История Византийской Империи. Том 3 - Федор Успенский

Для России в X в. не настояло еще надобности в тех обширных заимствованиях из Византии, которые впоследствии ручьем стали вливаться непосредственно через греческое духовенство, посредственно через южнославянские литературные произведения. В X в. Россия не могла не быть вовлеченной в общий исторический поток; для всех европейских новых народов представлялась одна и та же альтернатива: или принять христианство и тем положить начало к созиданию государственности, или уступить свое место другому. В этом отношении заслуги византийской империи бесспорны и никакая научная теория не вычеркнет их из истории.

По преимуществу на долю Византии выпала воспитательная роль новоевропейских народов. Признавая ее заслуги, оказанные человечеству тем, что она имела благодетельное влияние на дикие орды варваров, воспитанные ею в исторические народы, мы не должны забывать и понесенных ею великих жертв на пользу всей Европы. Следует ли перечислять последовательный ряд варварских вторжений в Европу, которым Византия ставила преграды и полагала пределы? Мало того что, устояв против врагов, она долгое время оставалась очагом и светочью просвещения, она старалась частию убеждением, частию проповедью христианства и цивилизующим влиянием укротить и облагородить дикарей, приучив их к выгодам гражданской жизни. Под ее влиянием разрозненные славянские колена и племена, равно как болгарская и мадьярская орда, выросли в исторические народы. Словом, она сослужила для восточноевропейского мира ту же благодетельную миссию, какую Рим — для галлов и германцев. Восточные народы обязаны ей верой, литературой и гражданственностью.

Нам не идет повторять без оглядки фразу, которая в сущности исторически не верна, что мы приняли из Византии не настоящее просвещение и, не разобрав хорошего от дурного, стали слишком рабски воспроизводить испорченные идеалы византинизма. Прежде всего иных организующих начал нам неоткуда было принять, кроме того, Западная Европа того времени была ниже Византии и сама пользовалась плодами эллинской культуры. Один из германских императоров X в. совершенно добродушно старается счистить грубость саксонской натуры и раздуть в себе искорку любви к греческой науке. Один славянский князь ищет, откуда бы позаимствоваться лучшими учреждениями для своего народа, и находит их в Византии, так как отсюда на все страны распространялся добрый закон.

Византия исполняла свою миссию с полным самоотвержением — ив этом величайший успех греческого духовенства и разнообразных влияний Византии между восточноевропейскими народами. Она не налагала тяжелого и неудобоносимого ярма на новопросвещенных, отличалась значительною терпимостью в делах веры: припомним хоть то, что греческое духовенство на Руси не имело политического значения и не стремилось к организации, ограничивающей светскую власть. Какая разница в средствах действия латинской и греческой Церкви? одна с мечом идет на помощь империи и при помощи оружия распространяет свою паству, другая достигает не менее широкого распространения своих пределов нравственным влиянием и проповедью. Где господствует латинская Церковь в IX и X вв., там раздается шум оружия; не то на Востоке — греческие проповедники не подчиняют новопросвещенных византийскому царю, а служат религиозной идее. В этом, на мой взгляд, сказались народные и психологические черты, отличающие систему римских завоеваний от процесса эллинской колонизации.

Таким образом, в том обстоятельстве, что Россия приведена была в ближайшие сношения с Византией, я не могу не усматривать глубокой важности для нашего просвещения и культурного развития. Что мы весьма медленно усвояли себе заимствованную культуру, в этом нельзя слагать ответственность на греков.

Ввиду угрожающего положения, занятого Русью по отношению к Византии, и страшной коалиции, которая могла составиться из русских и болгар, Византия должна была поспешить принятием решительных мер, не останавливаясь даже перед важными уступками, чтобы сделать Россию безвредной.

Русские и византийские известия слишком скупо освещают наши внешние отношения конца X в. В самые последние годы освежающая струя привнесена была восточными известиями, на основании которых является возможность рассматривать акт крещения руси в связи с политическими обстоятельствами того времени.

Владимир возобновляет те же притязания к Византии, какие заявляли его предшественники. В 985 и 986 гг. с флотом и сухопутным войском русские направились в Болгарию и действовали здесь уже в качестве союзников болгарских против греков. Следствием этого похода было поражение, нанесенное грекам при Сардике-Средце в 986 г., и угрожающее движение болгар и русских за Балканы. С другой стороны, Владимир лишил Византию последнего оплота на северном берегу Черного моря, отняв у них Корсунь в 989 г.

Что это были важные факты, оставившие по себе следы в общественном сознании, доказывается тем, что византийские летописцы рассматривали наблюдавшиеся тогда небесные знамения (появление кометы и огненные столбы на небе) как указания на великие бедствия, угрожающие Византии от русских и болгар. Эти бедствия и испытаны были Византией на двух пунктах ее северных границ: в Болгарии и в Крыму.

Я не имел притязания совершенно рассеять туман, покрывающий наши отношения к Византии при Владимире Святом. На событиях 988 и 989 гг. все еще лежит печать тайны, которую едва ли в состоянии раскрыть историк при настоящих научных средствах. Потребовалась бы немалая доля воображения и поэтического чутья, чтобы облечь в реальные образы те указания и намеки, которые пробегают кое-где как тени. Вот, по моему мнению, самое реальное изображение условий, при которых произошло обращение Руси к христианству. Оно заимствуется из арабского писателя: «И стало опасно положение царя Василия, и истощились его средства, и побудила его нужда послать к царю руссов, врагов своих, чтобы просить у них помощи. И согласился он на это. И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь руссов на сестре царя Василия, поставив ему условием, чтобы крестился он и народ его, а они народ великий. И послал к нему царь Василий митрополитов и епископов, и они окрестили царя и его народ, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране руссов».

Известно, что после Владимира русские не претендовали на Корсунь, не предпринимали морских походов на Византию, а что касается до Болгарии — то они совершенно предоставили ее во власть византийского императора и надолго забыли предания юго-западной политики первых князей. «Западные волки, — как называет русских один писатель, — так были укрощены, что обратились в послушное стадо овец. Русь стала теперь оберегать Византию от нападения зверей».

Не оружием, не воинскими доблестями одержала Византия эту победу, а своим моральным воздействием на Русь и удовлетворением ее духовных потребностей.

Ближайшие ко времени Владимира русские писатели пытались разъяснить мотивы обращения его к христианству, но никаких положительных сведений не могли передать, и это тем более знаменательно, что некоторые известия относятся к первой половине XI в. Но соображения Иллариона и монаха Иакова важны для нас хотя бы и потому, что на основании их мы можем утверждать, что обращение Владимира произошло без той почти обязательной в подобных случаях обстановки, какая наблюдается в сказаниях об обращении языческих князей. Мы тем настойчивей подчеркиваем эту мысль, что она отмечена самым близким к Владимиру писателем, который, намекая на эту обстановку, заявляет: «Без всех сих притече ко Христу, токмо от благого смысла и разумения». Акт крещения Владимира до такой степени был делом личной воли его, что он остался совершенно неясным ближайшим за ним поколениям: через сто лет уже не могли русские сказать, где он крестился — в Киеве, Василеве, Корсуни или, может быть, в Константинополе?/

Поход на Корсунь имел место на третье лето по крещении. Напротив, все последующие памятники… решительно сообщают о крещении его от греков в Корсуни. Делаем отсюда вывод, что житие… где впервые была изложена легенда о крещении в Корсуни, написано позже перечисленных памятников XI в. (Илларион, Иаков и Нестор) и раньше того летописного свода, который включил в свой состав эту легенду, т. е. раньше начального свода.

«Мы знаем, — говорит тот же автор, — что Десятинная церковь (1) была отдана Владимиром попам корсунским; предполагаем, что корсуняне удержали церковь за собой в течение не одного поколения. И эти корсунские, попы в конце XI в. должны были всецело примкнуть к поддержанному остальным греческим духовенством движению. Вкладом в это движение со стороны, корсунского духовенства Десятинной церкви было сказание о крещении Владимира в Корсуни. Важно отметить, что старания греков находили энергичную поддержку в Печерском и других киевских монастырях».