Джинса - Михаил Барановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И как после этого не верить в судьбу? Ведь если что-то случается в жизни, то это наверняка и есть судьба. А если не случается, значит — не судьба. И вообще, все, что не делается, к лучшему. А все, что делается, как правило, ни к чему хорошему не приводит.
И вот опять же Долли…
Ираклий любил женщин, но женщины большей частью не отвечали ему взаимностью. Никто из них не был так покладист, как Долли. Никто не мог так внимательно выслушать его и тактично промолчать. Более того, никто из них не был так красив. Она, конечно, не могла сказать ничего умного, но, что еще важнее, — не говорила никаких глупостей… К тому же к ней прилагалась инструкция по пользованию. А много ли вы знаете женщин, снабженных такой полезной информацией? Особенно когда вы еще молодой и не очень опытный пользователь…
33
Ираклий сразу почуял неладное, как только оказался в приемной, и взгляд его уперся в пустой стул.
— Привет, — сказала Даша.
Но Ираклий не ответил. Он быстро проскочил по всем кабинетам, наткнулся на спящего Жору, выругался и вернулся в приемную.
— Что ищешь? — поинтересовалась Даша, наблюдая за скачущим по стенам, как солнечный зайчик, взглядом Ираклия.
— Ты никого здесь не видела?
— Жору. Я не стала его будить.
— А девушку не видела? — на всякий случай поинтересовался Ираклий.
— Девушку? — недоуменно переспросила Даша.
— Да! — раздраженно рявкнул он. — Девушку такую… силиконовую. Я вчера ее тут оставил…
— Какие вы грубые все-таки… — оскорбилась Даша. — Ну, закачала себе женщина немного силикона, так что теперь? Она же это сделала, чтобы больше вам, мужчинам, нравиться.
— Да нет, Даша, ты не поняла! — Ираклий был сильно раздосадован. — Она вся силиконовая!
— Ну и что? Это еще не дает тебе права так пренебрежительно о ней отзываться! — оскорбилась Даша за весь женский пол. — Похоже, настоящие мужчины просто перевелись!
Ираклий вскипел:
— Это удивительно! Женщины носят парики, красят волосы, накладывают фальшивые ресницы и ногти, делают коррекцию фигуры и подтяжку лица, вставляют силиконовые сиськи… И при этом жалуются, что сейчас трудно встретить настоящего мужчину!
В этот момент до Ираклия дошло, что, если Жора ночевал в офисе, возможно, ему что-нибудь известно о пропавшей. Ираклий набросился на коллегу, энергично встряхивая его двумя руками за плечи, как исполнитель сальсы трясет парой маракасов.
Если кто не знает, как трясут маракасами и с какой целью, возможно, будет интересно, что делаются они из фруктов дерева игуера, распространенного повсюду в Пуэрто-Рико, как в средней полосе, скажем, клен или липа. Плоды для инструментов выбираются круглые и маленькие. Сначала высверливают в высохшей кожуре два отверстия, из которых вынимают мякоть. Потом через них же насыпают мелкую гальку. Затем к шару приделывается ручка. Для каждого маракаса используется разное количество гальки, таким образом они отличаются по звуку. Вот, собственно, и вся хитрость. Прямо скажем — не скрипка Страдивари. Тем не менее в сальсе маракасы стали одним из самых важных ударных инструментов, ибо добавляют мощный пульс движения в высокочастотный спектр, под воздействием которого Жора с трудом открыл глаза и тут же схватился за голову — больную и тяжелую то ли от груза выпавших на нее испытаний, то ли от выпитого накануне.
— Чего тебе?
— Где она?
— Кто?
— Девушка силиконовая! Кукла!
— Я сделал все, что мог, — сказал Жора. — И даже больше.
— Чего ты сделал?! — заорал Ираклий на весь офис. — Где она?!
— В больнице. В реанимации.
— Что?! — Ираклий в последний раз с силой встряхнул Жору за плечи и отпустил.
Жора рухнул на диван и тут же во всех подробностях вспомнил события вчерашнего вечера. Они обрушились на его больную голову тунгусским метеоритом, каменным астероидом, пробившим плотные слои атмосферы и утренний похмельный синдром. Там, где раньше звучала музыка, там, где стоял его дом, где хранилось все, что было ему так дорого, теперь огромная зияющая воронка, бездонный кратер, над которым кружат вороны, зловеще каркают и гадят в пустоту…
Ему захотелось умереть как можно скорее — превратиться в бабочку-однодневку или насекомое-поденку, что живет всего лишь сутки, — исполняет брачный танец и тут же умирает. Потому что жизнь после свадьбы трагична и бессмысленна. Это понятно даже насекомым. Но люди по какой-то неведомой причине, по какому-то недоразумению на протяжении многих веков сохраняют ничем не подкрепленные иллюзии.
34
В приемную вошел коротко стриженный мужчина в черном костюме. Таких мужчин обычно называют харизматичными, хотя никто толком не может объяснить, что это такое. В руках он держал пышный букет нездешних цветов. А голос удивительным образом напоминал тембр альт-саксофона.
— Здравствуйте, могу я увидеть Инну? — поинтересовался посетитель.
— Здравствуйте, — ответила Даша. — А она еще не подошла.
Даша никогда прежде не видела настолько харизматичных мужчин с такого близкого расстояния. Он смотрел на нее взглядом утомленного охотой льва.
— Можно ее подождать? — снова зазвучал саксофон.
Легкая седина отливала металликом и рифмовалась с серебряным кольцом на указательном пальце.
— Конечно. Хотите кофе?
— С удовольствием! — Он улыбнулся и продемонстрировал лично Даше свой безукоризненный оскал. — Меня Аркадий Романович зовут. А вас?
— Даша, — честно призналась Даша.
Чем дольше она смотрела на Аркадия Романовича, тем больше его лицо казалось ей знакомым. Вполне возможно, она видела его прежде на обложках глянцевых журналов или в кино, или в зарубежной светской хронике, или во снах… Но точно ни в своем подъезде на «Кантемировской», ни в метро, ни в троллейбусе, ни в «Макдоналдсе» ей такие люди не встречались.
— Очень приятно, — сказал Аркадий Романович.
Она поставила перед ним маленькую белую чашку с эспрессо, и вместе с кофейным ароматом ее ноздрей коснулся другой запах — терпкий, как кофе, и мужественный, как мускус самцов оленей кабарги, которым они метят территорию, возбуждают самок и подавляют волю соперников.
— А знаете, Даша… — тихо сказал Аркадий Романович.
И на какое-то мгновение Даша почувствовала, как что-то изнутри пробежало по ней мелкой зыбью и растеклось по всему организму теплом, парализующим волю. Она почувствовала себя завоеванной древними скифами, крестоносцами, фараонами, королями, захваченной террористами. И это чувство было тягучим, сладким, терпким и обволакивающим, как черный мускус кабарги.
— …Есть в Юго-Восточной Азии такие редкие зверьки из семейства кошачьих — циветты, — звучал в ушах и теле саксофон. — Эти циветты едят кофейные зерна.
— И что? — немного придя в себя, спросила Даша.
— Потом они какают… — ответил харизматичный мужчина.
— Что вы говорите?! — всплеснула руками Даша.
— Да, — подтвердил Аркадий Романович. — И тогда это все собирают за ними, обжаривают и делают потрясающий кофе.
— Уникально! — искренне восхитилась Даша.
Аркадий Романович закивал в подтверждение сказанному:
— Самый дорогой в мире кофе. Двести пятьдесят долларов вот за такую чашку. Знаете, ни с чем не сравнимый вкус и аромат.
— Могу себе представить! — мечтательно произнесла Даша. — И вы это пили?
— Да, — подтвердил Аркадий Романович и сделал глоток эспрессо.
— Уникально!
— Могу себе позволить, — с достоинством отозвался саксофон.
— Извините, Аркадий Романович, можно вас спросить… — Даша подошла к нему совсем близко и, смутившись, почти прошептала: — А что вы едите?
Но Аркадий Романович не успел ответить, потому что в этот момент открылась входная дверь и в офис вошла Инна. Как только взгляд ее споткнулся об Аркадия Романовича, брови, словно пытаясь преодолеть невидимое препятствие, подпрыгнули вверх:
— Аркадий? — как будто не веря своим глазам, выдохнула Инна. — Как вы узнали?
Тот улыбнулся, вальяжно привстал со стула и взял отложенный на журнальном столике букет:
— Вы же сами вчера и сказали…
— Да? — не переставала удивляться Инна.
— А я с утра слетал в Голландию, — несколько смутившись, произнес Аркадий. — Вот. — И протянул ей букет.
Инну переполняло удивление, настоянное на скепсисе:
— В Голландию? Специально? За цветами?
— Да, — ответил Аркадий. — А что такого?
Инна замялась:
— Спасибо, конечно, но не стоило так беспокоиться. У нас тут буквально на углу всегда в продаже свежие цветы. Правда, несколько дороговато…
— Какая-то вы грустная сегодня, — сказал Аркадий, внимательно глядя на Инну. — Что у вас стряслось?
— Дочь получила двойку по географии, — призналась Инна. — Как выяснилось, моя девочка ничего, ну абсолютно ничего не знает о Румынии.
