Прекрасная посланница - Нина Соротокина

Далее Карл решил занять Москву и покончить с докучливой Россией. На Москву он шел через Украину. Ну а после Полтавы, куда «страдая раной, Карл явился» — в ночной перестрелке случайным выстрелом у него была раздроблена стопа — все вернулось на круги своя. Карл вместе с Мазепой бежал в Турцию — союзницу Швеции, а Петр вернул на польский трон Августа II.

Так что саксонский двор являлся как бы русской креатурой.

Ко времени нашего повествования на дворе стоял 1734 год. Петр умер в 1725 году, всего девять лет назад. И все эти девять лет в России была слабая власть, и Европа недоумевала — что это за страна и почему она продолжает вести себя по-хозяйски, смея выигрывать дипломатические войны? Надо бы запихнуть джинна обратно в бутылку и забыть про это государство.

Теперь на престоле Анна Иоанновна. Она, конечно, не чета Петру, но двор ее состоит из европейцев. Кто ее приближенные? Бирон, Остерман, братья Левенвольде, Миних. Это самые крупные фигуры, но и во втором эшелоне полно европейцев. А чего им, спрашивается, радеть о России? Живите себе тихо, отдайте награбленные Петром земли, и никто вас трогать не станет. В конце концов, Анна только женщина, она любит роскошь, китайские шелка, драгоценные камни и восточные благовония. По слухам, она замечательно относится к Франции. Посадим на трон Лещинского и будем дружить августейшими домами. Возобновим дипломатические отношения. Петр Великий приезжал в Париж, и Анна Иоанновна приедет. Мы ее здесь обласкаем, подарим отменные ружья. Говорят, она обожает охоту. Она же европейская женщина! Недаром столько лет прожила в Курляндии. А это уже Европа.

Видимо, именно так мыслил король Людовик XV, когда предложил Флери послать в Россию умного человека, ну… двоих, которые объяснили бы русскому двору его реальную выгоду.

Флери отнесся к этому плану скептически, но… чем черт не шутит. Если их высочество желает затеять подобную игру, то отчего бы не попробовать? Тайное письмо Шамбера дошло по инстанции, и Флери было доподлинно известно, что Бирон французские деньги взял. А если фаворит наживку заглотил, то он уже на крючке. Раньше делали ставку на Миниха — сорвалось, датчанин оказался слаб. Но с разумной точки зрения Бирон более перспективная фигура. Франция знала, что любовь в политических делах надежный помощник, а всей Европе было известно, что Анна влюблена в своего обер-камердинера. Более того, в Париже знали, что они живут одной семьей. У Бирона две жены: одна Бенгина, другая — царица. И еще неизвестно, чьи там дети. Формально они носят фамилию Бирона, но пока это все покрыто мраком. Уж кто-кто, а фаворит сумеет оказать на Анну влияние. Иногда лишнее слово, мелочь незначительная, изъян в поведении могут перевернуть все с ног на голову.

Беда только, что в Россию сейчас просто так не проберешься. Посланцы короля должны будут ехать в Петербург инкогнито. Первой мыслью было обрядить в тайную дорогу Шамбера. Он опытный агент, кроме того, у него личные отношения с фаворитом. Главное, довезти до Петербурга зашифрованное письмо от Флери и объяснить все внятно. Конечно, предстоит торговля. Мы пообещаем русским, что со своей стороны признаем Анну императрицей, заставим турок закрепить за Россией Азов и Швеции рот заткнем.

И тут выяснилось, что Шамбера посылать никак нельзя, потому что здоровье его все еще не пришло в норму. Он просто не доберется до Петербурга.

Шамбер встал на дыбы. Почему агент не может быть хромым? Сейчас он на костылях, но через пару недель, от силы через месяц, он сможет передвигаться с палкой. Может быть, это даже лучше, в целях конспирации.

Знал бы Шамбер, что князь Козловский, встречу с которым он лелеял в мечтах, находится совсем рядом на русских позициях, он бы не рвался так в Россию. Мечта француза была кровавой и не романтической: встретить князя Матвея, вытрясти из негодяя украденные деньги и прирезать его, как собаку.

В результате решено было разбить операцию «русский вояж», как она стала называться, на два этапа. Вначале отправляются двое агентов, а им вдогонку, спустя некий разумный срок, едет Шамбер. Кандидатуры агентов предложил он же. Это были уже знакомые нам безутешная вдова Николь де ля Мот и аббат Арчелли. Кандидатура Николь не вызвала никаких возражений, ловка, умна, красива, и легенду ей легко придумать. Аббат тоже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны.

Здесь самое время рассказать подробнее про Арчелли. Он был завербован испанским послом де Лирия в то самое время, когда последний пять лет назад возвращался из России. Всей Европе тогда было ясно, что как только дряхлеющий Август II испустит дух, все царствующие дома Европы станут предлагать на польский трон своих кандидатов. Были бы деньги и ловкие люди, и тогда престол Речи Посполитой будет в кармане.

Словом, Испания решила поучаствовать в общем карнавале. Аббат Арчелли был направлен в Варшаву испанским эмиссаром. Решено было выслать в Польшу на предвыборную кампанию миллион песо. Шпионская деятельность аббата обходилась Испании куда дешевле — четыреста дублонов в год. Требовалась еще значительная сумма на подкуп Станислава Лещинского, дабы уговорить его отказаться от прав на престол в пользу юного инфанта Филиппа.

Вот текст инструкции, написанной маркизом де ля Пас, министром иностранных дел Испании, для монаха Арчелли.

«Прежде всего вы должны стараться войти в сношение со всеми главными магнатами Польши и узнать, кто те поляки, которые претендуют на корону. Сблизившись с магнатами, вы должны говорить, что выбор на престол поляка много принесет затруднений и грозит раздорами, что ничего нет лучше, как выбрать иностранного принца.

Заложивши это основание, вы должны с благоразумием и осторожностью выражать свои суждения о качествах и заслугах различных принцев Европы, для того, чтобы незаметно остановить их внимание на инфанте Филиппе, восхваляя его молодость, обещающую большие дарования, и выставляя особенно то, что Испания, удаленная от Польши, никогда не может быть опасна этой республике и никогда не употребит своих сил для разрушения основных законов этого королевства. Нежный возраст принца Филиппа даст ему возможность незаметно усвоить все обычаи страны и переродиться так, чтобы он сделался настоящим поляком».

Арчелли исполнял инструкцию очень точно: интриговал, шептал по гостиным, высказывал суждения, шпионил. Одна из его депеш была перехвачена, и он как-то плавно, так и не пристроив испанского принца на трон, незаметно для себя перешел на службу Франции. Принц Филипп, кстати, ездил потом в Россию с желанием выгодно жениться, но тоже как-то не получилось.

Перед поездкой в Россию все было продумано до мелочей: местожительство найдено, подарки в виде ювелирных украшений из Гамбурга высланы и должны были вовремя прийти в Петербург, лица, близкие к русскому двору, с которыми предстояло работать, названы. Теперь главным было благополучно добраться до места.

11

Карета неслась по лесной дороге, как уходящий от кровожадного волка олень или как волк, обманувший охотников. Матвея бросало из стороны в сторону, и он все время задевал локтем больной руки патронную суму, которую Евграф держал на коленях.

— Да поставь ты ее на пол, — кричал он денщику.

Евграф пытался отодвинуться от князя, но суму на пол не спускал. С той самой минуты, как они доползли до тисовой аллеи и обнаружили там собственную карету, а потом еще и патронную суму под сиденьем, Евграф держал ее в руках как малого ребенка и даже поглаживал с нежностью. Все-все было на месте — и документы, и депеши, и главное, деньги. Такую удачу Господь всемилостивый раз в жизни посылает.

На противоположном сиденье, спиной к козлам, сидела прелестная незнакомка, «ночная дева», как окрестил ее Матвей. Она спала, склонив голову на плечо отца, личико ее до половины было закрыто капюшоном, видны были только плотно сомкнутые глаза и золотистый, тугой, как пружинка, локон на лбу. Кто такая, куда едет? Надо признать со всей очевидностью, что пара эта была послана Матвею самой судьбой.

Все произошло стремительно, можно сказать — неправдоподобно, словно не сама жизнь, а романист какой-то, недоучка, сочинил сюжет. Лязгнул замок, распахнулась дверь в каретный сарай, и туда с бранью впихнули высокого господина в черном, а потом и дочь его. Девица была так испугана, так неловка, что наступила на подол платья и непременно повалилась бы прямо на грязный пол, не подхвати ее черный господин. Потом она сидела, уткнув лицо в грудь его, плакала и повторяла: «Батюшка, за что? Почему они нас схватили? Что плохого мы им сделали?»

Французы… Вроде бы негоже сейчас конфедератам с французами враждовать, но кто поймет эту загадочную польскую нацию? Темно, не разглядишь ничего, но голосок очаровательный. Вспомнился вдруг Париж. Приятно слышать французскую речь. Но девица, пожалуй, не парижанка. Чувствуется какой-то легкий акцент… а может, просто кажется.