Жизнь на общем языке - Татьяна Александровна Алюшина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– То есть вам до сих пор интересно учиться? – спросила она, сильно заинтересовавшись данным обстоятельством и, понятное дело, сразу же транслируя его стремление к знаниям на себя.
– Как и вам, Клава, – снова улыбнулся он, в третий раз упомянув эту их схожесть. Задумался на пару мгновений и признался: – Можно сказать, что с выбором профессии мне помогли три человека. Одним из которых была Софья Михайловна: она обратила внимание на то, что я прихожу «на работу» то с учебником химии для вузов, то с физикой и механикой, и спросила каким конкретно предметом я увлечен. Я поделился с ней своими сомнениями, и она посоветовала мне расслабиться и мысленно представить картинку, в которой я чем-то занимаюсь, скажем, лет через десять, но, представляя это видение, постараться ощутить настоящее творческое удовольствие от того, что я делаю. Я и представил, и смог почувствовать это самое творческое удовольствие, и понял, что это прикладная химия.
– А двое других помощников? – спросила Клавдия.
– Мой отец и еще один неординарный человек, мой учитель. Но это было несколько в иной жизни, гораздо раньше, чем судьба свела нашу семью с Софьей Михайловной, – не стал развивать эту тему Ладожский.
– Знаете, это, конечно, замечательно, что вы до сих пор храните в памяти тот момент, но, согласитесь, испытывать благодарность и помнить столько лет спустя кого-то, кто мимолетным советом помог в чем-то подростку, это все-таки несколько странно, немного перебор, – высказала свои сомнения Клава.
– Софья Михайловна серьезно помогла моей маме и всей нашей семье в очень трудный момент. Такое не забывается, – признался Матвей.
– А что у вас случилось? – заинтересовалась необычайно Клава.
– Мы вернулись из Монголии и…
– В смысле из Монголии? – перебила Клава, изумившись. – Из турпоездки, что ли, или вы что – там жили?
– Родители там работали. И да, мы там жили, – подтвердил ее предположение Матвей.
– Это как это? – подивилась Клавдия чудному обстоятельству. – И сколько вы там жили?
– Восемь лет, – усмехнулся Ладожский ее оторопевшему виду, делавшему ее совершеннейшей девчонкой.
– Обалдеть! – уставилась на него пораженно Клавдия. – А почему я об этом ничего не знала?
И тут же сообразила – почему.
– А, ну да, не тот возраст, чтобы интересоваться какими-то скучными Монголиями и подробностями жизни других людей. А потом вы уехали и пропали из моей жизни. Слушайте! – возбудилась вдруг необычайно Клавдия пришедшей ей в голову мыслью. – Матвей, вы должны обязательно мне рассказать про ту вашу жизнь и про Монголию в целом. – И повторила: – Обязательно! Мне ужасно интересно. Я вообще про то, что советские люди могли годами работать в других странах, не знала, ну просто потому, что никогда не интересовалась и не сталкивалась с этим вопросом и фактом, а про Монголию так и вовсе знаю, только где она находится на карте и что там был Чингисхан. И, в общем-то, все.
– Это слишком большая тема, и на ходу ее не охватишь, – усмехнулся энергичному напору девушки и ее очевидному горячему интересу Ладожский.
– А не надо на ходу, зачем нам на ходу! – даже возмутилась такой перспективой Клава. – Давайте встретимся! – предложила она и тут же осеклась, немного стушевавшись, поняв, что чуть ли не свидание назначает, причем малознакомому мужчине, которого, по сути, видит в первый раз. И внесла уточнение: – Мы же можем встретиться? Ну, как давние друзья?
– Можем, – кивнул Матвей, улыбаясь все шире, так его радовала и забавляла эта девушка, ее шумная энергичность, открытость и невероятное обаяние. – И как давние друзья, и как нынешние. – Он посмотрел на нее, ненадолго призадумавшись, и предложил: – И знаете, Клава, раз уж мы оба признали, что когда-то были друзьями, то, может, перейдем на «ты»? А то когда я слышу от вас обращение ко мне во множественном числе, то чувствую себя уже даже не «наполовину старым», а на все три четверти.
– Легко! – с брызжущим оптимизмом и энтузиазмом согласилась с предложением Клавдия и сразу же спросила: – Ну так что, мы встретимся?
– Обязательно, – уверил ее Матвей и усмехнулся: – Если, конечно, нам удастся синхронизировать наши графики, – напомнил он о немаловажном факте их жизней.
– Да, графики, – опечалилась сразу Клава, достала из кармана свой смартфон, активировала и открыла страницу с графиком ее работы на ближайший месяц. – Вот! – обрадовалась она. – У меня послезавтра отменился пациент, как раз в обеденное время, в три часа. А потом у меня все плотно занято… Сможешь послезавтра? – спросила она с осторожным оптимизмом.
– Сейчас посмотрим.
Ладожский, никак не ожидавший от девушки столь стремительной скорости принятия решения, полез за своим смартфоном в карман и вздохнул немного по-стариковски, открывая записную книжку в телефоне.
– Послезавтра… – пролистывал он график назначенных дел. – В три точно не смогу, а вот в полчетвертого может получиться.
– Мне тебя уговаривать? – приподняла величественно-язвительно бровку Клавдия.
– Не надо уговаривать, – рассмеялся Ладожский. – Приложу максимум усилий, чтобы успеть.
– Ну и отлично! – порадовалась Клавдия и незамедлительно потребовала: – Диктуй свой номер, запишу.
Номер Ладожский продиктовал и принял проверочный звонок от нее, пополнив свою записную книжку телефоном энергичной девушки Клавдии.
И в этот самый момент смартфон Матвея зазвонил у него в руке.
– Матушка, – сообщил он Клаве, посмотрев на экран. – Видимо, вечеринка-девичник надолго все же не затянулась и подошла к концу, – предположил он и ответил: – Да, мам.
Выслушал, что ему говорит Анастасия Игоревна, и коротко сказал:
– Понял, сейчас подойдем. – А нажав отбой, подтвердил свои предположения: – Вечер встречи наших дам завершился. Пора и нам, Клавдия, возвращаться.
Сидя в комнате отдыха, держа в руке свою эксклюзивную кружку (с ручной росписью на стоматологическую тему, некогда подаренную благодарным пациентом) с позабытым и уже безнадежно остывшим чаем, бессознательно отталкиваясь носком правой ноги от пола и покручиваясь туда-сюда в офисном кресле, откинув голову на подголовник, Клавдия Юрьевна Донгак, один из ведущих, уникальных специалистов известной стоматологической клиники, выпав из действительности, полностью погрузилась в захватившие ее мысли.
Мальчик Матвей Ладожский вырос и стал интересным, привлекательным мужчиной. Несколько замкнутым, неспешным и молчаливым на вкус Клавдии, предпочитающей мужчин открытых, веселых, с хорошим чувством юмора и обязательно надежных. И желательно сексуальных. Нет, не желательно – обязательно сексуальных, причем не явно и прямолинейно, как одиозный разбушевавшийся бабник и вечный ходок какой, нет, а так, чтобы… от мужественности его шла аура, волнительно, захватывающе, эротично…
«Ага, – мысленно хмыкнула с сарказмом Клавдия, – а остальные женщины, можно подумать, предпочитают угрюмых мужиков, желательно импотентов, не
