26 главных разведчиков России - Леонид Млечин

1 января 1930 года Слуцкого неожиданно назначили помощником начальника иностранного отдела. Когда он освоился в новой сфере, в августе 1931 года получил повышение – стал заместителем Артузова. После ухода Артура Христиановича в военную разведку, 21 мая 1935 года, Слуцкий возглавил политическую разведку.

7 октября 1935 года было принято постановление ЦИК и СНК СССР об установлении специальных званий начальствующего состава Главного управления государственной безопасности НКВД. Офицеры госбезопасности ходили в гимнастерках защитного цвета и синих брюках. Петлицы были крапового цвета. На гимнастерку нашивался нарукавный знак красного цвета, на котором было вышито изображение серпа и молота, на них вертикально накладывался меч.

Слуцкий был включен в список руководящих работников НКВД, которым постановлением политбюро от 26 ноября 1935 года присвоили новые специальные звания. Список начинался наркомом – Генрих Ягода стал генеральным комиссаром госбезопасности. Слуцкий получил высокое звание комиссара госбезопасности 2-го ранга (в армейской иерархии оно приравнивалось к званию генерал-полковника).

В июле 1934 года ОГПУ преобразовали в Наркомат внутренних дел. Все оперативные отделы объединили в главное управление государственной безопасности НКВД. Ради конспирации отделы стали номерными. С 25 декабря 1936 года иностранный отдел именовался 7-м отделом ГУГБ НКВД.

На разведчиков Абрам Слуцкий производил впечатление разумного человека. Слуцкий сам поработал в Берлине, поэтому хорошо понимал проблемы резидентов. Умный и вежливый человек, он был способен выслушать и понять подчиненного. При нем штаты разведки составили уже двести десять человек.

Слуцкий руководил работой сотрудников НКВД, которые были отправлены в республиканскую Испанию.

19 августа 1937 года нарком внутренних дел Ежов отправил совершенно секретную записку Сталину:

«Наш диверсионный отряд численностью в двенадцать человек под руководством т. Орловского и его помощника тов. Ярошеня Степана Павловича, находясь в глубоком тылу противника, 13 июня сего года в пятнадцати километрах северо-восточнее города Ель-Реаль (провинция Севилья), после ряда удачных операций наткнулся на засаду силой в тридцать человек. Во время перестрелки геройски погиб наш работник тов. Ярошеня Степан Павлович.

Тов. Ярошеня был одним из руководителей организации взрывов поездов на железнодорожных линиях Севилья-Бадахос и Севилья-Касадья.

Семья тов. Ярошеня состоит из жены Надежды Ивановны и двух детей – одиннадцати и шести лет, проживающих в деревне Красная Слобода – БССР.

Ходатайствую о награждении т. Ярошения Степана Павловича орденом Красного Знамени, о выдаче семьи т. Ярошения, согласно существующих положений, единовременного пособия в размере двадцати пяти тысяч рублей и о назначении семье т. Ярошеня, как семье командира, погибшего в Испании, персональной пожизненной пенсии в размере пятисот рублей в месяц».

Сталин согласился, и 20 августа 1937 года предложение наркома было утверждено решением политбюро. Отправленные в Испанию чекисты боролись не только против франкистов, но и против троцкистов. Слуцкий сам побывал в Испании. Руководитель внешней разведки говорил своему подчиненному Вальтеру Кривицкому, позднее оставшемуся на Западе:

– Мы не позволим превратить Испанию в площадку для сбора всяких антисоветских элементов, слетающихся туда со всего света. Теперь это наша Испания, часть советского фронта. Кто знает, сколько шпионов среди этих добровольцев? Анархисты и троцкисты, даже если они борцы-антифашисты, – они наши враги. Мы должны их выкорчевывать.

Присланные из Советского Союза чекисты получили приказ бороться с троцкистами, анархистами, анархо-синдикалистами. Указание было недвусмысленным: «Исключить троцкистов из всех антифашистских органов; троцкистов следует рассматривать не как антифашистов, а как авангард фашизма и агентуру гестапо».

Дальняя цель Сталина в воюющей Испании состояла в том, чтобы с помощью Интернациональных бригад взять страну под контроль. Но его планам мешала Рабочая партия марксистского единства, известная по своей аббревиатуре ПОУМ (Partido Obrero de Unificacion Marxista). Это была марксистская партия, но не просоветская. Члены ПОУМ – в отличие от испанских коммунистов – не желали подчиняться советскому генсеку и, напротив, симпатизировали Льву Троцкому. В партии состояло сорок тысяч человек – большая сила. Ее штаб-квартира находилась в Каталонии. Каталонские марксисты обвинили Сталина в создании «бюрократического режима» и пригласили Троцкого в Барселону.

В результате операции советской разведки, обладавшей обширной агентурой в Испании, ПОУМ была объявлена вне закона и уничтожена. В июне 1937 года сорок руководителей партии были арестованы по сфабрикованным резидентурой НКВД обвинениям в сотрудничестве с фалангистами Франко.

Арестовали и лидера партии Андреса Нина, одного из самых популярных испанских политиков. Но этого было недостаточно для Сталина. Нина вывезли из тюрьмы на машине и убили. В Испании полагают, что это сделали сотрудники советской разведки. В архивах нашлись телеграммы резидента политической разведки в Испании майора госбезопасности Александра Орлова относительно судьбы некоего «Николая», который был похищен и ликвидирован. День его ликвидации совпадает с днем исчезновения Андреса Нина.

Ликвидация на языке разведки именовалась тогда «литерным делом». В августе 1937 года Орлов получил из Москвы указание уничтожить приехавшего в Испанию австрийского социалиста Курта Ландау, который поддерживал ПОУМ и был сторонником Троцкого.

Александр Орлов докладывал в Москву:

«Литерное дело Курта Ландау оказалось наиболее трудным из всех предыдущих. Он находится в глубоком подполье… Но я надеюсь, что мы и этот литер проведем так, как вы этого от нас требуете».

Лидеры эмиграции и Троцкий – вот два главных объекта интереса советской разведки того времени. Причем задача состояла не только в том, чтобы следить за каждым их шагом, но и при первой же возможности уничтожить.

Трилиссер и Артузов подготовили похищение бывшего белого генерала Александра Павловича Кутепова, который жил в Париже и руководил Российским общевоинским союзом. Эту организацию, объединившую бывших офицеров Белой армии, в Москве считали самой опасной среди эмигрантских сообществ.

Операцию провели совместно иностранный отдел и созданная Менжинским особая группа при председателе ОГПУ, которой руководил Яков Исаакович Серебрянский, человек авантюрного склада, бывший член партии эсеров-максималистов. В первый раз он был арестован в 1909 году за участие в убийстве начальника минской тюрьмы. Серебрянскому было всего семнадцать лет. Он успел послужить в царской армии, на фронте был тяжело ранен. После революции наступило его время. Он служил в Красной армии и в ВЧК. После Гражданской войны поступил в Электротехнический институт, жизнь могла сложиться вполне мирно, но его арестовали как бывшего эсера. Через четыре месяца выпустили, но оставили под наблюдением. И тут о нем вспомнил старый знакомый Яков Григорьевич Блюмкин, тот самый, который убил германского посла Мирбаха и продолжал служить в органах госбезопасности. Он помог Серебрянскому вернуться на Лубянку. Осенью 1923 года его взяли в разведку. Он находился на нелегальной работе в Палестине, Бельгии и Франции. В 1929 году он вернулся в Москву и возглавил особую группу при председателе ОГПУ (в тридцать четвертом ее переименовали в спецгруппу особого назначения). Заместителем Серебрянский взял себе Наума Эйтингона.

В 1917 году юный Эйтингон вступил в партию эсеров, но быстро вышел. Осенью 1919 года присоединился к большевикам. 10 мая 1920 его взяли в Гомельскую губернскую чрезвычайную комиссию. Эйтингон вскоре стал помощником начальника главного – секретно-оперативного отдела губернской ЧК (см. работу А.Д. Карасева в «Сборнике памяти академика И. Минца»). В губернии было множество дезертиров и повстанцев – крестьян, которые восставали против продразверстки. Вот как шла борьба против бандитизма. Сотрудники секретно-оперативной части губернской ЧК жаловались:

«14 мая 1921 года мы прибыли в город Пропойск, где опертройка в составе уполномоченного по бандитизму губЧК Гросса, начотряда 39-го батальона губЧК Антонова и представителя губисполкома Балашкевича устроила пирушку.

15 мая мы приехали в Чериков, где вышеупомянутая тройка устроила пирушку, как в Пропойске, которая продолжалась до пяти часов утра. Из Черикова направились в местечко Краснополье, где опертройка заставила ежедневно доставлять им масло, яички и курей…

После этого начали производить операции. Все вещи и продукты, которые конфисковывали у крестьян, не заносили в протоколы, а устраивали дележку между собой».

Осенью 1921 года Эйтингону поручили расследовать деятельность командира отряда ЧК Черноморца. Он не нашел в методах этого бандита и авантюриста ничего дурного. Но комиссия не закончила работы, как говорится в документе, потому что «на третий день приезда комиссии Эйтингон был ранен случайно в избе Черноморцем в ногу и не мог дальше работать». Вот так Эйтингон получил ранение в борьбе с бандитизмом, как это именовалось позднее. Ранение было тяжелым, зато спасло его от неприятностей, потому что гомельскими чекистами заинтересовались вышестоящие органы. Началось расследование, но Эйтингона уже перевели из Чернигова. Вот с таким опытом он пришел в центральный аппарат госбезопасности…