Бык в западне - Геннадий Прашкевич

Не знаю, как там получается у Куделькина-младшего, подумал он, а у меня как-то не очень выходило играть по правилам… Ну, разве что на борцовском ковре… Но это спорт… Там нельзя иначе…

И вздохнул. Ну все это к черту! Когда это было?..

Прилетев в Москву, Валентин первым делом собирался съездить в Лодыгино, но Джон Куделькин-старший твердо заявил:

— А вот этого не надо.

— Почему?

— А вот не надо. Нечего тебе делать в Лодыгине. — Джон говорил очень серьезно. — Считай, ты у нас теперь как помещик, у которого сожгли поместье… А чего ты хочешь? У нас революция за революцией, — усмехнулся Куделькин-старший явному недоумению Валентина. Огромный, еще больше расползшийся за последние пять лет добрый Джон, старый Джон, бывший профессиональный борец. — У нас тут много чего произошло. Рассказать, не поверишь. Ты, Валька, сперва присмотрись, что да как, да какие теперь люди, а уж потом начинай набеги. На кой сейчас сдалось тебе это Лодыгино? Твои бывшие соседи давно считают, что тебя то ли подстрелили не по делу, то ли посадили по делу. Им ведь один черт, что с тобой случилось. Ходят всякие слушки. Потому и домик твой сожгли… Так сказать, для пущего интереса и порядка. — Джон внимательно посмотрел на Валентина. — А ты чего хотел? Тебя лет пять не было, Валька. Да?.. Ни в Москве не было, ни в Лодыгине… А у нас люди простые, сам знаешь. Они долго терпеть не любят. Им определенность нужна. Герой так герой. Вражина так вражина. А ты теперь непонятно кто… Твой домик в Лодыгине, он ведь пустовал. Он был для многих бревном в глазу. Логика тут простая, — ухмыльнулся Джон. — Вот есть хорошая вещь, но не твоя. А раз не твоя, раз нельзя прибрать к рукам хорошую чужую вещь, давай сожжем ее к такой матери! Так что, забудь на время про Лодыгино. Земля никуда не денется. Придет время, вернешь землю. Но сам сейчас пока никуда не езди. Особенно в Лодыгино. Если ты туда приедешь, сам понимаешь, начнутся расспросы. Где был? Да что делал? Да чего у тебя вид такой?.. Ты пока, Валька, оставайся в Москве. С работой сейчас нет проблем. Это все только жалуются, что не могут найти работу. На самом деле, попросту не хотят работать. Тебе, если хочешь, я в несколько дней найду хорошее дело в самом лучшем, в самом выгодном мясном ряду на самом лучшем рынке. А хочешь, устрою в охрану?.. Это не так просто, как ты думаешь… — наклонил Джон круглую голову, перехватив полуулыбку Валентина. — А если хочешь знать, то совсем, очень даже не просто. Но для тебя, Валька, сделаю. Для тебя, Валька, я все сделаю. Мы с тобой, считай, одну жизнь прожили. — И засмеялся. — Но игроки сейчас другие… И играют по другим правилам…

Похоже, Джон Куделькин-старший, никогда не отличавшийся особой склонностью к философствованию, со временем превратился в настоящего философа.

— Так что плюнь на свое Лодыгино, — твердо повторил он. — Вот тебе ключ от Юркиной новосибирской квартиры. Не хочешь сиднем сидеть в Москве, слетай в Новосибирск. Отдохни у Юрки недельку. Запутай следы. Лодыгино — это Лодыгино, черт с ним, но чует мое сердце, не стоит тебе светиться в Москве… Не знаю,Валька, чем ты занимался последние пять лет, где был,что делал, но чует мое сердце, не надо тебе в Москве светиться. Шкурой чувствую, что не надо… Заметил человечка в Шереметьеве? — понизил Джон голос. — Ну вот… Даже я заметил… Так и прилип к нам тот человечек, так и ходил по пятам… Может, конечно, случайно ходил, может; узнал бывших чемпионов, бывают такие чудаки, но кто знает?.. Береженого Бог бережет… Слетай в Новосибирск… Юрка рад будет… Он в курсе. Я ему звонил. Сказал, что сам Кудима к тебе приедет!.. Юрка, конечно, удивился… Но ты, Валька, не обижайся. Удивился Юрка не потому, что ты приедешь, а потому, что твое прозвище в его голове не сразу сообразилось… А что ты хочешь? — укоризненно покачал головой Джон Куделькин-старший. — Время идет Чемпионов забывают. У спортсменов слава короткая Точно говорю, Валька, слетай в Новосибирск. Там хорошо. Там сейчас лето. Позагораешь на Обском море, отдохнешь на даче. У Юрки дача. Настоящая. Поваляешься на веранде на мягком диване. Почитаешь газеты, посмотришь ящик. Может, сходишь по грибы. Грибы, скажу тебе, в Сибири лучше лодыгинских. Крупней. Красивее. Так Юрка говорит… Да я и сам видел… Ну и… — Куделькин-старший замялся, отвернул глаза в сторону. — Ну и осмотришься, так сказать. Попривыкнешь. Вот всей шкурой чувствую, что надо тебе осмотреться и попривыкнуть. А то ты какой-то не такой… Странный… В магазине лезешь в карман за франками… И паспорт у тебя не совсем того…

— Как это не того? — хмыкнул Валентин. — Нормальный паспорт Я его не сам делал.

— Да если и сам… Дело не в этом… Паспорт нормальный… Дело в записях… Вот именно, в записях! — не выдержал Джон. — Сам понимаешь, я ведь знаю тебя как облупленного. Знаю как Вальку Кудимова. Знаю как непобедимого чемпиона Кудиму. И другие люди помнят тебя кто Валькой, кто Кудимой, кто Валентином Борисычем. А ты исчез неизвестно куда на пять лет и вернулся почему-то через Шереметьево… И паспорт теперь у тебя не русский… — Джон вздохнул: — Как это ты французом заделался?

— Долгая история.

— Расскажешь?

— Может быть… — неохотно кивнул Валентин. И засмеялся — Ты зря, Джон. Паспорт у меня нормальный. Ни один контрольный пункт не придерется.

— А кто спорит?.. — недовольно хмыкнул Джон Куделькин-старший. Он хорошо знал упрямство Валентина. — Только, Валька, так скажу, не те сейчас времена… Прежде чем шевелить мозгами, прежде чем делать какие-то резкие телодвижения, осматривайся. Внимательно осматривайся Не ровен час, чего недоглядишь. Я тебе добра желаю… И уж ни в коем случае не надо тебе ездить в Лодыгино… И не надо маячить в Москве. Ну сам подумай. Узнают тебя, остановят, спросят паспорт, а ты им со своей русской рожей предъявишь французскую книжицу?.. Посмотрят на тебя и скажут: какой это к такой-то матери француз Морис Дюфи? Что это за такой Морис Дюфи? Почему у этого Мориса Дюфи морда Вальки Кудимы?.. — Куделькин-старший выпятил толстую губу и даже сплюнул от негодования? — Морис Дюфи! Тоже мне! Какой на хер Морис Дюфи? Тебя, Валька, вся страна знает как Кудиму!.. Это мне простительно, у меня родители надурили, назвали сыночка Джоном. Только ты вдумайся! По паспорту я все равно Иван. И сын у меня не Джоныч, а Иваныч… Ты прислушайся… Не Джоныч он у меня, а Иваныч… Именно так… Иваныч… — И опять сплюнул: — Морис Дюфи! Не мог придумать другую фамилию!

— Не я ее придумывал, Джон.

— Вот я и говорю, Валька, — опасливо ткнул Валентина локтем Куделькин-старший. — Не толкайся тыпо Москве. И в Лодыгино сейчас не надо ездить. Что тебе в Лодыгине?.. Золу разгребать?.. Ты не ленись,подумай. Ты покрути головой. Тебе осмотреться надо

— Ладно, покручу, — усмехнулся Валентин. — Тыне суетись. Надо, так и к твоему Юрке слетаю. Какие проблемы? Почему не слетать? — И спросил, — Слышь, Джон… А о Тоне ты знаешь что-нибудь?

— Лучше б не знал… — недовольно скривился Джон. — Та еще была комсомолочка!.. У меня, Валька,если честно, штучки Николая Петровича до сих пор сидят в печенках…

— Я не об этом, — усмехнулся Валентин. — Я не о Николае Петровиче… Я о Тоне… Не знаешь? Как у нее сладилось?

Джон опять скривился.

— Сладилось? Да никак не сладилось!.. Ты что,Валька? Какое сладилось? Пять лет прошло с тех пор,как ты исчез. А у нас нынче год за три идет. — И напомнил: — Ты же с Тоней, считай, не пересекался лет семь, если не больше. А?.. Какого ж рожна?..

— Адрес знаешь?

Джон Куделькин-старший совсем помрачнел, положил тяжелые кулаки на стол, подвигал тяжелой челюстью: