Долгое дело - Станислав Родионов

Рябинин держал пакет, вспоминая тот выезд... Пирожков была ровно дюжина - Лида давала их с расчетом на всю оперативную группу. По два пирожка съели Петельников, Леденцов, судебно-медицинский эксперт и шофер дежурной машины; по одному съели понятые. Окаменели пирожки Рябинина, который писал протокол осмотра, и ему было не до еды...

Женщина опять заглянула, обежав кабинетик таким взглядом, словно тот был министерским. Теперь Рябинин посмотрел на нее чуть пристальнее, но она захлопнула дверь, заметно смутившись и полыхнув чем-то красным.

Рябинин не знал, что делать с пирожками: съесть их было невозможно, а выбросить то, к чему прикасались Лидины руки, он не мог. Улыбнувшись, Рябинин завернул их и опустил в карман плаща...

Женщина - оказывается, красной у нее была огромная шляпа - в третий раз открыла дверь и опять сумела окинуть крохотный кабинетик широким и высматривающим взглядом, от которого Рябинину и самому показалось, что у него за спиной кто-то стоит.

- Вы кого-нибудь ищете?

- Мне нужен Рябинин, - приятным грудным голосом ответила женщина.

- Я - Рябинин...

Она улыбнулась, как бы извинив его за непонятливость, и повторила:

- Мне нужен следователь прокуратуры Рябинин.

- Я и есть Рябинин, - вновь проявил он непонятливость.

Теперь ее рассеянный взгляд остановился на следователе, как сфокусировался, - она старалась понять его слова.

- Вы... Рябинин?

- Да. А что?

Она вдруг покраснела хорошей полнокровной краской, сливаясь лицом с цветом своей шляпы.

- Извините меня ради бога... Я думала, что следователь выглядит чиновником. Представляла вас пожилым, недобрым, обрюзгшим...

- Пока не обрюзг, - буркнул он, тоже слегка краснея.

- Вы похожи на скандинава, - решила женщина.

Она уже была в кабинете: крупная, яркая, породистая. Рябинин сделал неопределенное движение, смысл которого и сам понял не сразу, - подавленное желание встать. Но она села, положив перед следователем повестку, а перед собой - бордовую шляпу, которая заняла полстола. Калязина Аделаида Сергеевна.

Рябинин записывал анкетные данные с каким-то неожиданным удовольствием, словно ему нравился и год ее рождения, и ее работа, и адрес... Причину этого удовольствия знать он не хотел. Он не чиновник, чтобы копаться. Он и не пожилой - средних лет он. Видимо, добрый - со стороны виднее. И не обрюзг, потому что дома работает с гантелями и резиной. И похож... на этого - на скандинава...

- Причину вызова знаете?

- Разумеется, - вздохнула Калязина. - Недоразумение.

- Недоразумение?

- Скажите, разве я похожа на преступницу? - почти радостно спросила она, уверенная в ответе, потому что теперь была его очередь сделать ей комплимент.

Хорошо взбитые платиновые волосы падали на крупный лоб прямо-таки весенней дымкой. Ярко-малиновые губы большого рта улыбались. Их веселое напряжение, видимо, передавалось скулам, которые игриво поблескивали. Сейчас губы должны бы взорваться смехом из-за этого самого недоразумения, в которое впал следователь... Но ее прямой длинный нос - видимо, оттого, что она слегка откидывала голову, - был наведен на Рябинина, а взгляд темных, чуть запавших глаз нацелен в его зрачки.

Рябинин на несколько секунд потерял себя, бессмысленно разглядывая стол и опять краснея. Похож на скандинава... На двери висит табличка с его именем, в этом кабинетике может стоять только один стол и может сидеть только один человек. Она мило разыграла легкую интермедию, на которую он клюнул легко, ибо нет приманки надежнее лести.

- Перейдем к эпизодам, - сухо ответил Рябинин на ее вопрос-призыв.

- Перейдем, - покорно согласилась она.

- Мошенническое гадание супругам Смирновым на совместимость...

- Почему мошенническое?

- Потому что вы их обманули.

- В чем, товарищ следователь?

- Выманили пятьдесят рублей.

- Не выманила, а получила за труд.

- За какой же? - усмехнулся Рябинин, зная, что ирония действует на умных лжецов отрезвляюще, а Калязина была не глупой - он уже видел.

- Я предсказала им длительную совместную жизнь. Если вам не нравится слово "предсказала", то могу выразиться иначе: я дала им умный совет. Неужели умный совет не стоит пятидесяти рублей?

- Этот совет ничего не стоит хотя бы потому, что он плод научной инсценировки.

- Боже мой, - тихо удивилась она, рассматривая Рябинина заново, словно только теперь его увидела. - И это говорит следователь, который сам должен обладать пониманием психики, предвиденьем, интуицией. Узнали же вы без всякой науки, что я неглупая...

Рябинин повернулся к окну, - ему нестерпимо захотелось глянуть на улицу. Там было все в порядке... И с домами, и с транспортом, и с пешеходами. Он посмотрел на Калязину, чувствуя подступающее раздражение...

Кто сказал, что с умным человеком приятно беседовать? Чем выше организовано существо, тем оно противнее. Как симпатичен цветок! Но животное уже менее приятно. А про человека и говорить нечего. И чем умнее он, тем отвратительнее. Не зря же все любят детей, животных, дурачков, - они милы своей глупостью.

И промелькнуло, исчезая...

...Умный человек - неприятен. Опытный - несимпатичен. Сильный опасен...

Рябинин суетливо выдернул протокол с показаниями Смирнова и неприязненно сказал:

- Мне понятен смысл вопроса о том, кого этот парень больше любит: детей или собак. Хотели проверить, будет ли он любить детей...

- Нет, вы не поняли, - спокойно возразила она. - Ни один человек не признается, что собак любит больше детей. Этим вопросом я проверяла его искренность.

- Допустим, - согласился Рябинин. - А какой смысл вопроса о любимом цвете? Что, если любит желтый, то будет хорошим мужем, а если синий - то плохим?

- О, вы и этого не знаете, - сокрушенно и вскользь заметила она. Любовь к определенному цвету говорит о многом. По крайней мере, я никому бы не посоветовала выйти замуж за человека, любящего черный цвет.

- А если человек выбирает в булочной мягкий хлеб и пробует его вилкой, о чем это говорит?

- Если без конца тычет, то он мелочен. Вы не согласны?

- Допустим, - нехотя согласился Рябинин. - А когда человек поднимается на лифте...

- Тут я проверяла запас жизненных сил. Опять-таки согласитесь, что взбежать по лестнице молодому человеку ничего не стоит. И неестественно, когда двадцатилетний ждет лифта. Такой в жизни многого не достигнет.

Рябинин остыл, - логичные ответы ему всегда нравились.

- Ну, а вопрос о ботинке, который жмет?

- Если испытуемый винит фабрику, то у такого всегда будет виноват кто угодно, только не он. Если винит ботинок, то этот человек самокритичен. А если винит свою ногу, то он скромен и тих.

Рябинин улыбнулся. Но Калязина смотрела холодно, не принимая его улыбки.

- Теперь о семейном знаке, - посерьезнел и он. - Вы сказали, что в их семье заваривать чай должен обязательно мужчина. Неужели и в этом есть смысл?

- Вы что пьете? - деловито поинтересовалась она.

- Компот, - ответил Рябинин, ибо допрос соскочил - может быть, на жмущем ботинке - с тех строгих рельсов, которые ему были проложены всеми инструкциями.

- Компот и чай имеют одну интерпретацию.

- Какую же?

- Вы домашний человек.

- Это научный вывод?

- Разумеется. За спиртным возможен скандал. За кофе возможна сдержанность. А чай - это мир, покой и уют. И если мужчина должен его заваривать, то ему следует приходить домой вовремя, быть спокойным и домашним. Не так ли?

- Так, - покладисто подтвердил следователь, потому что было именно так: чай он тоже считал напитком дружбы, вроде индейской трубки мира.

Рябинин открыл протокол допроса женщины, которую Калязина вдохновила на невероятную, или невероятного, м'куу-м'бембу. Он вдруг заметил, что спешит не допрос кончить, не освободиться от нее и не получить признание, - спешит услышать ответы, которые стали его интересовать.

- Перейдем к той клиентке, которая назвалась Юлией...

- Да, белесая дурочка.

- Почему дурочка?

- Потому что не умеет жить с мужем.

- Что же вы не дали ей умного совета?

- Как это не дала? - искренне удивилась Калязина.

Рябинин скосил глаза в протокол допроса Юлии и прочел вслух:

- "Она сказала, что все мужчины делятся на карьеристов, бабников и алкоголиков". Очень умно!

- Буду вам признательна, если вы назовете мужчину другого типа.

Рябинину захотелось назвать ближайшего к ней мужчину - себя. Но любопытствующий вопросик опередил:

- А я какого типа?

Она прищурилась и заиграла красивыми губами, словно начала кокетничать.

- К женщинам, кроме жены, вы равнодушны. Алкоголь для вас не существует. Вы карьерист.

- Угу, - буркнул Рябинин, неожиданно обидевшись; и оттого, что по-глупому обиделся, он тихо на себя разозлился.

- Я могу доказать, - смиренно предложила она, видимо заметив его обиду.

- Не надо, - сказал Рябинин, уже злясь на себя явно: не стоило задавать ей этого вопроса, да и про компот шутить не стоило.