Взгляд висельника - Александр Варго

К обеду он и вовсе забыл о правилах, но подчиненные, похоже, помнили. Когда он подходил к столу Тамары Львовны, на экране монитора были только документы по торговым точкам. Саша с удовлетворением подумал, что если после его правил каждый из них заработает хотя бы в полсилы, дело наладится.

В два тридцать Истомин позвонил Сереже. Уроки у него заканчивались в два, но парень почему-то не брал трубку. Опять играет в компьютер. Иногда Александру хотелось выдернуть все провода и выбросить системник. Но потом, поостыв, он ругал себя за это. У его парня должно быть все. По возможности, конечно. Тем более что компьютер сейчас в каждой квартире, как тумбочка в прихожей. Вроде бы обойтись без нее можно, но с ней ведь комфортней. Вот Саша и делал жизнь своего сына как можно комфортней.

Сам Александр рос в семье один, но избалованным себя не считал. Его и не баловали. Мать за малейшую провинность наказывала. И не так, как он своего. Скакалкой отходит так, что потом долго помнишь, что да как. Он помнил каждый такой случай. Его не назовешь непоседой, но неприятности будто сами искали его. В общем-то дети делятся на тех, кто находит проблемы сам (непоседы), и на тех, кто ждет их прихода (тихони). Саша был тихоней, но доставалось ему больше самого энергичного ребенка. Александр не хотел, чтобы Сережка потом так же вспоминал его. За четырнадцать лет он ни разу не ударил ребенка. Кричать кричал. Накричит, вспылив, а потом жалеет об этом. Идет, извиняется. Лида всегда упрекала его за это. Мол, кого ты растишь? Тряпку? А Саше все равно было жалко ребенка. Он шел, извинялся и уже в более спокойной обстановке объяснял Сереже, в чем тот провинился и как в дальнейшем избежать подобного. Но он не избегал. Ребенок. «Все мы были такими», – думал Саша и снова объяснял. Просто он был таким человеком. С подчиненными – так же. Разве что не извинялся потом. А так для него проще было трижды спокойно объяснить, чем, наорав, отвернуть людей от себя навсегда. Возможно, придуманные им правила были самой жестокой акцией, но она была просто необходимой мерой.

Истомин еще раз набрал номер сына. Не дождавшись ответа, отключил телефон и посмотрел на Тамару Львовну. Она, увидев пристальный взгляд начальника, неловко заерзала и посмотрела на монитор. Схемы были на месте и не напоминали даже отдаленно страничку в «Одноклассниках».

– Тамара Львовна, за главную останетесь? – Он не спрашивал. Он распоряжался только в свойственной ему манере, не повышая голоса. И Тамара Львовна это поняла.

– Вот и славненько, – сказал Александр и выключил компьютер.

Смерть Мечниковой была как кость в горле. Почему? Почему эта дура повесилась именно сейчас? Собственно, почему это меня волнует? Женя глотнула из баночки приторного напитка и затянулась сигаретой. Она не выкладывала видео в Сеть, она не снимала его, в конце концов. Но они ведь могут сказать, что она их заставила. Да нет. Они ее слишком боятся, чтобы сдать. Женя для них была страшнее тюрьмы. Она для них и была тюрьмой.

Странное чувство не покидало ее. Понятие совести было утеряно, поэтому то, что сейчас происходило с ней, было скорее страхом. Страхом перед реальным сроком. За причинение вреда здоровью – на видео видно, как она бьет лохушку, за доведение до самоубийства – в случае если хоть один придурок заикнется, что это была ее идея выложить видео. Нет, никто не заикнется. Она была уверена в этом. Почти.

Женька отбросила окурок и глотнула «Хуча». Банка опустела. Женя отрыгнула и, смяв жестянку, отбросила ее на беговую дорожку.

– Как тебе не стыдно? – услышала она тут же женский голос за спиной.

Когда Женя повернулась, собачонка на поводке у полной женщины затявкала. Скорее от страха, чем из-за агрессии.

– Что? – спросила Женя.

Собачка злобно зарычала и спряталась за ногу хозяйки.

– Я спрашиваю, тебе не стыдно?

– Нет, а что, должно?

– Бессовестная! Ты же пьешь…

– Да ладно? А не пойти бы тебе на хер мелкими шажочками, дура старая?

Женщина не нашлась, что ответить, дернула за поводок и пошла к дырке в заборе, огораживающем школьную спортивную площадку. Женя еще раз отрыгнулась и произнесла так, чтобы женщина услышала:

– Приятно иметь дело с понимающими людьми.

– С кем ты?

Женя обернулась. Перед ней стоял Артем. Скороходов являл из себя жалкое зрелище. Женя всегда замечала: если Тема серьезный, то он очень становится похожим на одного из лошков. И тогда у Женьки даже появлялось желание его опустить, унизить. Она едва сдерживалась. Пока он с ней, пока он ее парень, она его не тронет. Пока.

– Да тут блядь одна старая решила поучить меня.

– Ну и как? Научила? – как-то грустно спросил Артем.

– Ну, не так, конечно, как тебя лохопед Томочкин.

– И ты уже знаешь?

– Мне кажется, что и эта старая тетка с блохастой псиной уже об этом знает.

– Я его порву.

– Как собственные шорты?

Он промолчал. Женя видела, что он ее ненавидит. В данный момент он и ее бы порвал, злодей. Но Женьке стало вдруг смешно. Ее друг… Ее покорный друг был сейчас похож на пса на цепи.

– Чего ты смеешься? – обиженно спросил Тема.

– Я не над тобой. Я просто… – успокоившись, сказала Женя. Потом вдруг посерьезнела и спросила:

– Наказывать как планируешь?

Скороходов улыбнулся. И Женьке не понравилась его улыбка. Это была улыбка пса, знающего, что цепь давно проржавела и при сильном рывке она может оборваться.

– Есть одна идейка.

Сергей попрощался с Арсеном и Игорем и вышел из школы. Он прошел по школьному двору к решетчатому забору. Там вырезали пару прутьев еще лет пять назад, сделали себе калитку. Тропинка к ней была утоптана, словно ее кто-то залил бетоном. Истомин продолжал думать о Мечниковой. Он единожды отвлекся от этих мыслей, когда Скороходов, словно обделавшийся пингвин, побежал в раздевалку. Очень неприятная ситуация. Для Скороходова. А для того, кого он выберет виновником, она станет болезненно-неприятной. Что-то ему подсказывало, что жертва уже выбрана, и не исключено… совсем не исключено, что жертвой станет он – Истомин, или просто Томочка. Боялся ли он? Сейчас, в данный момент – да. Что будет, когда они окружат его, словно стая волков, он не знал. «Волков»? – Сережа хмыкнул. Они скорее были похожи на свору бешеных псов. Но от этого они были не менее опасны.

Истомин пролез в дыру в заборе и замер. Скороходов и Женька сидели на скамейке во дворе. Пробежать незаметно к подъезду не получится, и вернуться в школьный двор тоже не выйдет – слишком поздно. Набравшись храбрости, Сережа шагнул на тропинку, ведущую к подъезду. Он шел будто в кошмарном сне. Вокруг прятались чудовища, а спасительный выход так близко. Он миновал парковку и уже собирался шагнуть под козырек, но вдруг что-то заставило его остановиться и посмотреть на одноклассников. Они так же сидели на лавке и молча смотрели на Истомина. У Сергея едва не подкосились ноги. Он будто на ходулях, не сводя взгляда со Скороходова и Ефремовой, добрался до пропахшего подвальной сыростью подъезда. Ни улюлюканья, ни топота ног он не услышал. Они что-то задумали. Артем рассказал Женьке о своем позоре. А та, в свою очередь, вычислила виновника и теперь готовит акт возмездия. Женька на это мастерица. Сережины мысли снова вернулись к самоубийству Светки Мечниковой. Черт! Да она даже при слове «дурак» краснела. За что ее мучить? Ее просто тоже назначили виноватой в чем-либо.

Сергей поднялся на площадку между этажами и выглянул в окно. Скороходову и Ефремовой было не до него. Они целовались. Рука Артема по локоть была засунута под куртку Жени. Вот и славненько. Детишки заняты. Истомин удивлялся их спокойствию. Из-за них погибла девушка, а им хоть бы что. Это не спокойствие, это пофигизм. Папа про таких говорил, что эти люди живут одним днем. Мол, сейчас у меня все хорошо, а завтра посмотрим. Скорее всего, и завтра будет хорошо – ведь мне наплевать на проблемы других.

Сережа вошел в квартиру, разулся и тут же пошел в свою комнату. Ему не терпелось посмотреть ролик, из-за которого (по словам Ильича) Светка повесилась.

Женька почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Она попыталась оттолкнуть Артема, но он только сильнее сжал ее левую грудь и впился в ее губы своим чрезмерно влажным ртом. Она попыталась снова расслабиться, но не смогла. Кто-то за спиной взглядом буравил ей затылок. Женя попыталась вывернуться из объятий Скороходова, но он еще сильнее сжал ее грудь.

– Ты мне сиську оторвешь! – отстранившись, закричала она.

Он, по инерции все еще плохо соображая, чего от него хотят, попытался прижать девушку к себе, но она была настроена решительно. Женька вскочила с лавки и оттолкнула Артема. Он едва не упал в грязную листву. Женя отерла рот и поправила куртку. И только теперь она вспомнила, почему вскочила. Не в сиське же дело. Тем более это мероприятие ей очень нравилось. Она резко обернулась назад. У подъезда стоял отец Истомина и смотрел на них. Жене от его взгляда стало не по себе. Люди с таким звериным взглядом способны убить.