Риск, борьба, любовь - Вальтер Запашный

Я понял, что началось воспитание. И что учить меня будут и вниманию к животным, и уважению к людям.

Наступила тишина. Затем раздался слабый шорох: Герта плавно приблизилась к выходу из клетки и осторожно высунула голову. Осмотрелась… И ступила в вольер настолько тихо, будто из клетки выходил не тигр, а его тень. Задние ноги животного, растягивая каждый шаг, почти стелились по полу. Передние ставились так мягко и осторожно, словно тигрица шла по бутылочным осколкам. Ее плечи и шея изогнулись дугообразной крутой линией. Грудь расширилась, словно надутый шар. Глухое клокотание в груди напоминало шум водопада. Прижатые уши слились с гибкой линией, текущей от затылка к хвосту. Желто-зеленые с поволокой глаза смотрели на людей с явным презрением. Затем последовал рывок, и худая невзрачная тигрица совершенно преобразилась. Словно стальная пружина беззвучно и грациозно подбросила тело хищницы. Герта оскалилась и выдавила из груди злобный звук, похожий на отрывистый кашель. Казалось, перед нами не тигрица, а сам дьявол. Под кожей образовались бугры мышц, хвост судорожно выровнялся.

— Вот это тигр… — завороженно произнес кто-то.

Сверкнув глазами, тигрица плавно попятилась и, наполовину скрывшись в клетке, остановилась. Теперь она пристально рассматривала нас, изредка морща нос, чтоб шевельнуть торчащими усами. Она медленно поворачивала голову, глухо рыча и угрожая каждому, кто осмелится приблизиться к ней. Затем Герта беззвучно скользнула к противоположной стене вольера и легла.

Мы встретились с ней глазами. Во взгляде зверя я прочел тяжелое, даже очень тяжелое переживание. Задумчивый и пронизывающий взгляд этот брал за душу.

Тигрица лениво потянулась. Беззлобно рыча, она косо поглядела на меня и оскалилась. И вновь, как на зообазе, в зверином оскале мне почудилось странное сходство с улыбкой. Прежде ничего подобного я у животных не видел. Я было собрался поделиться своим наблюдением с Плахотниковым, но тот опередил меня:

— Хочешь сказать, что она улыбается?

В это время тигрица напряглась, прильнула к земле и, быстро перебирая лапами, побежала в сторону клетки, где ее трудно было бы рассмотреть.

Я поднялся и пошел вдоль стены. Тогда Герта, прижав уши и припав головой к передним лапам, поползла за мной.

— Смотри ты, какая тварь! — прокомментировал Плахотников. — Не оставляет мысли поймать человека. А уж если такая мысль запала зверю в голову, в конце концов он ее осуществит.

Плахотников встал, открыл стоящий рядом контейнер, достал охотничье ружье и направил дуло на тигрицу.

— Смотри внимательно!

Увидев ружье, Герта молниеносно нырнула в клетку и затаилась там.

— Что это значит? — изумился я.

— А то, что тигрица знает, что ружье может выстрелить. Возьми-ка лист фанеры и поболтай им, чтобы фанера загудела. Я почти уверен: ты ее не напугаешь.

Дождавшись, когда тигрица вновь выйдет из клетки, я взял лист трехмиллиметровой фанеры и, прикрываясь им, направился к вольеру. Фанера гудела, для пущего эффекта я стучал по ней ногами. «Бах! Бах!» — грохотали каблуки. «Ги-ии-ир!» — визжала фанера. Шум получился страшный, но тигрица стояла, как статуя, «улыбалась» и никуда не собиралась убегать.

— Вот это да! — воскликнул я.

Подошел мой младший брат Игорь и, обратившись к Плахотникову, спросил:

— И что же с ней делать, если она даже фанеры не боится, как все нормальные тигры?

— Придется искать, чем можно ее напугать, — ответил Плахотников. — Похоже, этой кошке не за что любить людей.

— Бах, бах! Ги-иир! — в задумчивости я машинально сымитировал звуки, которыми только что пытался напугать тигрицу. — Бах, бах! Ги-иир! Багира!!! Евгений Николаевич, давайте назовем ее Багирой. Какая же это Герта! Когда говоришь «Герта», представляешь себе спокойную дородную немку. А эта красавица больше похожа на злого демона.

Плахотников обернулся ко мне:

— Зови как хочешь, она вряд ли знает свою кличку. Пожалуй, Багира звучит энергичнее и больше подходит для этой твари. Впрочем, какая разница! Твоя задача сейчас — найти метод воздействия. Ей нужно показать твое превосходство, бесстрашие, силу, ловкость, а главное — изобретательность. Сумеешь — будешь повелевать. Запомни: зверя нужно всегда опережать. Пусть он теряет время, соображая, как застать тебя врасплох.

— Задача непростая, — вздохнул я.

— Но вначале, — продолжал Плахотников, — эту кошечку надо хорошо изучить. Так что придется все испытать и все испробовать.

— Пойдемте к пантере, — попросил я. — Надеюсь, с ней справимся скорее.

Подойдя к вольеру с черной пантерой, я облокотился о дверь и наклонился, чтобы взять заостренную на конце палку, с помощью которой животных угощают мясом. Пантера, перемахнув почти весь вольер, тут же бросилась на меня и вцепилась в сетку. Ее зелено-желтые глаза горели так, будто она собиралась проглотить меня целиком. Казалось, весь смысл ее жизни состоит в том, чтобы достать меня когтями.

Я отшатнулся, а Плахотников воскликнул:

— Ватан, Ватан! Так, сынок, нельзя!

Но «сынок» уже мотался по всему вольеру, бросаясь то на одну стену, то на другую. Он злобно рычал, разбрызгивая слюну, превратившуюся в белую пену.

— Евгений Николаевич, а почему вы его назвали Ватаном? — спросил я.

— Да не знаю. Просто слово нравится, — ответил Плахотников. — Вообще-то «Ватан» в переводе с узбекского означает «жизнь».

Мы засмеялись.

— Ну пускай так и будет, — сказал я. — Ватан так Ватан. Кличка необычная.

Подождав, когда Ватан устанет прыгать и мало-мальски утихнет, я стал кормить его с палочки, одновременно поглаживая прутиком по голове. Несколько раз он без особой агрессивности, а как бы машинально перекусывал этот прутик, но все же, стремясь к новым кусочкам, послушно следовал за палочкой.

— Скоро к нему можно будет входить, — сказал Плахотников. — Только наденешь спецовку, поверх нее брезентовый пожарный костюм с высоким воротником, кирзовые сапоги, ушанку и перчатки.

— Неужели он прокусит такой костюм? — с недоверием спросил я.

— Прокусит или не прокусит, а когтями вцепится за милую душу. Главное в том, что ты войдешь, он на тебя кинется, а тебе хоть бы хны. Твоя задача — убедить его в том, что ты неуязвим. Несколько раз повторишь такой маскарад — и можешь заходить хоть в вечернем костюме.

Шли дни. Питомцев у меня прибавилось. Но изучение характеров и сведение зверей друг с другом продвигались медленно. Герта-Багира по-прежнему плохо ела и беспрестанно охотилась за людьми.

Первой моей заботой было познакомить тигрицу со средой, в которой ей предстояло жить и работать, — с новыми предметами, запахами, красками. Мне предстояло внушить хищнице, что человек не желает ей зла, даже наоборот — приносит корм, утоляет жажду, что от доброго отношения к дрессировщику зависит и ее, Багиры, благополучие.