Риск, борьба, любовь - Вальтер Запашный

Пошатываясь, слоновожатый достал из своих подозрительно пахнущих шаровар какую-то дудку, сел на барьер и заиграл протяжную мелодию.

— Со своим оркестром прибыли! — засмеялся Агаджанов.

И вся комиссия дружно зааплодировала.

Открыли занавес, слоны вышли на арену. Первым шел самец, за ним строго по росту четыре самки. На ходу они то и дело приставляли ногу, старательно шаркая по опилкам, — получался танец. Борясь со сном, индус то и дело менял мелодию, а слоны, подчиняясь голосу дудки, переходили с аллюра на аллюр, образовывали живые пирамиды, ложились на бок, садились, отрывая передние ноги от земли, в одиночку и парами кружились в вальсе…

Члены комиссии были в восторге. У всех возникло впечатление, что этим животным вообще не нужен никакой дрессировщик — была бы музыка.

Увы, исчерпать запасы своего обширного репертуара индусу не удалось: выронив свистульку на очередной заунывной ноте, он крепко уснул.

Как только стихла мелодия, слоны остановились. Самец протрубил короткий раскатистый сигнал. Одна из слоних подошла к барьеру. Обвив хоботом, подняла обмякшего слоновожатого, вынесла его на середину манежа и осторожно опустила на ковер. Остальные четверо обступили своего любимца с явной целью не подпускать к нему никого.

— Ну и что нам делать дальше? — спросил Владимир Григорьевич Дуров, брезгливо поглядывая на темное пятно, расплывшееся на месте, где только что лежал индус.

— Пойти и пообедать, пока этот мистер проспится, — беспечно предложил кто-то из членов комиссии.

— Нет, оставлять здесь слонов нельзя. Надо увести их в слоновник, — возразил директор цирка.

Дуров кивнул и попросил багор. Скинув легкое пальто, Владимир Григорьевич подошел к слону-предводителю и попытался багром зацепить его ухо, ласково приглашая идти вперед:

— Партей, мой милый, партей!

Но слон не шелохнулся. Он стоял на месте, мотая головой и как-то подозрительно часто хлопая ушами. Наконец он угрожающе затрубил.

Дуров попросил принести буханку хлеба и без труда засунул ее в рот слону. После угощения вновь пришел черед багра. Теперь Владимир Григорьевич попытался направить слона не в сторону выхода, а просто провести по манежу.

Слон послушно сделал два-три шага, но внезапно снова прогудел и попятился. Слониха тем временем, обхватив вожатого хоботом вокруг талии, подняла его. Пьяный повис, как пустой мешок. Тогда Владимир Григорьевич решил, что проще всего подойти к индусу и попросту разбудить его. Когда мы сообразили, что Дуров не присутствовал при закулисном представлении, было уже слишком поздно: все пять слонов угрожающе трубили. Хорошо, что Дуров быстро оценил опасность и в последний момент увернулся от стремительно надвигающегося на него самца. Вид слона был страшен: высоко поднятый хобот, выставленные вперед могучие бивни и широко растопыренные уши говорили сами за себя.

Владимир Григорьевич кинулся бежать. Самец настиг его у самой кромки манежа и в тот момент, когда Дуров уже переваливал через барьер свое располневшее тело, с разбега пырнул дрессировщика. К счастью, разъяренное животное промахнулось: чрезмерно длинные бивни пронзили барьер, а Дуров упал за манеж как раз между их матово-желтыми смертоносными остриями.

Вращая головой, слон освободил бивни и изготовился к новой атаке. Дуров поднялся на четвереньки и, как мышь, выскользнул из зрительного зала. А нерастерявшийся Макс Борисов мощной ручищей схватил стул и запустил его в голову животного. Слон отступил к центру манежа и, воинственно трубя, стал делать резкие выпады в сторону тех, кто выскочил спасать Дурова и не успел вовремя унести ноги. В зале стояли невероятный шум и гам. Кричали все, но никто не знал, что предпринять.

Понятно было только одно. Если обезумевшие слоны вырвутся из цирка, на своем пути они разрушат все. А значит, их придется уничтожить. Не думаю, что в этот момент кто-то пожалел бедных вышколенных животных: еще минута — и началась бы настоящая паника.

Но все закончилось неожиданно благополучно. Слониха, все это время державшая индуса на весу, повернулась и двинулась к слоновнику. В ту же секунду самец и три самки совершенно успокоились и, плотно окружив подругу, также отправились в слоновник. Там они, не причиняя никому никакого ущерба, бдительно охраняли своего повелителя, пока тот окончательно не проспался.

Придя в себя, все мы сошлись в одном: управлять слонами без этого запойного вожатого невозможно. Было решено просить Министерство иностранных дел продлить индусу визу на тот срок, который потребуется, чтобы подготовить людей для работы с этой поразительной пятеркой.

Министерство дало добро, и индус остался. К нему приставили постоянного переводчика. И заграничный гость, вероятно, наслаждался социалистическими порядками, ибо впервые разговаривал с белыми людьми исключительно лежа по причине непрерывного угара. Честно говоря, чтобы развязать язык иноземца, мы старались вовсю. Индус же, благодарный за теплый прием и как следует накачанный традиционным русским напитком, не скрывал от любопытствующих буквально ничего. Так, он выболтал, что привезенных им слонов принимать целой группой нельзя: без него они почти неуправляемы, а вожак к тому же нередко впадает в ярость и «делает бум-бум», то есть убивает людей.

Неожиданно очень важную для себя информацию получил и я. Слоновожатый сообщил, что в СССР прислали тигра, который «много-много ел людей». Индус поведал нам историю, больше похожую на сюжет боевика. По его словам, для фирмы «Клант и К°» где-то на Суматре отловили тигрицу-людоеда. Нынешний хозяин фирмы, некто Виккенс, дал шумную рекламу на весь мир, что берется укротить людоеда. На самом деле господин Виккенс собирался потихоньку отправить опасное животное в зоопарк, а в качестве людоеда представить публике свирепого, но хорошо выдрессированного тигра. Но затея Виккенса не удалась: репортеры, усомнившиеся в необыкновенных возможностях фирмы Кланта, буквально не спускали с людоедки глаз. Авторитет компании оказался под угрозой, а Виккенсу и его ассистентам волей-неволей пришлось сдержать слово и войти в клетку к тигрице. Как рассказал нам индус, методы дрессировки у Виккенса отличались чрезвычайной жестокостью. Он буквально истязал зверей: морил голодом и жаждой, вонзал в пасть горящие факелы, бил электрическим током, нещадно избивал, ломая кости и разрывая внутренности… Все эти методы он применял и к тигрице-людоеду, но результат оказался плачевным: в считанные секунды людоедка убила одного из служащих, а всех остальных, в том числе жену Виккенса, изувечила. Сам Виккенс чудом остался жив и, еще не оправившись от страшных ран, распорядился отослать чудовище в Москву, выдав его за одного из обещанных советскому цирку животных. В доказательство своих слов индус извлек откуда-то невероятно измятый журнал с фотографией людоедки. На великолепно сделанном снимке отчетливо просматривалось, что у тигра-убийцы перебита переносица.