Трамвай номер 0 - Олег Георгиевич Холодный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня уже было совсем собрались отпустить и не сдавать в отдел на откатывание пальчиков и повторный допрос на тему отрезания сисек у девушек (почерк маньяка, чей фоторобот я уже разглядел и признал в нём определённое сходство с собой), как вдруг все мы подскочили на месте от неожиданного оглушительного хлопка.
Не теряя времени, коп по имени Серёжа велел мне бросать всё и бежать следом за ним — в укрепление отряда. В хорошем темпе преодолев площадь, мы обнаружили в начале следующего квартала обнявший столб мерседес и упершийся в угловой фасад дома автомобиль городского такси.
Обе машины, только что претерпевшие серьёзную аварию, были изувечены непоправимо, у мерса из-под капота валил не то пар, не то дым, а отважный человек с прихваченной как при переломе (хотя почему как) корсетом шеей пытался отодрать руками капот и вытащить из мерседеса аккумулятор, пока всё не взлетело на воздух. Как ни странно, зайдя с багажника, он умудрился обесточить машину и, судя по ручью бензина, струящемуся по асфальту, сделал он это как нельзя кстати.
Две машины скорой и патруль ДПС, подтянувшиеся вскоре на место происшествия, добавили и без того внушительной толпе с десяток зевак. Каждый, включая и сотрудников полиции, принялся снимать ДТП на разнообразные гаджеты, вероятно, мечтая стать звездой ютуба. Это событие заняло нас ещё на добрый час. Хвала всевышнему, несмотря на ужасные повреждения и высокую скорость, никто не погиб и лишь пара женщин, ехавших в обеих машинах, получили неопасные царапины, вскоре обработанные медиками.
Спустя ещё минут сорок за мной всё-таки приехал тот самый патруль, который был и на месте аварии — всё это время сержант посылал оформившего меня копа на, но, в конце концов, перестал материться и сделал свою работу. Когда в отделении, расположенном уже в каких-то пяти минутах ходьбы от Алёны, меня ещё два раза обшмонали и 4 раза допросили разные представители правопорядка, майор принялся за откатывание пальчиков подозреваемого в серийном убийстве — то бишь меня. На протяжении всего этого подзатянувшегося общения с полицией и чудом техники, делавшим прекрасную цифровую дактилоскопию, рядом со мной сидел умирающий от сепсиса любитель поставиться спайсом. Из недр отделения доносились крики его кореша, умолявшего «начальников» вызвать скорую, с упорством, явно свидетельствовавшим о крепком здоровье.
Выпустили меня из отделения минут через 30 этого непрерывного абстинентного нытья, прямо в разыгравшийся не на шутку ливень. Я перешёл дорогу и взял в круглосуточном магазине напротив стаканчик горячего кофе и пирожное, перекусил в тепле, немного проснулся и рванул под дождём к подъезду, в котором теперь и сижу, как в раю, слушая приятную музыку и покуривая на балконе сигареты.
Таким образом, мучавшее меня менее суток назад отчаяние оказалось поспешным и неоправданным. Вероятно, что-нибудь новое я напишу не раньше, чем позавтракаю, приму душ и как следует высплюсь в полноценной кровати. Впрочем, проверить это предположение получится не раньше семи, а сейчас половина шестого и робкое рассветное солнце начинает поигрывать с призмами, оставленными благополучно прошедшим дальше дождём.
Ан нет, дождь зарядил по новой. Странно. Если верить копам, пока я не приехал, погоды стояли чудесные.
Тема беж
Иногда можно проскочить. Чаще не получается. И снова он нашёл меня
под пятнистым одеялом, рыжим клетчатым пледом. Среди измятых
простыней и продавленных подушек. Безликий час. Тишина
плотно наполнила звоном уши. Я слышу, как поют цикады проводов,
похороненных в затхлом сыром туннеле стены навеки. Я слышу
низкий гул забытого ветра, который разучился летать. Это
похоже на то, как висит нижняя «ми» на ибанесе нашего басиста.
Эти две фракции смешиваются с рифом Майка из «выстрелов»,
засевшим в моей голове. В конце рифа вдруг раздаётся моя триоль
в «си бемоль миноре». И это «вдруг» повторяется без конца,
каждый раз оставаясь «вдруг». И вот уже который час не могут
согреться пальцы ног, обжигая холодом подлокотник дивана.
Диван слишком большой для одного человека. Когда-то у меня
была кровать. Дешёвая совковая развалина времён перестройки. А
потом её сменил диван, и на нём слишком много места для
одного. Пустота рядом в безликий час резонирует с пустотой
внутри.
***
«Со стоящим человеком и на край света махнуть можно», — сказал он
ей. «Да, а остальные подходят для удовлетворения некоторых
потребностей», — сказала она ему. Когда ей плохо она делает
много разных глупостей и одну умную вещь. Она бьёт бутылки об
асфальт, причём виртуозно. Она царапает себе лицо, чтобы
наутро безуспешно попытаться замазать тоналкой следы ночи. Она
раздирает до мяса спину. И её прекрасная тонкая спина похожа
на крокодилью кожу. Она ложится спать. Она плачет. Она пьёт
настойку белого пиона. Но иногда под утро, в безликий час
она звонит мне и просит погулять. И даже чёрные воды отчаяния
в безликий час приобретают дьявольски спокойный и
неизлечимый оттенок беж.
***
Телефонные разговоры и их отсутствие оставляют горький осадок.
Безликий час отвечает короткими гудками, пролетающими туннелями
городского подземелья с запада на юг, чтобы заставить тебя
нажать красную кнопку на клавиатуре телефона и закурить
последнюю сигарету. Рыжий огонёк и красная пачка, золотая ленточка
на границе фильтра, змеистый дым — все они всего лишь
вариации на тему. И тема вытрясает из тела тепло крупной дрожью,
когда за окном проносится на свидание полузабытый сон той
девочки, которая торговала спичками под рождество и надела
красный башмачки в церковь. Латунный варган ждёт наступления на
тишину. Латунная ручка двери ждёт прощальной ласки перед
недолгим расставанием. Английский чай номер один от ахмада
желтеет своим названием в предвкушении горячего душа без
сахара, чтобы отдать свои мягкие тона и цвет неуклонно желтеющим
от бесчисленных пачек сигарет зубам и саднящим покусанным
губам цвета Дюран Дюран.
***
Листва готовится умереть под ногами, но пока ещё держится на
привычном месте и даже ненавязчиво зеленеет. Но еле заметные
проблески желтизны уже намекают, что пора закатывать банки и
запасать дрова. Солнечный свет ещё может пригреть, но ночь
получила доминанту и пожирает взгляды и расстояния. Безликий час
зависает на тонике, и просыпается из небытия мертвая весна.
Антихрист обновления уже мутит умы неудачливых жителей
средней полосы. Раскиданные точки фонарей пытаются отогреть
покрывшийся тонкой ледяной корочкой взгляд, но лишь подыгрывают
бежевой тоске. Снега ещё
