Тайфун. Записки из Китая - Крум Босев

А сейчас передо мной шумит, волнуется, как море, огромная площадь. Зеленое волнующееся море — это колонны людей, одетых в военную форму. А над ними другой — красный цвет; это портреты, лозунги, «красные книжки». И строгие линии, и четкий шаг марширующих, и охрипшие голоса скандирующих — все рассчитано. По «Площади небесного спокойствия» движутся бесконечные шеренги солдат и хунвэйбинов. По улицам медленно ползут военизированные колонны. И я вспоминаю выступление премьера Чжоу накануне праздника: к участию в демонстрации не будут допущены те, кто не прошел необходимой военной подготовки, и мысленно переношусь в Москву, на Красную площадь, и в Софию, на площадь Девятого сентября. Живо представляю себе наши праздничные народные манифестации. Здесь нет вас, жизнерадостные люди, идущие с маленькими детьми на плечах в нестройных, шумящих, как горные потоки, колоннах по широким улицам и проспектам.

Перед нами сейчас проходят бесконечные шеренги солдат и хунвэйбинов, слышатся четкие шаги в такт маршу, знакомые всем лозунги, призывы, течет людская река. А наверху, в центре трибуны, стоит «великий кормчий». Неподвижный, с застывшим лицом, он словно вырублен из такого же холодного камня, как и памятник, стоящий напротив него на площади. Печет солнце, обжигая трибуны раскаленным жаром».

В жизни дипломатических работников в Пекине много специфического. Я уже касался этого вопроса, теперь снова возвращаюсь к нему. Жизнь дипломата здесь — это постоянные, ежедневные официальные и неофициальные встречи «по случаю» и без случая, по поводу и без повода. И на всех уровнях: встречи посланников и временных поверенных в делах, советников, секретарей, атташе. Каждый ищет повод, каждый организует какую-то встречу. И каждый стремится обменяться мнениями, получить информацию. Здесь нет встреч ради встреч, здесь словно нет других тем для разговоров, кроме политики. Используется малейший повод, малейшая возможность. Каждый спешит, лихорадочно жаждет получить информацию. Проверяются и сопоставляются слухи, новости, комментируются и анализируются факты, делаются выводы. Затем информация шифруется и летит в эфир. Позднее я понял: для дипломатов, лишенных возможности непосредственного знакомства с жизнью и людьми Китая, «без суда осужденных» на затворничество, различные мероприятия внутри дипломатического корпуса наряду с официальной и хунвэйбиновской печатью и дацзыбао являлись почти единственным источником информации, проверкой собственных и чужих мнений и оценок. Но со временем этот «источник» начал постепенно иссякать, так как изоляция дипломатов и корреспондентов становилась все большей. Именно в это время Джон Родерик писал в гонконгской «Саут Чайна морнинг пост», что «нынешний Китай почти настолько же закрыт для иностранцев и окутан такой же завесой таинственности, как и во времена маньчжурских императоров». А в своей статье «Глаза и уши, направленные на то, чтобы разгадать самую сложную загадку в мире» Родерик подробно описал средства, используемые прежде всего США, Японией и Тайванем, для сбора информации о Китае. Среди этих «средств» он назвал «совершенную электронную технику», «высокочувствительные большие уши», работающие на радиоволнах Пекина и остальных провинциальных китайских радиостанций, беседы с «теми, кто возвратился из Китая», «терпеливое» чтение китайской печати и «тщательную обработку» информации, поступающей ог иностранных корреспондентов в Китае.

Я перечитываю все это, и у меня в памяти всплывает почти забытый разговор со знакомым генеральным консулом во время одной из моих поездок в Гонконг. Он показал мне список дипломатических работников консульства США в Гонконге:

— Двадцать консулов и вице-консулов. Нет, дорогой мой, это лишь официальный список. И только персонала, пользующегося дипломатической неприкосновенностью. Посмотрите другой, — и быстро достает из ящика стола толстый список, отпечатанный на ротаторе. — Свыше тысячи сотрудников. Здесь и китайцы американского происхождения, и гонконгские китайцы, и американцы, владеющие китайским языком. И кого тут только нет. Это не консульство, а институт, понимаете? Политический институт, занимающийся изучением Китая. И наблюдательный пункт. Под прицелом этого «наблюдательного пункта» все — и печать, и радиопередачи всех, даже самых незначительных провинциальных станций, и каждый, кто возвращается из Китая, и вся поступающая корреспонденция. Все изучается, обобщается, анализируется.

Но все это происходит в Гонконге, а мы находимся в Пекине. Здесь каждый дипломат стремится получить как можно больше информации, каждый должен участвовать в этом беспрерывном, едва ли не круглосуточном напряженном диалоге.

Дипломатические мероприятия, встречи, беседы — это непрерывная, напряженная, страшно утомительная работа. Но еще больше времени и сил приходится расходовать на наблюдения, чтение причудливых иероглифов и дацзыбао, весьма часто под злобный вой и угрозы разъяренных хунвэйбинов. И этот поистине изнурительный труд заставлял нас забывать о своем «плене».

IV.  «Вихри» и предшествовавшие им события

Если колышется трава, значит, дует ветер.

Слабые ветры, дующие одновременно, превращаются в тайфун.

Китайские поговорки

Я снова возвращаюсь к событиям семнадцатилетней давности. «Площадь небесного спокойствия» напоминает волнующееся море, над которым медленно и торжественно поднимается флаг Китайской Народной Республики. Китай занял свое место среди социалистических стран, встал на ноги, сделал шаг вперед по пути строительства социализма. Пройдет еще несколько лет, и VIII съезд КПК[4], первый после освобождения страны съезд партии, подтвердит генеральную линию на строительство социализма. И нанесет удар тем, кто не хотел признать, что переход к социализму должен осуществляться постепенно, тем, кто хотел построить социализм «в одно прекрасное утро». Съезд провозгласит: в борьбе за социалистические преобразования и социализм уже одержана решающая победа — ликвидирована эксплуатация, разрешено противоречие между пролетариатом и буржуазией, решен и главный вопрос — «кто кого», и решен в пользу социализма. Сейчас основное противоречие — это противоречие «между передовым социалистическим строем и отсталыми общественными производительными силами». Отсюда и главная задача — напрячь силы для разрешения этого противоречия, для превращения Китая в индустриальную страну. «Эта задача очень трудна и огромна», — подчеркнуто в резолюции съезда, в отчетном докладе сказано еще яснее: «Без великой интернациональной солидарности пролетариата всех стран и без поддержки международных революционных сил невозможна победа социализма в нашей стране, а если победа будет одержана, то ее невозможно будет закрепить». И именно поэтому VIII съезд возвестил: «Партия прилагает усилия для развития и укрепления дружбы со странами лагеря мира, демократии и социализма, возглавляемого Советским Союзом… воспитывает своих членов и народ в духе интернационализма, выраженного в призыве «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»».

В своем кратком вступительном слове на съезде Мао Цзэ-дун признал: «Нам предстоит исключительно трудная работа… а наш опыт весьма недостаточен». И призвал: «Надо уметь учиться. Надо уметь учиться у идущего впереди Советского Союза, надо уметь учиться у стран народной демократии, надо уметь учиться у