Рюрик - Галина Петреченко

— Нет, — спокойно солгал Бэрин, скорее по привычке, чем намеренно. Ему явно не понравилось, что Рюрик сел так далеко.

— Бэрин, сейчас не время для игр, — терпеливо сказал Рюрик и, казалось, дружелюбно оглядел друида солнца. — Аскольд у тебя, я это точно знаю!

Они померились взглядами, и хитрый Бэрин неожиданно отступил.

— Да! Он у меня, — как-то опустошенно ответил Бэрин и обессиленно махнул рукой. — Но… не скажешь ли ты мне, зачем тебе понадобилось защищать этого черного волоха? — вдруг яростно спросил верховный жрец и внимательно посмотрел на князя.

— Само солнце может подсказать тебе ответ на этот вопрос, и, я уверен, он уже у тебя на устах, — лукаво, подыгрывая друиду, нашелся Рюрик, а про себя подумал;

«Не хватало только еще объяснений с этим бездельником».

— Тогда ты его не получишь! — медленно и, казалось, безразлично проговорил друид, окинув холодным взглядом слегка обеспокоенного князя. «Ты не знал, к кому ты шел, лихой наездник, сейчас узнаешь», — говорил всем своим видом жрец, на мгновение даже закрыв глаза.

«Ах ты, старый мошенник! Так ты решил поиграть со мной! — зло отметил Рюрик, наблюдая за резко меняющимся выражением лица верховного жреца. — Что ж, держись, старый осел!» — решился князь и вскочил на ноги.

— Когда-то очень давно те самые великие кельты, наследственное имя которых носишь ты, погребли великий Рим, — зловеще начал князь, подходя к друиду.

Бэрин едва заметно встрепенулся. Он лениво приоткрыл глаза, слегка насторожился, вслушиваясь в необычное начало княжеской речи, но не сдвинулся с места.

— Ты помнишь, сколько раз Рим содрогался под натиском наших славных предков? — гневно крикнул Рюрик. — Ты знаешь, как трепетали соседи от приближения кельтских воинов? — почти прохрипел он, подойдя к верховному жрецу и с ненавистью глядя в его размалеванное лицо.

— Я еще с детства отличался хорошей памятью! — холодно ответил Бэрин и презрительно улыбнулся.

Вот теперь он действительно проснулся. Но сейчас ему надо было немедленно охладить разгоряченный пыл молодого прыткого князя, и Бэрин постарался: выпрямил спину, расправил оплывшие плечи.

— Но те времена, о которых ты говоришь, — почти ласково проговорил он, терпеливо улыбаясь Рюрику, — давно ушли в небеса! Сейчас нет… ни того громадного кельтского союзного войска, которое заставляло дрожать все вокруг, ни рарожского, ни славянского союзов. — Он пожал плечами и, казалось, задумался: говорить или нет? И вдруг решился съязвить и съязвил еще более ласковым голосом: — Вчера вечером прыткого князя славных рарогов достал секирой паршивый волох, а потерпевший… — Он протянул руку в сторону Рюрика, как бы желая его приласкать, но понял, что это уже слишком неизвестно, как поступит горячий и гордый князь. Жрец остановил движение руки так естественно и даже изящно, что, казалось, он и не думал уязвить молодого воина. Соединив руки, Бэрин с естественной якобы затяжкой положил их поверх стола. Но в следующее мгновение голос верховного жреца вдруг резко изменился: ни слащавости, ни даже тени заигрывания в нем не было. — А потерпевший хочет припасть к ногам своего оскорбителя, как в свое время сделал несравненный Верцингеториг перед богоподобным… Цезарем! — колко изрек жрец. — Стоило ли смешить мир, освещенный моим могучим божеством, получив за один час позорного триумфа в Риме шесть лет тюрьмы и смерть! Представляю, как гоготал ненасытный на зрелища люд этого адского города: сам главнокомандующий… всего восставшего кельтского народа! добровольно! во всем великолепии царского убранства и при всем вооружении сдался! на милость бесстрашного Цезаря! Если верить сказителям, поведавшим об этом восстании, то Верцингеториг располагал войском, в десять раз превосходящим силы Цезаря! — зло бросил последнюю фразу Бэрин и остановился.

— Великолепно! — прошептал Рюрик и подавил прилив ярости. — Так почему же ты с такой же страстью не вопишь о том, как предали знаменитого вождя жрецы и их не наказали за это ни духи, ни боги небесные? Почему ты не кричишь о том, что золото было для них дороже земли наших отцов? Молчишь, тварь червячная! — задыхаясь от ярости, крикнул Рюрик, схватил друида за плечи и вытащил его из-за стола. — Отвечай, где Аскольд! — прохрипел он в лицо жреца и ожесточенно добавил: — Хоть он и «паршивый волох», как ты его назвал, но он откликнулся на призыв помочь нам в борьбе с германцами! А ты, служитель солнечного бога, — снова съехидничал Рюрик и прислонил жреца к стене, покрытой священным покрывалом, и в голосе его явно прозвучала издевка, — освети этим светом свои мозги. — Он ткнул Бэрина головой в покрывало. — Волохи прибыли на твою землю со священной миссией, и ты немедленно примыкай к ним. Не то… Бойся смеха соплеменников, верховный жрец! Он пострашнее железных стрел германцев! — Рюрик отшвырнул от себя главного друида и перевел дух.

Воздух в гридне верховного жреца стал раскаленным. Бэрин вспыхнул, двинулся было на князя, чтоб наказать его за осквернение жилища друида солнца, но в это время первый луч солнца коснулся его лица и оживил гридню. Жрец остановился на полушаге, тяжело вздохнул и иронично улыбнулся. «Мне в моей жизни уже почти ничего не надо… А честь верховного жреца? Что ж, она оскорблена без свидетелей… А мой бог?.. Пусть он не увидит смятения моей души!» — снисходительно пожелал себе Бэрин и с трудом перевел взгляд на возмутителя своего душевного покоя.

Князь стоял в двух шагах от верховного жреца и, казалось, весь ушел в себя.

«Береги силы на праведный бой!» — вдруг явно, в который раз прозвучали в ушах молодого князя слова его отца, и Рюрик вздрогнул, невольно закрыв глаза. В гридне стояла плотная тишина. Еще мгновение князь прислушивался к самому себе, затем усмехнулся и горько подумал: «Где взять меру и измерить силы, идущие на душевный, словесный бой?.. Правы были греки, когда за победу в словесном бою отдавали в жертву любимым богам быка, а за победу в бою с оружием в руках — лишь петуха…»

Князь мотнул головой, с болью отгоняя воспоминания об отце, и глянул исподлобья на друида солнца.

Бэрин справился со смущением куда быстрее, чем сам ожидал. Он потер шею — после цепких пальцев Рюрика она побагровела — и просто, буднично проговорил:

— Если ты получишь Аскольда просто так, без испытания, то он первый будет смеяться не только над тобой, но и над всем племенем. А во время боя будет беречь силы не только свои, но и всего войска.

— Еще хуже будет, если я силой отниму его у вас: погубить его вам, друидам, я не дам, — зло, быстро ответил жрецу князь, смахнув мокрые пряди с потного лба, и снова презрительно отвернулся от хитрого друида.

— А почему ты решил, что на испытании он погибнет? — загадочно улыбаясь, спросил Бэрин, наблюдая за строптивым риксом, и снова, как ни в чем не бывало, сел за стол. — Садись-садись, князь! Ты мне очень нравишься, — неожиданно искренне проговорил жрец и опять потер шею. — Ну и руки у тебя! Не зря тебя вождь ценит больше нас, друидов, — не без растерянности сознался он и нахмурился. — Я-то с этим мирюсь, но остальные… за-та-ились! — доверительно вдруг прошептал верховный жрец и испытующе глянул на князя.

Рюрик сморщился, задев раненую руку, возмущенно повел плечами, но все же сел за стол, и вновь на солидном расстоянии от друида солнца.

— Отпусти Аскольда! — упрямо и устало потребовал князь.

— Его необходимо… попугать! — вернувшись к взятому в начале разговора с Рюриком лениво-покровительственному тону взрослого советчика, хитрая старая лиса вновь ушла от ответа. — Как ты этого не понимаешь?!

— Но почему?! — Игра Бэрина вновь разозлила Рюрика. — Когда надо сплотиться всему народу в единый кулак и когда это понимают все, и даже гуси, оберегающие двор твоего дома, вы, друиды, как болотные пиявки, ищете себе теплую ранку и начинаете впиваться в нее. Аскольд — смелый, отважный воин! — убежденно добавил князь, и голос его заметно окреп. — Он показал, на что способен, в учебном бою! Это я виноват! Мои щитки оказались короче… Кого бы не прельстила голая рука в бою? Да я первый отрубил бы ее! А он не отрубил! Он только ранил меня, — с горячей искренностью завершил Рюрик.

Бэрин перестал улыбаться. «Если ты действительно думаешь так, а похоже, что это так, — не на шутку призадумался жрец, — то не зря Верцин безоговорочно доверил тебе всю дружину рарогов. От заветов наших богов ты отступаешь, но христианским и иудейским ты следовать тоже пока не хочешь. По-своему хочешь поступать, а к этому боги поначалу относятся с любопытством… Посмотрим, чем же закончится твое противоборство с богами… Молод ты, князь, и потому хочешь показать, как ты крепок духом», — со странным для него чувством растерянности подумал Бэрин и чуть было не изрек:

«Это плохо для нас, друидов…» — но вовремя остановился.