Закон крови - Олег Микулов

Охотники столпились на уютной полянке, испещренной следами детей… Вот здесь, можно было бы подумать, шла беззаботная возня… Быть может, она и была, беззаботная возня, но потом… Морт извлек из груды смятого переворошенного снега какой-то предмет и молча передал его вождю… Шапочка Ойми!

Да, здесь были лашии. Недавно, еще этим утром. И в этот раз они даже не пытались это скрыть, – наоборот, свежий снег в четырех местах просел под желто-коричневыми кучами, протаял от мочи…

– Оставили знак, уверены в себе, – пробормотал Гор.

– Анго! – позвал вождь.

Найденыш скользил от дерева к дереву, то ощупывая и разводя игольчатые ветки, то наклоняясь к самому снегу, вглядываясь, а больше внюхиваясь. На зов вождя подошел не сразу.

– Что скажешь, Анго? Быть может, знакомые?

– Да! Да! Анго знает! Два! – Он поднял два пальца и произнес какие-то полуслова. Затем, подумав, перевел: – Клыкастый и… Вонючка. Еще был один. Не знаю.

– Хорошо! – Арго полуобнял и слегка встряхнул дрожащие плечи. – Ты успокойся. Ты должен помочь.

Серые умоляющие глаза Анго метались по суровым лицам охотников. Ему казалось: его братья вновь стали смотреть на него как на лашии.

– Анго сын Мамонта! Анго поможет! Смерть лашии!

Колдун был уже здесь. Вновь начались расспросы, на этот раз более подробные и настойчивые. Анго старался изо всех сил. Теперь ему было понятно, как важно для детей Мамонта все то, о чем давно хотел знать Колдун. А он-то, бывший лашии, вместо того чтобы помочь, всячески увиливал! Порой и язык коверкать начинал, и непонимающим прикидывался, лишь бы в покое оставили, не напоминали! Зато теперь – те напомнили!

И сейчас, как всегда от волнения, язык Анго начинал сбиваться, путаться. Он спешил поправиться, торопился рассказать все, что знает, и от этого выходило еще хуже. Но все же главное удалось понять. Самцов меньше, чем сыновей Мамонта, но много. Да еще самки с детенышами. (Анго вначале не мог догадаться, как ответить, сколько врагов, а потом вспомнил, как его учили считать: начал выкладывать на снегу еловые шишки, называя каждую поочередно кличкой одного из лашии.) Огня не знают. В драке могут пустить в ход сучья, но главное оружие – лапы и зубы. Сильные: Клыкастый и Кривой вдвоем медведя одолели…

Как далеко? Если идти прямо сейчас и быстро, то всю ночь. Наверное. Будут ли утром все вместе? Нет, разбредаются рано, за добычей. Собираются только к ночи. А ночью они еще сильнее, еще опаснее. Ночью с ними Темный. Сильный. Сильнее любого лашии. Сильнее всех. Может такое, чего не может никто.

Не без труда, но в этот раз о Темном выяснилось многое.

Он не приходит, прилетает, как зверь, только крылатый. С ними он лашии и не лашии, человек и не человек. Темный. Сильный. Не просит – берет. Мясо – нет, бабу – да. Подолгу; каждая хочет, только он – не каждую. Сам выбирает. Ест ли? Не видел.

Колдун тяжело вздохнул, обменявшись взглядами с вождем:

– Он нас настиг! И у него теперь есть земные союзники! – И добавил, глядя на синие снега, на догорающую полоску заката: – Сегодня о погоне нечего и думать!

– Есть ли среди вас мужчины?! – кричала Нага. – Наших детей похитила лесная нелюдь, а вы, сильные, вооруженные, сидите здесь, у костра, под защитой Колдуна?!

Мать Таны, совсем молоденькая женщина, не говорила ничего, только плакала.

– Был бы жив мой Йом, он не потерпел бы этого! Он и один пошел бы за сыном, если остальные трусы! Морт! Ты сказал мне…

– ЗАМОЛЧИ, ЖЕНЩИНА!

Арго редко повышал голос. Знал: крик – удел слабака, пытающегося скрыть свою слабость. Но иногда…

Когда наступила тишина, он продолжил уже спокойно, глядя прямо в обезумевшие от горя глаза:

– Замолчи! Не оскорбляй тех, кому завтра, быть может, вступать на ледяную тропу. С одним из них ты делишь постель и кров! Мы все скорбим об Ойми и Тане. Была бы надежда, пошли бы! Но нет надежды! Пойми, – он взглянул на звезды, – дети уже мертвы! Выступим сейчас, – разгоним лашии, погубим себя, погубим всех! И – никого не спасем!

Помолчав немного, он добавил:

– Если бы и был жив твой Йом, никуда бы не пошел он сегодня! Арго, вождь детей Мамонта, сказал!

Вождь ошибался. В то время, когда он говорил свои горькие слова, дети были еще живы. Во всяком случае Ойми.

Он лежал на снегу обнаженный: одежду с детей с визгом сорвали сразу, как только рыжеволосые чудовища швырнули их на кучу колких веток, под общие смешки и улюлюканье. Их тыкали – палками, пальцами. Их пинали. На них плевали. На них по очереди опорожнились (а после, под вечер, по знаку какой-то бабы, принялись валять в снегу и оттирать снегом). Но все это время он верил: вот-вот придет Дрого, бесстрашный Дрого, и разгонит, и перебьет всю эту нечисть, и потом…

А потом появился ОН … И Ойми понял: конец!

Он смотрел на этих… ползунчиков и все его существо содрогалось от злобы.

«ТВАРИ!!! И ведь знал!..

Всё подготовил! Обо всем сказал! Не с кем… Эта…

ПОДАЛА ДОБЫЧУ!! ЖЕРТВУ!!! ХА!! ПАДАЛЬ!! ДА ТЫ ЖЕ ВСЕ РАЗРУШИЛА…»

Он смотрел, как подобострастно извивается у его ног голая лашии. И ненависть сотрясала его тело и то, что заменяло ему душу.

– СИЛЬНЫЙ велел принести в жертву детей длиннотелых? Завет СИЛЬНОГО исполнен!

(«Дура! Проклятая дура! Жабье дерьмо! Того ли Я ждал! Я мог бы получить свое, а они – все остальное».) (НО ОН ХОЛОДНЕЕ ВЕЛИКОГО ЛЬДА!)

– Ты, тварь, принесла НЕ ТЕХ! Ты, тварь, ПРЕДАЛА МЕНЯ ДЛИННОТЕЛЫМ!!!

– НЕТ! Сильный, НЕЕЕЕТ!!!

(Он впитывал в себя весь ее ужас… Слишком мало!)

– Знай же: МНЕ НУЖНО НЕ ТО, ЧТО ТЫ ДАЛА! ТЫ ПОСПЕШИЛА!

– Сильный! – Она пресмыкалась, извивалась у его ног – Сильный!..

– Хорошо…

Он вглядывался в лица жертв. Свежая кровь… Нет! Гавваг важнее! Гавваг лучше насытит.

– ВОЗЬМИТЕ ИХ СЕБЕ!

Вой. Мелькание отталкивающих друг друга волосатых лап. А потом, отбрасывая их всех, к Ойми протянулись ДВЕ ГОЛЫЕ РУКИ («Мама! Спасут?!») – и безволосое, голодное лицо приблизилось, и зубы впились и рванули…

– А-а-а-а-а!

Что делать, наметили еще с ночи. Решили: выступят почти все сыновья Мамонта. Поведет вождь. Тропу укажет Анго.

Сомневались: вождь может выступить только против другого вождя! Это закон! Арго сказал: «Это не поединок, это война. Вождь должен вести своих людей. Это – закон!»