Царство мертвых - Том Кристенсен

Саид скептически взглянул на нее и отложил недоеденную булочку.

— Во-первых, Тахмина тебя боится. Дальше так не пойдет.

— У нее нет никаких причин меня бояться.

— Да? — Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди. — Конечно, твое лицо пугает ее, Халед, и ничего тут не поделаешь. Выглядит оно не слишком красиво. Но к этому она наверняка постепенно привыкнет. Проблема в том, что ты, по сути, почти не разговариваешь с ней, не здороваешься, ничем не показываешь, что она хоть что-то для тебя значит. Она тебя боится. Понимаешь? Нельзя, чтобы девочка боялась человека, который живет с нею под одной крышей.

— Нет, я не понимаю! — Что знают эти двое о том, каково жить с человеком, которого боишься, подумалось ему. Он мог бы рассказать им о Нуре, о том, как она пять бесконечно долгих лет жила в постоянном страхе, пока ее не убили. — Я ничего Тахмине не сделал. У нее нет никаких причин меня бояться. — Он выдержал пристальный взгляд Ширы. — Что же до моей внешности… тут я ничего не могу поделать.

— Как ты получил этот шрам?

Он медленно встал. Ножки стула царапнули по линолеуму.

— Сядь, Халед. Мы же разговариваем.

— Ты забыла, что такое уважение? — Саид приподнял брови. — Как ты со мной разговариваешь?

— Халед, сядь. Ты живешь в моем доме. И я должна кое-что выяснить.

Саид не слушал.

— Что ты за женщина, Шира? Чадры не носишь, и я ни разу не видел, чтобы ты молилась. Время первого намаза — пять утра. Что ты делаешь в это время? Спишь?

— Да. Сплю. Но тебя слышу.

Он покачал головой.

В ее глазах мелькнула тень сомнения.

— Я догадываюсь, откуда ты приехал, но это все равно. Здесь, в моем доме, действуют мои правила, и тебе придется их соблюдать.

— Не указывай мне, что делать, — тихо сказал он. — Никаких правил, ничего вообще. Через несколько минут придет связной. — Он посмотрел на нее с презрением и добавил: — Я буду в гостиной. А ты прибери тут.

20

Марван Ханжур оказался человеком маленького роста, хилого телосложения и неопределенного возраста. Короткие седые волосы и борода как будто бы указывали на немалые годы, однако на лице не было ни единой морщинки. Наверно, от отсутствия мимики, подумал Саид. Когда они здоровались, в лице Марвана Ханжура ничего не дрогнуло, только веки приподнялись.

Шира поцеловала Марвана Ханжура в обе щеки, взяла у него меховую шапку, шарф и коричневую куртку с кожаными нашивками на локтях и повесила на вешалку.

Они прошли в гостиную. Шира накрыла стол белой скатертью и подала чай с медовой коврижкой. Сразу после этого она извинилась и ушла на работу.

Пристально рассматривая Саида, Марван поначалу говорил о том, как холодно порой бывает в Норвегии и как они с друзьями каждую зиму живут ожиданием лета, а затем перешел к тому, что в этой стране холод поселился и в душах людей, что Норвегия стала обществом вседозволенности и правоверному мусульманину очень тяжело жить в стране морального упадка.

Пока Марван говорил, Саид сидел молча. Когда же пришло время второго намаза, принес из спальни коврик. Они по очереди совершили в ванной омовение. Затем стали на колени посреди гостиной и вознесли молитву.

Потом снова уселись за стол.

Лицо Марвана все больше завораживало Саида. Непроницаемость свидетельствовала о высочайшем самообладании и достоинстве. Говорил он тихим ровным голосом, начисто лишенным эмоций. Хорошо бы и ему овладеть таким умением, подумал Саид. Но для этого требовались внутреннее спокойствие и самообладание, которых он пока не имел. Возможно, ему вообще никогда этого не достичь.

— Мне рассказали о случившемся в Джидде, — сказал Марван. — Да смилостивится над тобой Аллах.

Саид благодарно опустил взгляд:

— Спасибо.

— Друг мой, я немного обрисую тебе ситуацию. А потом мы побеседуем о тебе.

Саид кивнул с серьезным видом.

— На время мы защитили тебя от аль-Сауда, снабдив новым документами и переправив в эту страну.

— Я очень благодарен.

— Но и здесь перед нами стоят большие задачи. Примерно неделю назад в Осло арестовали трех моджахеддинов. Их схватили, когда четвертый из их группы подорвал себя. Несчастный случай. Студенты. Полиция обыскала общежитие и изъяла взрывчатку, компьютеры и документы. А ведь всего через несколько часов им предстояло погибнуть в борьбе, совершив совместную акцию.

Саид почувствовал, как учащается пульс.

— С момента ареста они находятся в изоляции. О том, что с ними произошло дальше, мы знаем только из газетных сообщений. А еще знаем, что полиция сейчас отслеживает их контакты и, конечно, изучает переписку, мейлы, банковские счета, денежные переводы, телефонные переговоры и так далее.

Он взял ломтик коврижки. Саид терпеливо ждал, пока Марван тщательно прожевал и проглотил.

— Насколько нам известно, если, конечно, нам вообще хоть что-нибудь известно, — продолжил Марван, — почти никаких действительно значимых следов полиция не найдет. Их ячейка была автономна и создана по инициативе одного из четверки.

— Что значит «почти никаких следов»?

— Студенты посещали одну и ту же маленькую частную мечеть. Там у них и был главный связной. В тот же день, когда их арестовали, его отправили из страны. Во-вторых, денежные переводы. Несколько тысяч долларов, которые группа получила через агента хавалы[8] в Осло. Этот след могут и не обнаружить, но все бывает… Нам будет нелегко подготовить новые акции.

— Я приму в этом участие? — Саид машинально потер двумя пальцами шрам.

— Ты тоже. Пока изучай город.

Саид переменил позу. Все тело зудело. Он должен спросить, хотя и страшится ответа.

— Как вы хотите меня использовать?

— Это пока не решено.

— Не решено? Но я разбираюсь в компьютерах и банковских системах. Я именно этим занимался в Джидде. И могу…

Марван жестом остановил его:

— Мы все это знаем, Халед. Живи как можно тише и уединенней, в свое время мы сообщим тебе задание.

Саид поежился. Он все время мерз с тех пор, как впервые ступил на эту землю. Оба помолчали.

— Я принес тебе немного денег, — сказал Марван. — Мы также ищем возможность, чтобы ты сам мог зарабатывать на жизнь. В смысле, тебе надо будет чем-то заняться. Никому не на пользу просто сидеть и ждать.

— Спасибо. А Шира, ей… что-то платят за то, что я живу у нее?

Марван коротко кивнул.

— Хорошо. — Саид начал уставать от спокойствия и стоического самообладания Марвана. — Но я должен кое о чем спросить. Насчет Ширы. — Он положил ногу на ногу. — Она…

— Шира тоже с нами, — перебил Марван мягким, едва слышным голосом. — Она законопослушна и очень самостоятельна. Ты можешь ей доверять.

— Но…

— Я знаю, Шира живет не так, как подобает правоверной мусульманке. Она не носит чадры, почти никогда не бывает в мечети и редко молится. Она двадцать с лишним лет живет в Швеции и Норвегии и многого понабралась от местных женщин. Можно расценивать это как недостаток, а можно — как преимущество. Как ты сам считаешь?

— Я понимаю, о чем вы, — сказал Саид. — Так на нее меньше обращают внимание и ей легче затеряться среди местных. Но я спрашивал о другом: почему вы допускаете, что она даже в своем доме ведет себя не как положено мусульманке?

— Потому что я знаю ее историю, Халед.

— Я бы тоже хотел знать ее историю, чтобы проникнуться к ней таким же доверием.

— Ты не доверяешь ей?

Саид решил не отвечать. Поерзал на стуле.

— Ее родители… — Марван закрыл рот, ненадолго задумался. — Ее мать и отец были истинными моджахеддинами.

— Были?

— Да, были. Мученики. После их смерти малолетнюю тогда Ширу отправили в Швецию. Вот пока все, что тебе следует знать.

— А ее дочь?

— Неудачный брак, Халед.

Саид задумчиво кивнул, прикрыл глаза. Перед ним предстала Нура — вся в белом, вся в крови. Беспокойство разлилось по телу с такой силой, что причиняло боль. Он встал, прошелся по комнате.

Марван по-прежнему сидел спиной к нему.

— У каждого из нас своя история, Халед, — сказал он, не оборачиваясь. — У одних невыносимо тяжелая, у других легкая, как пух. Но жизнями нашими распоряжается Аллах. — Он потянулся за чаем. — Твоей тоже.

21

Сандра оторвалась от клавиатуры, сцепила руки, потянулась. Потом крутанулась на стуле и посмотрела в окно — на медленно скользящие автомобили.

Фактически подвижек почти нет. Проверка показаний, полученных от студентов, снова и снова заводила в тупик. Ничего интересного — ни людей, ни контактных точек — не всплывало. О своих контактах и передвижениях парни лгали, причем на удивление слаженно. Подтвердилось пока только, что эти студенты — выходцы из благополучных, вполне состоятельных семей, проживающих в Марокко, Египте и Ливии. Никто из их родственников склонности к экстремизму не выказывал. Изучение их счетов в банке «Нурдеа» тоже ничего не дало: обычный приход-расход. Все четверо регулярно получали денежные переводы со счетов родителей, из соответствующих стран. А когда ни в общежитии, ни в компьютерах опять-таки не нашлось ничего, что позволило бы шагнуть дальше, следователей охватили разочарование и бессилие. Такое чувство, будто изо всех сил плывешь против течения, но не продвигаешься ни на миллиметр.