История Византийской Империи. Том 3 - Федор Успенский

«Мы знаем, — говорит тот же автор, — что Десятинная церковь (1) была отдана Владимиром попам корсунским; предполагаем, что корсуняне удержали церковь за собой в течение не одного поколения. И эти корсунские, попы в конце XI в. должны были всецело примкнуть к поддержанному остальным греческим духовенством движению. Вкладом в это движение со стороны, корсунского духовенства Десятинной церкви было сказание о крещении Владимира в Корсуни. Важно отметить, что старания греков находили энергичную поддержку в Печерском и других киевских монастырях».

Возвращаясь к исходному моменту нашего рассуждения, мы должны напомнить, что византийская традиция, так же как и русская, исходит из двух групп фактов, которые могли развиваться вполне самостоятельно и независимо. С одной стороны, византийская традиция выдвигает политический союз Византии с Русью и посылку вспомогательного отряда, который освобождает царя Василия от крайней опасности; с другой — и именно у позднейших писателей — брачный союз и крещение в тесной связи с корсунским походом. В русской традиции равным образом отмечена двоякая версия: крещение до корсунского похода в связи с испытаниями вер и крещение в Корсуни вместе с браком с царевной Анной. Было выражено много остроумных и глубоко продуманных соображений, чтобы комбинировать и поставить во внутреннюю связь эти две группы фактов: работа началась еще в конце XI в. и не закончена по настоящее время. К сожалению, все домыслы могут иметь характер лишь субъективного мнения, более или менее выражающего настроение писателя, и никакая догадка не в состоянии закрыть дебаты по вопросу о том, где и когда крестился Владимир, пока счастливая случайность не откроет какой-либо новый текст на греческом или арабском языке.

Итак, на 989 г. падают два события, имевшие немаловажное значение в истории византийско-русских отношений. С помощью вспомогательного русского отряда было потушено восстание Варды Фоки, и царевна Анна, сестра Василия и Константина, выдана замуж за великого князя Владимира, который встретил ее в завоеванной у греков Корсуни. При настоящем состоянии наших сведений, так как самая первоначальная византийская традиция, захваченная писателем Феодором Севастийским, должна считаться утраченной безвозвратно, в рассуждении о византийско-русских отношениях в конце X в. следует отправляться из полученных нами наблюдений и рассматривать отдельно, не стараясь искать во что бы то ни стало хронологической связи, и политический и брачный союз между русским великим князем и византийским императором. Что же касается крещения Владимира, то, всего вероятней, относить его, согласно основному русскому преданию, ко времени до похода на Корсунь.

Этот последний факт вместе с брачным союзом, несомненно, происходил летом 989 г., как утверждается это на основании хронологических указаний у Льва Диакона. В самое последнее время летописному известию о походе Владимира на Корсунь посвящено исследование (2), имеющее целью выяснить «меру военного искусства Древней Руси во время Владимира и показать, насколько допустимы те понимания летописей, которые основаны на толковании событий самой осады города». Это, по современному положению вопроса, может быть, наиболее целесообразная задача. Между прочим, что касается времени похода и продолжительной шестимесячной осады города, выдвигаются весьма вероятные соображения, что осень и зиму 988 г. Владимир провел на юге и начал осаду весной 989 г., что обложение города происходило с суши, так как флот не мог быть значительным и едва ли мог предпринять что-либо решительное против окруженного высокими стенами и снабженного припасами города. Вообще же точность, полнота и ясность летописного рассказа об осаде «делает эту часть таким определенным историческим документом, к которому никак нельзя отнестись пренебрежительно и что бы то ни было из него исключить». Согласно русской традиции, сложившейся около корсунской легенды, вслед за взятием города в прямой последовательности происходили дальнейшие события: прибытие царевны Анны и крещение Владимира.

Становясь на точку зрения более древнего русского предания, выводимого из свидетельств митрополита Иллариона, монаха Иакова и Нестора, мы должны допустить здесь смешение обряда обручения с крещением и принять, что в Корсуни могла креститься часть дружины и были приняты первоначальные меры к организации церковного устройства посредством привлечения в Киев греческого духовенства. Нет сомнения, что корсунское духовенство, во главе ли с митрополитом или без него, было приглашено Владимиром в Киев и приняло участие в крещении народа. Оно же главным образом влияло на образование так называемой корсунской легенды. Весь первоначальный церковный инвентарь, необходимый для богослужения, взят был именно из Корсуня:

«Поем же с собой и Анастаса… и иных многих взят и пресвитеры корсунские и диаконы и святые иконы, и честные кресты, и священные сосуды церковные, и прочую священную утварь, и святые книги, и все сие взял на благословение себе» (Степенн. книга).

Одним из первых дел в Киеве, после крещения народа, была постройка церкви в честь Богородицы (Десятинной): «помысли создати церковь Пресвятыя Богородицы и послав приведе мастеры от грек. И наченшу же здати и яко сконча зижа, украси ю иконами и поручи ю Настасу корсунянину и попы корсунскыя пристави служити в ней, вдав ту все, еже бе взял в Корсуни: иконы и сосуды и кресты».

Принятием христианства Русь становилась в ряды европейских государств и вместе с тем обнаружила желание занять твердое положение на Дунае и Черном море. Расширение политического кругозора, как следствие предыдущих сношений с империей, должно было привести русских князей к сознанию, что в старой вере отцов нельзя иметь влияния ни между болгарами, ни между греками. Принимая христианство, Владимир искал вместе с тем средств устроить свое княжество наподобие греческого и Болгарского царств, о которых имелись на Руси определенные сведения. К Константинополю привлекали Владимира как торговые и политические выгоды, так и религиозный авторитет греческой Церкви. Но отнюдь нельзя думать, что греки не имели значительных выгод от этого союза, который в арабской традиции выставляется как настоящий договор. Участие русского вспомогательного отряда в военных делах Византии отмечается много времени спустя после описанных событий и переходит в XI столетие. Так, русские принимали участие в роковой войне Василия II с болгарами и содействовали империи в покорении Болгарского царства; вместе с греками они нанесли поражение норманнам в 1016 г.; принимали участие в азиатских походах против мусульман. Во всех указанных походах действует не случайная партия варягов-наемников, но отдельный русский корпус, который пополнялся в своем составе новыми пришельцами из Киева и который пользовался на службе империи особыми привилегиями. В дальнейшем изложении мы будем встречаться с указанными фактами, которые наложили печать на взаимные отношения между империей и Россией.

Глава XXIII

ГРЕКО-БОЛГАРСКАЯ ВОЙНА. ПОДЧИНЕНИЕ БОЛГАРИИ

Изложенными в предшествующих главах событиями закончилась скорбная летопись первого десятилетия царствования Василия. Освободившись от тревог и волнений за целость империи и личную безопасность, царь Василий все внимание сосредоточил теперь на войне с Самуилом. Хотя вообще держава Самуила, равно как и личный характер этого исключительного в славянской истории государя, представляются загадочными и не вполне выясненными в источниках, тем не менее исторический интерес, связанный с этой эпохой, поддерживается уже тем, что царь Самуил был в состоянии выдержать более чем 20-летнюю борьбу с империей, обладавшей всеми материальными средствами самого сильного и самого культурного в то время государства. Многое сделано в прекрасной работе французского ученого Шлумбергера, впервые давшего надлежащее историческое освещение эпохи Василия (1). Он с любовью останавливал внимание на сухих и отрывочных заметках летописцев, пытался поставить их в связь между собой и раскрыть их смысл. Вследствие этого современники Василия часто оживают под пером французского автора и становятся нам близкими по своим страстям и настроениям и по мотивам действий.

Несмотря, однако, на такое благоприятное обстоятельство, все же болгарско-византийская война, будучи чрезвычайно важна по своим трагическим последствиям, давшим новый политический вид Балканскому полуострову, осталась скудно освещена в своем постепенном развитии и в отдельных подробностях. Между тем эта сторона вопроса приобретает капитальное значение в переживаемые дни, ввиду того что Самуил главные средства для борьбы заимствовал из западных частей Балканского полуострова и опирался на этнографические элементы, которым принадлежали земли на север от Фессалии и Эпира и на запад от Охриды и Преспы. Обыкновенно думают, что держава Самуила составилась из малосвязанных между собой народных групп и что в деятельности комитопулов нельзя искать политического смысла и культурного значения. И упомянутый французский историк неоднократным применением к Самуилу эпитета «lе sauvage» [164] нисколько не рассеял превратного взгляда на ход политической борьбы между эллинизмом и славянством в занимающую нас эпоху.