Закон крови - Олег Микулов

– Переменилось основное: твой дух. Женское ушло. Переменится ли тело? Не знаю. Это как решат предки и духи-покровители. Но ты все равно мужчина. И на ледяную тропу мужчиной уйдешь, и вновь возродишься – уже в мужском теле.

Ну что ж. Главное свершилось: в этом ли, в ином ли теле он теперь не лашии. Сын Мамонта!

Колдун часто навещал жилище вождя. Иногда тоже рассказывал что-нибудь интересное и малопонятное. Чаще – расспрашивал. Он не забыл слова Дрого о ночном страхе. Сам-то Дрого, поди, и не вспоминает об этом, не до того! А Колдун помнил. Это мог быть, конечно, какой-то местный дух, из ревнивых и злобных, не терпящих чужаков. Но после обряда Колдун сильно усомнился в этом: духи – и знакомые, родовые, и новые, этих мест, – явно покровительствовали свершившемуся. Значит, страх был не от них. Так что же тогда? Неужели?.. Дрого что-то почувствовал, коль скоро оберег попросил. Он знает, он уже сталкивался с Врагом… Но при чем тут лашии? А ведь девочка чего-то боялась, что-то знала…

К сожалению, расспросы мало что дали. Анго явно не хотел говорить о прежней жизни, о лашии : ему казалось, что даже разговоры возвращают его назад, туда, в ненависть, грязь и голод… И в страх! Он отвечал – из почтения к Колдуну, но когда говоришь через силу, и слова улетучиваются куда-то, и язык становится невразумительным. Колдун все же понял, что у лашии девочку считали как бы чужой, но никакой другой жизни она не помнит. Боялась кого-то очень, очень страшного. Темный. По ночам приходит. Сильный, сильнее всех. Все боялись. Но теперь Анго не трусит: он человек, не лашии, он сильнее… А тогда, с Дрого, да, боялся. Не знал, что Дрого могуч. Боялся ли сам Дрого? Нет конечно, Дрого никого не страшится, Дрого всех победит!..

Трудно, очень трудно догадаться, кто такой этот Темный. Колдун готов был поверить в то, что это просто самый сильный самец. Вожак, которого боятся – пока, но который будет неизбежно убит и съеден, как только начнет терять силу. Но смущало одно: почему он «по ночам приходит»? И что означают эти взмахи руками, которыми Анго всякий раз сопровождает слова о Страшном?

– Анго, ответь: а днем Страшный приходит?

– Теперь Анго нет Страшный! Днем нет, ночь нет…

– Да, да! А тогда, у лашии, днем Страшный бывал?

– Страшный? У лашии всегда страшный, бить много-много…

– А Темный днем появлялся? Или только ночью?

– Темный день нет, ночь, только ночь. Темный. Страшный.

Вновь и вновь, как прежде, еще там, возвращаясь к себе, Колдун подолгу останавливался у самого Огненного круга, впитывая в себя глухую ночь. Нет, ничего, кроме обычных лесных звуков: скрипнет от мороза сосна, упадет ком снега – и вновь тишина. Только собственное сердце бьется почему-то все сильнее, все тоскливее, и крепче стискивают пальцы рукоять осинового посоха…

Дни шли за днями. Охотники все более привыкали к собрату-новичку, так неожиданно и быстро получившему Родовые знаки, охотничью одежду и оружие. Впрочем, то один, то другой нет-нет да и напомнят:

– Ты хоть и стал мужчиной, да Посвящения еще не прошел!

Особенно щедр на поучения старый Гор.

– Смотри! Пуще всего – закон блюди! Металку держать научишься, дротик делать научишься, след и так берешь! Только ежели от закона отступишься… Был у нас один такой…

– Да! Да! – взволнованно кивал молодой охотник. – Анго знать закон! Анго – человек, сын Мамонта! Великий Мамонт дал закон человекам, – Анго блюди закон!

Старый Гор улыбался и хлопал по плечу так, что Анго невольно вздрагивал.

– Вот-вот! А теперь – бери-ка свои дротики и пойдем к той сосне…

Анго, гордый и счастливый, шел за старым охотником, чтобы вновь и вновь учиться точному броску. Он научится, обязательно научится! А придет время – докажет всем, что нет у него иных братьев и сестер, кроме детей Мамонта!

Случай представился даже раньше, чем он ожидал.

Первые дни после возвращения Дрого охотники держались настороженно: соседство с лашии опасно! На промысел выходили по трое, не менее. Детей из стойбища вовсе не выпускали. Поговаривали о карательном походе, но в конце концов отступились: зачем? Сколько сил уйдет на то, чтобы узнать, где обитает лесная нелюдь, кто-то и жизнью может поплатиться, а их не так уж много… И соседей нет никаких! Не проще ли подождать, ведь старики говорят: лашии уходят, если по соседству с ними появляется сильная община, а дети Мамонта не утратили свою силу!

И действительно, шло время, а лашии никак себя не проявляли, даже следов не было. Видно, и впрямь ушли! Спадала настороженность, и вот уже детишки отбегают далеко от отцовских жилищ, а как же! На то она и охота! А у матерей свои заботы, и не всегда углядишь за сорванцом, не всегда спохватишься. Особенно если на руках еще и грудная, а сынок – неслух…

Ойми исчез в один из ярких, веселых дней, когда небо такое синее, снег маняще искрист, а воздух так легок и колок, что не хочется покидать эти молодые зеленые елочки, среди которых так здорово охотиться… И конечно, нет и не может быть никакой опасности в такой радостный день! Но Ойми исчез.

Нага спохватилась уже к вечеру, когда наигравшихся за день детишек потянуло в дом, к теплу, к оленине с морошкой…

– Ойми! Где ты, неслух?

Думала, прячется, играет. Или к соседям забежал с кем-нибудь из приятелей. Потом…

Ей навстречу бросилась соседка с остановившимся, умоляющим взглядом.

– Тана! Моя Тана! Кто видел мою Тану??

Собрались взволнованные мужчины. Морт, обняв Нагу, шептал какую-то бессмыслицу. Дрого расспрашивал детей. Ни Ойми, ни Таны не видели уже давно. Никто. Думали, дома…

– А где Ойми видели в последний раз?

Оказывается, совсем неподалеку, в молодом ельничке. Там вроде бы и спрятаться негде, все просматривается.

Чем ближе подходили к елочкам, тем больше волновался Анго. С силой втягивал воздух; как-то по-особому шевелил ноздрями. И еще одно: длиннохвостые, устроившись на верхушках молодых деревцов, стрекотали, предупреждая о чем-то. Они разом снялись с насиженных мест, когда Анго, будто убедившись в чем-то окончательно, бросился туда, опережая остальных…

– ЛАШИИ!

Чисто человеческим был этот крик, и человеческая ненависть звучала в нем. Но вслед за этим Анго, вероятно против своей воли, испустил какой-то полузвериный вопль – смесь боли, тревоги и ярости…