Диагноз Одиночество - Михаэль Локк

он для неё стал первенцем.

И сейчас этот первенец, лежит на холодной земле, с его рта выходит пар, я

надавливал сильными рывками на грудную клетку, чтобы заставить его сердце биться, а

Том вдыхал ему в рот. Но это ничего не давало… Слишком поздно…

Мы не сдавались, хоть оба прекрасно понимали, его не вернуть. Нам не хотелось

просто так опустить парня. Мы продолжали реанимацию до тех пор, пока не услышали

вой сирены.

Том поднял голову и прислушался, а потом схватил меня за руку и сказал:

– Беги Ник! Через пару минут здесь будет полиция, а вместе с ними и социальная

служба! Беги пока можешь!

Он смотрел на меня так, будто бы знал кто я. Словно прочитал все мои мысли, пока я

был здесь рядом с ним. Но это было правильным решением, если полиция или социальная

служба поймают меня, они могут меня узнать.

Я поднялся на ноги. Кивнул ему в ответ, мне не хотелось говорить каких-то лишних

слов, иногда можно обойтись и без них. Ещё раз взглянув на тело Робина, я мысленно его

оплакал, мне было так жаль этого невинного, доброго человечка.

Потом я развернулся и побежал по набережной.

62

Слыша звуки сирены, которые приблизились под мост, я продолжал бежать, до тех

пор, пока она не стала отдаляться от меня, все дальше и дальше, пока в боку не стало

слишком сильно болеть, а я не мог сделать вздох. Я остановился и на мои глазах

выступили слёзы. Может быть, это я принёс несчастье в их дом?

Том рассказывал мне о войне бездомных. Они приходили на места, где уже кто-

то обитал и поджигали жилище, иногда они дрались насмерть, чтобы занять новое место.

Может быть, всё было и в этот раз так, кто-то поджёг их дом. Может быть, кто-то из своих

нечаянно это сделал. Теперь это останется втайне, которую я никогда не узнаю. Но я

винил себя, что там могла быть и моя часть вины. Я приношу несчастье.

* * *

Я шёл так долго. В каком направлении и куда, я уже не понимал. Это не было важным

почему-то тогда. Я слишком устал и слишком замёрз, голод продирал мой живот. Я

проходил мимо тысячи людей и никому никакого дела до меня не было. Какой-то мужик

в старых тряпках, шапке с заросшим лицом и волосами. Простой бездомный, которых

миллионы во всём мире.

Продолжая своё движение, я больше не замечал людей, хоть и шёл по центру города.

Что со мной случилось в тот момент я не знал. Как будто бы мир перестал существовать.

Сколько я не спал и не ел я не помнил. Иногда мне просто, казалось, что я вижу своё тело

с высоты, как будто бы моя телесная оболочка идёт подо мной, а я парю над ней. В тот

момент я даже не мог ни о чём думать. Я просто шёл, а куда даже не думал.

– Берегись! – кто-то закричал, я помню только как повернул свой взгляд в сторону

сильной уличной сирены и увидел свет, который быстро приближался ко мне. А потом

наступил момент удара, который погрузил меня в такую знакомую мне тьму.

Осознаю, что я лечу в темноте. Ощущение безграничного пространства, несмотря на

то, что ориентиров нет, я понимаю, что я лечу. Тела тоже нет, то есть оно есть, но какое-

то нематериальное. Я его чувствую, но не вижу. Потом навстречу мне летят сгустки света,

размером они, наверное, с футбольный мяч, их цвет малиновый… пурпурный, что-

то фиолетовое, но это не описать, насколько они красивы, в этом мире нет аналогов

таким цветам. Некоторые из этих сгустков пролетают сквозь меня. И когда это

происходит, где-то в районе груди, примерно на уровне сердца, они задевают словно

какую-то струну. Звук, вибрация от этого прикосновения, наполняет всего меня, звук,

63

короткий и затухает повторяясь эхом. Этот звук настолько прекрасен, что не передать.

Ничего больше подобного в жизни я не слышал. Он резонирует где-то в районе горла…

Я ощутил сильный удар где-то в районе сердца. Что-то электрическое проносилось

по мне молниеносно. Я снова ощутил боль.

– Стабилен… – резкий голос донёсся сквозь тьму. Я слышал только обрывки голосов,

они то пропадали, то появлялись снова.

Я плыл по бесконечной черте между светом и тьмой. Все время велась борьба между

ними, за меня. И я принимал сторону то одной то другой стороны. Потом наступила

тишина, такая глубокая, я слышал, как дышу, как бьётся моё сердце. Я не мог думать ни

о чём, я не видел никаких образов людей, я не видел ничего только слышал, как я живу…

* * *

Тьма начинала отступать и я слышал звук, который доносились из мира. Чаще это был

шёпот, все почему-то говорили тихо, наверное, боялись меня разбудить. Как будто бы

сон окутывал все вокруг, мне казалось, что это все ещё выдуманная реальность, я

пытался раскрыть глаза, но они почему-то не поддавались.

Яркое пламя начало пробираться сквозь мои веки. Боль.

Начинаю чувствовать запах, значит, я не умер, если слышу, как воняет

больницей, значит, я все ещё продолжаю жить. Пытаюсь раскрыть глаза, чтобы

рассмотреть это пламя, которое возвращает меня к жизни.

Что это?

Перед моими, едва ли раскрытыми глазами, высвечивается силуэт, что-то приятное

словно ангел стоит надо мной. Картинка начинает обретать все свою форму и ещё

большую красоту.

Это ангел?

Пламя оказалось длинными яркими волнистыми рыжими волосами. Её лицо… Она

похожа на ангела… Голубые, как горное озеро глаза, которые с сочувствием смотрят на

меня. Маленький нос, спелые розовые как малина губы. Она точно ангел…

64

– Я умер? – тихо выдавливаю из себя хоть какие-то звуки. Чувствую ужасную

боль, которая проливается по телу, все ужасно болит. Перед глазами все расплывается и

шатается, чувствую, что не могу пошевелить ногами. Но все ещё не могу оторвать взгляд

от неё…

– Добро пожаловать обратно, – слышу нежный голос, пытаясь приглядеться сквозь

занавес боли. Вижу девушку невысокого роста, прекрасную словно ангел, одетую в

розовый костюм медсестры. – Как вы себя чувствуете?

– Боль… – ели выговариваю.

– Боль — это хорошо. – серьёзным тоном отвечает она.

– Что же в ней хорошего? – пытаюсь восстановить, что же со мной случилось. Помню

то, как убежал из-под моста, потом только картинки, которые всплывают у меня перед

глазами, я куда-то иду, все время, не останавливаясь ни секунды. А потом удар…

– Если есть боль, значит, есть жизнь, – отвечает она.

Но зачем же мне такой жизнью? Зачем меня вернули? Может быть, это были

галлюцинации, но я точно помню, что умер. Я помню те чувства, которые испытывал.

– Жизнь большая задница… – тихо говорю я.

Она поправляет капельницу и записывает показатели в карту больного.

– А что, вам кто-то обещал, что будет просто? – на её лице нет никаких изменений.

Она все время серьёзная, с каменным лицом. Наверное, каждый день общение с

больными идиотами вроде меня, убивает в тебе все чувства. Или же она просто

выполняет свою работу.

– Что со мной случилось?

– Вас сбила машина, потом вы умерли на двадцать с лишним секунд. – она поставила

карту на стол. – Мне нужно ваше имя, при вас не было никаких документов. Вы

бездомный?

Я покивал головой. По моим шмоткам это было несложно догадаться что я простой

бродяга у которого ничего нет.

– Томас Датт. – ответил я – Меня зовут Томас Датт… – почему-то первое

имя, которое пришло мне в голову было имя Тома. Наверное, он был единственным

человеком, в которого я все ещё верил.

– Хорошо мистер Датт. Я зайду к вам чуть позже. Пока отдыхайте, – она ушла и

оставила меня наедине со своими мыслями.

65

На душе было так паршиво. Хотелось плакать впервые за всю жизнь. Я чувствовал

себя разбитым и потерянным, ещё бы я не чувствовал этого. Мне казалось, что земля в

буквальном смысле уходит у меня из-под ног. Я превратился в ничто и стал никем.

Простая дурацкая игра завела меня в глухой тупик. Разочаровавшись, в людях и

человечности мне больше ничего не хотелось. И в голову начали лезть дурацкие мысли о

том, зачем мне стоит продолжать жить? Когда тебя больше ничего не держит и

ты больше ни во что не веришь, трудно представить себе какие-то факты, которые могут

тебя задержать здесь ещё дольше…

Я ощущаю только боль, только разочарование… Пора покончить с ним.

66

Глава 9

« Диагноз: Одиночество»

Зачем вот это вот все: работа, на которую нужно вставать каждое утро по

будильнику, какие-то цели, планы, кредиты, постоянная нехватка времени, стрессы,