Адмирал Колчак. Жизнь, подвиг, память - Андрей Кручинин

И все же своей задачи – «выиграть фланг» у армии Ханжина и выйти на ее коммуникации, следствием чего стала бы ликвидация главной колчаковской группировки и немедленное крушение всего фронта, – красным выполнить не удалось. Поражение Западной армии (после которого Ханжин был заменен генералом К.В.Сахаровым) нельзя было считать полным разгромом, что хорошо понял Троцкий, 25 июня раздраженно телеграфировавший Реввоенсовету Восточного фронта (копии – ЦК РКП (б), Полевому штабу Реввоенсовета Республики):

«Последние недели донесения Востфронта отличаются крайней неопределенностью… … В оперативных донесениях совершенно не указывается количество пленных, перебежчиков и захваченных трофеев. Равным образом совершенно нет сведений о наших потерях… Вести о восстании в тылу Колчака непосредственного военного значения не имеют. Восстаний немало и в нашем тылу, что неизбежно в условиях гражданской войны. Разложение в армии Колчака должно выражаться с [122]большим количеством пленных…

Командование Южгруппы требует винтовок, пулеметов, патронов, куда же делись трофеи…»

Любопытно, что в унисон со словами Председателя РВСР прозвучит вскоре критика бароном Будбергом победных реляций русского командования: «… Откинув шумиху трескучих фраз о тяжелых потерях красных, об истреблении целых полков и т. д., я вижу, что артиллерия красных уходит вовремя; что тех мелких трофеев, которые неизбежны при истреблении целых частей, нет; что те полки, которые сегодня показаны в реляции уничтоженными, через несколько дней сами атакуют и заставляют нас отступать…» С тем же пришлось столкнуться и большевикам в конце июля, причем нельзя сказать, чтобы в их руководстве, как политическом, так и военном, никто не питал в связи с этим обоснованных опасений.

Несмотря на высказанное 1 июня мнение Троцкого – «необходимо обеспечить непрерывность нашего наступления путем непрерывности пополнений, снабжения», – Главнокомандующий вооруженными силами Республики Вацетис был весьма сдержан в своих предположениях и планах. Председатель РВСР, признавая, что «наступление на Востфронте должно непрерывно идти до заранее намеченной линии обороны, так как ясно, что до Владивостока мы дойти сейчас не сможем», очевидно, относил установление такой «линии» в будущее, к завершению одного из этапов предстоящего наступления. Главнокомандующий же 6 июня директивой Восточному фронту намечал создание опорных пунктов примерно по линии Уральск, Оренбург, Стерлитамак, Уфа, Бирск, Сарапул, Оса, Пермь, то есть фактически в ближнем тылу наступающих войск. А потому стоит прислушаться к воспоминаниям Троцкого, будто «Вацетис считал, что после первых наших крупных успехов против Колчака нам не следует зарываться слишком далеко на восток, по ту сторону Урала. Он хотел, чтоб Восточный фронт зазимовал на горном хребте» (возможно, Троцкий основывается на каких-либо устных обсуждениях, не успевших получить документальное воплощение). Однако командование фронтом во главе с Каменевым настояло на энергичном развитии наступления – кстати, также не имея «троекратного превосходства в силах» (а Вацетис вскоре был безосновательно обвинен в причастности к «белогвардейскому заговору» и три месяца просидел в тюрьме).

Впоследствии Вацетис писал: «Мне было совершенно ясно, что наступление Колчака на Среднюю Волгу носило характер грандиозной демонстрации, в основу замысла которой было положено стремление энергичным нажимом на Среднюю Волгу привлечь на Восточный фронт РСФСР большую часть наших вооруженных сил, а затем отходом увлечь их в Западную Сибирь, то есть подальше от нашего главного театра военных действий, в частности от нашего Южного фронта, с которым готовился расправиться Деникин». Представить себе столь бредовый план – стратегическое отступление и «заманивание» целых армий противника к собственной столице, – конечно, весьма сложно, и рассуждения Вацетиса «носили характер» всего лишь позднейших домыслов; однако на уровне тактическом разыграть сражение по «схеме Канн» – с ослабленным, подающимся назад центром, дополненным мощными обходными группировками на флангах [123], – русское командование попыталось под Челябинском.

Инициаторами Челябинской операции были генералы Лебедев и Сахаров, и Будберг, разумеется, обратил против них весь свой гнев и сарказм, в очередной раз представляя Верховного Правителя безвольной марионеткой, куклой, в пустую голову которой вкладываются чужие идеи: «Лебедев сумел так начинить адмирала фаршем собственного изготовления, что тот узаконил себе чудовище, рожденное Лебедевым и Сахаровым, и глубоко огорчен неудачей “своей” операции». Этой карикатуре, однако, противоречат слова адмирала, сказанные 25 июля, в разгар операции, В.Н.Пепеляеву: «Генерал Дитерихс был против этих боев и за отход без боя от Челябинска, но я приказал дать бой. Это риск – в случае неудачи мы потеряем армию и имущество. Но без боев армия все равно будет потеряна из-за разложения. Я решил встряхнуть армию. Если бы вы знали, чтó я пережил за эти дни!» Таким образом, не отрицая разработки планов операции Лебедевым и Сахаровым, нельзя отнять и у Колчака права на волевое решение полководца – решение, которое представляется достаточно обоснованным и мотивированным. Одновременно с разворачиванием под Челябинском боевых действий Верховный Правитель обратился с воззванием «К населению России»:

«В этот грозный час, когда наши армии, несмотря на утомление беспрерывными боями с марта месяца, – все же выполняют свой долг перед Родиной и выполнят его до конца, я обращаюсь к населению свободной от гнета комиссаров России: мы ведем с большевизмом смертельную борьбу, которая не может кончиться договором или соглашением, ибо в этой борьбе мы защищаем родину против интернационала, свободу против тирании и культуру против одичания. В этой борьбе у нас нет честных противников: есть шайки грабителей, руководимые международными отбросами. Против нас нет честных способов ведения борьбы: есть путь мучения безвинных, насилия над беззащитными и всеобщее разграбление. И укрыться от борьбы и ее последствий нет возможности, пока враг не уничтожен. Сбросьте же с себя позорные цепи безразличия к судьбе Родины, – вы, забывшие все, кроме собственного благополучия и честолюбия. Очнитесь же от смятения и паники и вы, трусливо пытающиеся укрыться бегством от большевиков. Поймите, что уже не о лишении вас вашего достояния поставлена ставка. В этой последней и страшной борьбе, которая сейчас развертывается, для вас выход [ – ] только победа или смерть. В дружной, спокойной и планомерной работе сплотитесь все вокруг армии, пополните ее ряды, окружите ее заботами и облегчите ее труды и бдительно и зорко охраняйте ее от внутренней вражеской разрушительной работы».