, один и тот же человек при всем желании не смог бы совершить оба преступления. Даже если бы в его распоряжении находился личный самолет президента.

– Есть один способ, – возразил Бакстер. – Взрывное устройство, которое погубило галерею, могло быть заложено заранее и оборудовано таймером. В этом случае злоумышленник спокойно успел бы вернуться в Новый Орлеан и выследить несчастную на автостоянке «У Дориньяка».

– Да нет, ничего этого не было, – замотала я головой. – И быть не могло.

– Отчего же?

– Да оттого, что я его видела!

– Кого?!

В двух словах я пересказала историю своего спасения. Как увидела в переулке темный силуэт. Как потом пыталась заснять нейлоновую шапочку в толпе зевак. Как натравила на неизвестного пожарных и полицию.

– Где пленка? – спросил Бакстер, всем своим видом демонстрируя крайнее нетерпение.

– Должна вас огорчить: не здесь. Вы совершенно уверены, что убийство Вингейта напрямую связано с похищением моей сестры?

– Даю девяносто девять процентов, – ответил вместо него Ленц.

– Выходит, вы утверждаете, что нам противостоит не один маньяк, а группа маньяков?

– Я ничего не утверждаю, но на эту мысль наводит полученная нами информация. Мы действительно имеем дело с двумя подозреваемыми.

– Маньяки работают в паре?

– Все бывает в этой жизни, – вновь произнес Бакстер. – Но обычно подельники работают бок о бок. Например, двое выходят из тюрьмы, покупают старый фургончик и разъезжают по городам и весям, похищая и насилуя женщин. Впрочем, у нас особый случай. Двое работают отдельно друг от друга, но согласовывают свои действия и преследуют одну цель.

– Такое раньше где-то встречалось? Особенно у серийных убийц и похитителей?

– Я наблюдал что-то подобное лишь у изготовителей и распространителей детской порнографии, – наморщив лоб, задумчиво произнес Бакстер. – Нет, у нас действительно совершенно особый случай.

– Поверьте мне, подобное ни разу не описывалось в криминалистической литературе, – сообщил доктор Ленц. – Но это вовсе не значит, что мы ошибаемся в своих догадках. Все когда-нибудь случается впервые. Никому и в страшном сне не снилось, что можно коллекционировать женскую кожу, пока в пятидесятых не взяли Эда Гайна.[14] А затем Том Харрис рассказал об этом в своей книге, и теперь вся страна знает, что такое «случается». В нашем деле приходится руководствоваться простым правилом: все, что мы способны себе вообразить, может существовать на самом деле. Больше того – происходить с кем-то в данный конкретный момент.

– Как они работают? – спросила я – Ну вот как вы себе это представляете?

– Разделение труда, – ответил Ленц. – Убийца действует в Новом Орлеане, художник – в Нью-Йорке.

– Но ведь Вингейта убили именно в Нью-Йорке!

– Не надо равнять взрыв с убийствами женщин. Тут совершенно другой мотив. Вынужденное преступление.

– Честно говоря, мне тоже приходила в голову такая мысль. Значит, по-вашему, подозреваемый из Нового Орлеана похищает женщин. Каким образом подозреваемый из Нью-Йорка пишет свои картины? Работает по фотографиям похищенных? Или каждый раз летает в Новый Орлеане и рисует с трупов?

– Если ваша догадка верна, – медленно проговорил Бакстер, – я буду молить Бога, чтобы он именно летал. Отследить «челноков» по их авиабилетам не составит труда. Мы сразу же получим несколько подозреваемых.

– Неужели все так просто?

– Этот вариант нельзя исключать. В конце концов, дело тянется уже больше года. Кому, как не вам, мисс Гласс, это знать. А фортуна ни разу не улыбнулась нам за все это время. Не пора ли?

Я с надеждой кивнула, но себя не обманешь. Нет, не стоит ждать подарков судьбы…

– Если Вингейта убили, чтобы заткнуть ему рот, почему это случилось именно сейчас? Вы можете предположить, как развивались события, подтолкнувшие преступника к этому убийству?

Бакстер откинулся на спинку стула и сцепил пальцы.

– Все логично. Мне кажется, Вингейт каким-то образом сам рассказал нашему подозреваемому в Нью-Йорке об инциденте, происшедшем в Музее живописи Гонконга. У нас есть распечатка всех входящих и исходящих звонков. Примерно через час после вашего триумфального появления на той выставке директор музея позвонил Вингейту в галерею.

– Значит, Вингейт все уже знал, когда я с ним разговаривала?!

– Необязательно. О происшествии в музее ему было известно, но он мог не связать это именно с вами.

– А если он знал и… Что ж, в таком случае в нем умер гениальный актер.

– О чем он вас спрашивал? – вновь подал голос Ленц.

– Собственно, вопросы в основном задавала я… А что, если он пытался меня подставить? Передать в руки убийце? А попался сам?

– Не исключено, – заметил Бакстер. – Если предположить, что Вингейт точно знал, что это именно вы подняли шум в музее, стало быть, он знал и о том, что на одной из картин изображена ваша сестра-близнец. Я даже не исключаю, что он вообще все знал об этих преступлениях. И вот вы ему позвонили. Его дальнейшие действия? Он связывается с нашим подозреваемым в Нью-Йорке и сообщает ему, что вы вот-вот появитесь у него в галерее. И, допустим, просит, чтобы «это» случилось не у него дома. Встречу с вами он пытается использовать для того, чтобы понять – что вы знаете и кому уже успели об этом рассказать. Вингейт уверен, что вас уберут в тот самый момент, когда вы от него выйдете. Но подозреваемый решает подстраховаться и убить сразу двух зайцев. И его план состоит в том, чтобы в дыму пожара сгинули вы оба.

– Так-так… – пробормотала я. – Господи… Выходит, Вингейт вырыл могилу другому и сам же в нее угодил.

– Скорее всего, так оно и было, – сказал Ленц. – А Вингейт, вполне может статься, являлся ключом к разгадке, черт бы его побрал.

– Мне кажется, что он не знал всего.

– Не удивлюсь, если он постарался создать у вас такое впечатление. Но неужели вы ему поверили?

– В известной степени он был искренен. Очень убедительно объяснил, что не знает имени убийцы. Даже не был уверен, что это мужчина.

– Что? – воскликнули Бакстер и Ленц в один голос.

– Он сказал, что никогда не видел художника в лицо. А связь между ними осуществлялась при помощи тайников.

– Он прямо так и сказал – тайников? – переспросил Бакстер.

– Да, и еще усмехнулся. Сказал, вроде как в шпионских романах.

Я в двух словах передала им версию Вингейта о подбрасываемых ему в галерею картинах и о деньгах в ячейках камеры хранения.

– Ну что ж, звучит правдоподобно, – заметил наконец Бакстер. – С другой стороны, то, что нам известно о Вингейте, заставляет подвергать сомнению абсолютно все его слова и поступки.

– А что вам о нем известно?

– Ну, начать с того, что никакой он не Кристофер Вингейт. В действительности его звали Желько Крнич. Он родился в пятьдесят шестом в Бруклине, в семье эмигрантов из Югославии. А если быть до конца точным – в семье этнических сербов.