Концепции власти в средневековой Руси XIV-XVI вв. - Василий Телицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, из данного послания следует, что князь, являясь полновластным хозяином в своей земле, имеет права вмешательства в церковные дела, так как именно князь несет высшую ответственность перед Богом за вверенную ему землю. Данное послание следует считать одним из наиболее примечательных явлений русской политической литературы XIV в., так как его появление во многом опередило развитие сходных по своим идеям политических теорий, которые сложатся значительно позднее в эпоху Московской Руси на рубеже XV–XVI вв.[183]
Возникновение политических теорий, которые, в свою очередь, говорят о невмешательстве княжеской власти в церковные дела, связано с именами двух митрополитов, а именно Киприана и Фотия. В посланиях митрополита Киприана можно видеть осознанное стремление к ограничению княжеской власти, мысли о недопущении какого-то ни было вмешательства князя в дела духовенства и посягательства на права церкви[184]. Однако Киприана по политическим взглядам не следует считать предшественником иосифлян, так как он отстаивал именно юридическую неприкосновенность церковного имущества, несмотря на то что сам выступал против церковного землевладения («села и люди держати иноком не предано есть святыми отци»)[185].
Схожие идеи о преимуществе духовной власти над светской, а также о недопущении вмешательства князя в церковные дела содержатся в более развернутом виде в посланиях митрополита Фотия к великому князю Василию I Дмитриевичу. В качестве доказательства тезиса о необходимости поддержки царства со стороны священничества Фотий приводит примеры из Ветхого Завета, а также обращается к эпохе правления Дмитрия Донского: «пророку и песнописцу Давиду, сему же и Боговидцу Моисею и Исусу Наввину ревну а присно блаженный твой родитель, якоже они отъ святителей поддержими и молитвами ихъ заступаеми, сице и сей, егда нашедшимъ Агаряномъ множицею и дышущимъ погубит их рито именитое людство, и тый присноблаженный, святительскаго призыва о кормлениа и поддержаниа… (выделено мной. – В.Т.)»[186]. Продолжая взывать к авторитету отца, Фотий сообщает Василию I, что Дмитрий Донской «всегда пребывая и соблюдая оправданиа Христовой церкви, и манастырскыа вся пошлины и церныа, яко заницу ока, всегда соблюдаше»[187], т. е. убеждает Василия I в необходимости соблюдения церковных прав и привилегий. Интересно, что Фотий в своем поучении представляет Дмитрия Донского в качестве образцового с точки зрения отношений с церковью князя, хотя отношения князя Дмитрия с вышеупомянутым митрополитом Киприаном были далеки от идеальных[188]. Видимо, в данном случае апелляция к примеру Дмитрия Донского была лучшим, с точки зрения митрополита Фотия, методом воздействия на Василия I.
При этом, по мнению Фотия, князь получал свою власть не напрямую от Бога, а через посредничество церкви, которой он был обязан самим фактом обладания верховной властью: «Ибо и церковь Божиа, ради крещениа породивши тя и удобривши красотою, добродетелми, и воспитавши тя и поставивши око всей Руси…»[189]. За это князь должен был оказывать «благопокорение и послушание к божественной церкви», которое, как считал митрополит, должно было выражаться, во-первых, в заботе о том, чтобы церковь не была порабощена, а во-вторых, в уважении к церковным правам, в том числе имущественным и судебным[190].
Подводя итог, отметим, что в качестве основных функций княжеской власти древнерусские и московские книжники видели:
1) правление согласно правде (т. е. христианскому закону);
2) осуществление праведного суда, право на который князь получал напрямую от Бога;
3) защиту своей земли и защиту своих подданных, в особенности тех, кто сам за себя не мог постоять;
4) всестороннюю поддержку православной веры, которая выражалась в строительстве церквей, написании книг, поддержке монастырей и т. д.
Религиозное благочестие и поддержка православной церкви, ставившаяся в заслугу правителям Руси в эпоху средневековья, стало в XIV–XV вв. важной чертой концепции власти московских князей, которые, начиная с Ивана Калиты, за свое религиозное благочестие находились под особым божественным покровительством.
Полноценные политические концепции, объясняющие размер полномочий княжеской власти, появились в Северо-Восточной Руси в XIV в. Первая из них, сформулированная в послании тверского инока Акиндина к великому князю Михаилу Ярославичу Тверскому, существенно опередила свое время, так как, хоть и разделяла полномочия светских и духовных властей, все же предполагала приоритет княжеской власти над властью духовной. В Московском княжестве первые политические учения возникли в конце XIV – первой четверти XV в. и связаны с именами двух виднейших церковных деятелей этого времени – митрополитов Киприана и Фотия. Оба эти учения, во-первых, предполагали невмешательство княжеской власти в духовные дела, в том числе в вопросах церковной собственности, а во-вторых, ставили власть духовную выше княжеской.
2.3. Изменения в позиционировании верховной власти московского князя и политические идеи конца XV века
Период второй половины XV – начала XVI в. отмечен сразу несколькими событиями, оказавшими существенное влияние на международном положении Руси, а также на позиционирование княжеской власти представителями образованной элиты. Именно в это время в Московском княжестве заканчивается Феодальная война между потомками Дмитрия Донского, московский князь Василий II отказывается принять Флорентийскую унию и заключает в монастырь митрополита Исидора, в 1453 г. турки-османы захватывают Константинополь, в результате чего Московское княжество остается единственным крупным православным государством, и, наконец, в 1480 г. в результате стояния на Угре московскому князю Ивану III удается окончательно сбросить ордынское иго. Все эти события не могли не отразиться в литературной деятельности московских книжников и, конечно, оказали прямое влияние на общественно-политическую мысль набирающего силу Московского государства.
При этом в предшествующий период – во второй четверти XV в. в Московском княжестве идет война между наследниками Дмитрия Донского – его внуком Василием II и удельными князьями Галицкими – Юрием Звенигородским и его сыновьями – Василием Косым и Дмитрием Шемякой. Конфликт в московском княжеском доме, продолжавшийся более двадцати пяти лет, существенно ослабил общерусский авторитет московского правителя.
