Я вас жду - Михаил Шмушкевич

Руслан не признаёт «белых пятен» на карте:

— Зачем? Её всё равно выбрасывают.

— Без плодоножки яблоко быстро портится, плохо сохраняется.

— А как это сделать?

— Проще простого. Смотри, — показываю ему, взобравшись на соседнее дерево. — Возьми яблоко вот так, поверни малость руку, тогда оно легко отстанет от ветки вместе с плодоножкой. И — в ведро.

Повторяю: к вечеру того дня маленький Багмут прославился не Геростратовой славой, а настоящей, трудовой. Глазёнки так и горели от счастья. Правда, он не мог согнуть ни рук, ни ног, всё тело ныло от столь непривычной нагрузки. В постели долго ворочался от усталости, пока не уснул.

А сегодня — новый подвиг, который я бы назвала «Сказанием о первом гвозде». Руслан обнаружил дыру в заборе — то ли ветер сорвал прогнившую доску, то ли сама по себе отвалилась.

— Галка, видишь? — указывает он на неё.

— Вижу, а что с того? — отвечаю со вздохом. — Времени, чтобы прибить другую, не хватает. Сам бы взялся, мужчина…

— Я? — удивлённо и недоверчиво переспросил мальчик.

— Кто же? — отзываюсь строго. — В сарае есть доски, пила, молоток, гвозди. Всё там есть, поройся, найдёшь.

— А можно? — всё ещё не верит Руслан, что ему доверяют такое дело.

— Эх ты, постеснялся бы спрашивать, — бросаю упрёк и ухожу в дом.

Минут через десять слышу, как с улицы доносится приглушённый визг ручной пилы. Чуть раздвинув оконные занавески, выглядываю наружу. Мальчишка орудует вовсю, а вокруг него на траве поблёскивают инструменты — топор, молоток, стамески. Работает сосредоточенно, серьёзно, что-то примеривает, обдумывает.

Проходит ещё немного времени, я снова возвращаюсь к окну. Руслан уже в одних трусиках, пот градом катится по его спине, зато доска готова, осталось её только прибить. А вот появились его новые дружки — Михайлик Барзышин и Олежка Белоконь. Руслан что-то рассказывает им, головой кивает в сторону дома (наверное, обо мне идёт речь), а мальчишки — один засунув руки в карманы, другой скрестив их на груди — то внимательно слушают, то что-то советуют. Трое серьёзных мужчин, трое озабоченных хозяев!

Я довольна: Руслан подружился на уборке яблок с ребятами. Теперь он будет не только под моей, женской опекой. Мне кажется, до сих пор никто в нём не развивал мужских качеств. А ведь их надо развивать в мальчишке с ранних лет.

Заботы Лидии Гавриловны о внуке имели однобокий характер. В Руслане же играло то, что заложила в нём сама природа, ему хотелось быть смелым, сильным, он мечтал стать боксёром, гарпунёром, моряком, бабушка же его нежила.

По рассказам Трофима Иларионовича, Руслан читал наскоками. Бывало, найдёт на него, то с книжкой ложился и вставал. Помогали ли книги развивать в нём мужской характер? Разумеется, но не всегда.

Почему? Профессор Багмут ответил на этот вопрос довольно убедительно: да, сегодняшняя книга прививает юному читателю правильные взгляды на жизнь, по в скольких детских стихах, рассказах, повестях живёт и действует положительный, однако бесполый человек!

Минуло почти две недели, и мой подопечный начал прирастать к сулумиевской земле. Он — боюсь сглазить! — не выкинул пока ни одного коленца, которое бы меня огорчило.

Разве только следуя примеру своих новых товарищей забирался на верхушку липы и оттуда головой вниз прыгал в пруд. Узнав об этих акробатических номерах, я хотела было его как следует отчитать, однако передумала: пусть не пасует перед местными ребятами.

Совершенно иным было положение Руслана на строительстве новой школы. Здесь он на каждом шагу чувствует полное превосходство сверстников над собой. Они гораздо ловчее, опытнее. Не устают так быстро и, самое главное, им совсем не надоедает однообразная работа, как, скажем, расчистка площадки от мусора, не надоедает перебирать и складывать кирпич.

Позавчера Руслан пришёл на обед в таких мокрых штанах и рубашке, что с них прямо-таки ручьи текли.

— В пруд упал? — интересуюсь, сжимая до боли губы, чтобы не рассмеяться.

Он кисло усмехается, медлит с ответом.

— Шланг, — бросает небрежно. — У растворомешалки стоял. Включил рубильник, взял шланг, а он… вырвался.

Его язык пересыпан терминами заправского строителя: «торцовка», «стремянка», «подмости», «бетономешалка», «марка 30»…

Войти в комнату в мокрой одежде Руслан не решается. Поэтому выношу в сени сухие, аккуратно отглаженные им самим трусы и майку.

— На, переоденься, — говорю.

«Взял шланг, а он… вырвался», — повторяю про себя, и меня начинает донимать мысль: не потянуло ли мальчишку на старое?

Маленький Багмут наливает себе в тарелку борщ, а я исподтишка слежу за его усталым и огорчённым лицом. Как же, интересно знать, шланг попал ему в руки? Представляю себе такую картину: Герострат оглянулся по сторонам — вблизи ни живой души. Он поднимает шланг, откручивает вентиль… Сильная струя ударяет в лицо, в грудь — змей вырывается из рук. Сверху над его головой — детский смех и хриплый бас прораба Савчука: «Тебе это что, игрушка? Вон отсюдова!» или «Какого чёрта, а?.. Чтобы здесь и духу твоего не было!»

Любит наш Виталий Максимович детей, а педагогического такта у него ни на копейку. Ежедневно напоминаю ему об этом, советую прикрутить нервишки. Он серьёзно, с готовностью солдата отчеканивает: «Будет исполнено, товарищ заместительница!» или «Виноват, Галина Платоновна, виноват! Ошибку, значит, справим», а через час опять: «Вон отсюдова!»

Руслан — пчёлка с острым жильцом. На днях я случайно обнаружила, что он ведёт по мне огонь моим же оружием: видит, что собираюсь его о чём-то спросить, да воздерживаюсь, и он вступает в игру «кто кого?» Так и сейчас. Ест, бросает на меня каждый раз, когда подносит ложку ко рту, мимолётный пытливый взгляд и молчит.

«Ах ты, сорванец, — возмущаюсь. — Всё равно не спрошу, назло не спрошу!»

Подхожу к этажерке и, чтобы как-то скрыть свою беспомощность, начинаю переставлять с места на место книги.

— Зачем кладку из лейки поливают, знаешь? — нарушает вдруг молчание Руслан. — Летом… Ты заместительница по труду, обязана знать.

Знаю, однако отрицательно качаю головой.

— Кладку поливают, чтобы кирпич не всосал в себя весь раствор. Поняла?

— Теперь — да.

— То-то же!

Через минуту, когда Руслан принимается за мясо, спрашиваю:

— А Виталий Максимович за шланг — ничего?

— Ничего… — комично втягивает голову в плечи Руслан. — А что?

— Просто так.

Лишь на следующее утро, когда пришли на стройку, о злополучной истории со шлангом мне поведал прораб.

Верный себе, он ребром ладони расправляет седеющие прокуренные усы и начинает свой рассказ издалека:

— Видали ли вы, Галина Платоновна, по телевизору, какое грандиозное строительство идёт в городах? Да? Так и запишем. А кто, сделайте одолжение, строит, кто они, по-вашему, строители эти — городской люд или наш брат, сельский? Наш, разрешите доложить, главным образом — из села он приехал, овладел наукой и строит. А городские, известно, не приспособленные. На заводах чугун, станки — извольте, ракеты запускать — тоже мастера, а на строительстве — вот столечко их, не больше…

Прораб закурил, бросил спичку и не отрывал от неё взгляда, пока окончательно не убедился, что погасла.

— Возьмём к примеру братишку вашего, Багмута, — продолжал Виталий Максимович. — Смышлёный? Голова! А руки-то, извиняйте за откровенность, не приспособленные. Вроде ватные… — Он делает глубокую затяжку, выпускает колечки дыма где-то над моей головой и продолжает. — Вижу, Руслан ваш от ребятишек сильно отстаёт, неудобство от этого переживает, глаз не поднимает… Я ему: «Иди, браток, воду в растворомешалку подавай! Работёнка, поясняю, интеллигентная, не бей лежачего!» Пошёл! С энтузиазмом, а через минуту чуть не всю площадку затопил, да и самого себя. Вот так, Галина Платоновна, каждому — своё.

— О горожанах-строителях, Виталий Максимович, данные у вас, полагаю, не весьма точные.

— Я на глазок, разумеется, прикинул.

— Ладно, а что произошло со шлангом? Почему Багмут вернулся домой подавленный, мокрый, будто в прорубь провалился?

Прораб делает неопределённый жест, снова расправляет ребром ладони усы.

— М-да, что тут можно сказать? Хвалил, не хвалил, стружку с него перед тем, как отправить домой, снимал не тонкую. Виноватость, так сказать, почувствовать дал.

— Не жаловался.

— Дошло! — обрадовался Виталий Максимович. — Понял, что порядочный человек ищет вину сперва в себе самом. Видите?

— Вижу, — отвечаю и слежу за тем, как лицо прораба расплывается от удовольствия.

— Два дня он кладку лейкой поливать будет, а после обратно к мотору, к растворомешалке — знай наших!

— Как же?..

— Ни-че-го! — растягивает слова прораб. — До-ве-ри-е, Галина Платоновна, человека выше бога поднимает, доверием всего от него добьёшься.