Черное Пламя (сборник) - Стенли Вейнбаум

Супруги Хэммонд представляли собой исследовательскую экспедицию, целью которой являлось изучение флоры и фауны темной стороны Венеры. Этот проект, разработанный совместными усилиями Королевской Академии и Смитсоновского института, создавался в расчете на Патрицию Берлингейм, ведущего специалиста в области изучения изменчивой природы Сумеречной Страны. Принимался также во внимание и тот факт, что она была уроженкой Венобля, то есть человеком, наиболее приспособленным к местным условиям. То, что пилотом экспедиции придется взять чуждого научному миру субъекта, да вдобавок еще и американца, высокомудрые разработчики проекта даже не могли предположить. Однако жизнь распорядилась так, что бродяга-янки — правда, с университетским образованием — случайно встретился в Хотленде с надеждой современной английской биологии Пат Берлингейм, и выпавшие им на долю испытания привели к свадьбе, скромная церемония которой состоялась в Эросе. Молодожены заявили о своем категорическом нежелании расставаться, и поэтому — после проверочных тестов — Хэма назначили ответственным за техническую сторону проекта.

В сущности, экспедиция могла бы и не состояться, поскольку Хэммонды намеревались провести свой медовый месяц в цивилизованных условиях, какие только могла предоставить Земля — удачно реализованная венерианская добыча Хэма могла обеспечить им любую роскошь. Однако к тому времени, как путники преодолели Малый хребет и достигли Эроса, Венера, двигаясь по своей орбите, существенно удалилась от Земли, и лишь спустя долгие восемь месяцев появилась бы возможность покинуть Сумеречную Страну. Перспектива длительного унылого прозябания в убогих условиях поселка — будь то Венобль или Эрос — и подвигла молодоженов на участие в рикованной поездке на темную сторону планеты.

Люди давно стремились заглянуть за непреодолимую Ледяную Стену и выяснить, что скрывает вечный мрак, царящий на той стороне планеты, которая никогда не освещалась солнечными лучами. Несколько неудачных попыток не обескуражили исследователей, и вот, наконец, был создан летательный аппарат, способный перемещаться на любых высотах — от безвоздушного пространства космоса до бреющих полетов над поверхностью планеты. В условиях Венеры это имело первостепенное значение, поскольку экипажу предстоял бросок через Ледяную Стену, вознесшуюся до облачного покрывала планеты, плотную пелену которого пронзали лишь отдельные пики гигантских Гор Вечности.

Но не только немыслимая высота ледяной преграды закрывала дорогу человеку: там, где сталкивались воздушные потоки, рожденные на разных полушариях планеты — ледяном и раскаленном, грохотали чудовищной силы огненные ураганы, испепелявшие вокруг все живое.

И тем не менее люди, кое-как обосновавшиеся в узком — не более пятисот миль — пространстве, образовавшемся за счет либрации планеты, стремились узнать о ней как можно больше: стимулом к этому служили невероятные формы жизни, обнаруженные исследователями в Сумеречной Стране, как земляне называли либрационный коридор Венеры.

И вот теперь, казалось, этой мечте суждено наконец сбыться: на замороженных пространствах темной стороны планеты впервые оказался исследовательский корабль, экипаж которого — с тревожным предвкушением неведомого — сквозь стекла иллюминаторов напряженно вглядывался в негостеприимный чуждый мир.

После того как Хэм выключил прожекторы и глаза привыкли к темноте, выяснилось, что здесь царит не непроглядный мрак, а скорее густой сумрак: высокие облака отражали отсветы огненной стихии, бушевавшей над Ледяной Стеной. В этих пульсирующих отблесках света перед удивленными взглядами людей предстала величественная в своей дикой красоте страна: нагромождения льда, которым архитектор-ветер придал самые фантастические очертания, тускло светились зеленоватым светом, переливавшимся в глубинах прозрачных глыб. Каждая льдинка, каждый выступ, каждая неровность, казалось, трепетали в колеблющемся свете, словно говоря: “Вы искали здесь жизнь? Мы и есть жизнь!”

— Какая немыслимая красота! — выдохнула, наконец, Патриция, до этого безмолвно взиравшая на ледяной пейзаж.

— Мне она кажется угрожающей, — проговорил Хэм. — Словно шикарная декорация, скрывающая что-то отвратительное. Неужели здесь возможна какая-то жизнь?

Пат оторвалась от созерцания льдин и обернулась к нему.

— Вполне вероятно, если даже на Титане и Япете обнаружено нечто живое. Кстати, а какая температура за бортом? — Хэм взглянул на панель управления и сообщил, что датчики зарегистрировали тридцать пять градусов ниже нуля. — Вот видишь? Вполне подходящая для жизни, если судить по земным меркам.

— Но, помнится, для зарождения жизни требуется теплая, как суп, водичка. Или я что-то путаю, моя ученая женушка? — К Хэму постепенно стала возвращаться его обычная жизнерадостность.

— Нет, не путаешь, — рассмеялась Патриция. — Кое-какие знания по биологии еще остались в твоей голове со школьных времен. Да только зарождения жизни здесь не требовалось: ее сколько угодно по ту сторону Стены. Вспомни, какая неистовая борьба за выживание идет в жаркой части Сумеречной Страны — в Хот-ленде, где даже растения приобрели замашки хищников. Возьми того же Джека-Хватателя — очень “милое” деревцо! Вполне возможно, что какие-нибудь виды “сбежали” сюда, спасаясь от более сильных конкурентов.

— И кто бы это мог быть, как ты думаешь? — заинтересованно спросил Хэм и взглянул на ледяное пространство за окном, словно ожидая увидеть там нечто большее, чем мерцание световых бликов.

Отметив его непроизвольный жест, Пат с улыбкой сказала:

— Условие существования жизни — четко выстроенная пищевая цепочка. Вопреки известному анекдоту о фермере, который разводил песцов, скармливая им крыс, а тем в свою очередь отдавал ободранные тушки своих питомцев, такой замкнутый круг нереален. И те и другие при подобной кормежке перемерли бы от авитаминоза и расстройства желудка, поскольку для нормального рациона требуются растительные компоненты. Значит, в первую очередь здесь должен был бы обосноваться какой-нибудь вид растительности.

— Ну это бы еще ничего, а вот если что пострашнее? — полюбопытствовал Хэм.

— Думаю, есть и такие. Вспомни, кто набросился на нас в ущелье Большого хребта? Я потом имела возможность хорошенько изучить убитое тобой чудовище, останки которого доставили в Эрос. Это существо, по-видимому, родственник аборигенов Хотленда, которым — из-за их трех глаз — дано научное название Triops. Но оно, несомненно, более свирепое и, скорее всего, менее разумное, поскольку хищники руководствуются в основном высоко развитыми инстинктами. Я предложила назвать их Triops Noktivivans, чтобы отметить причастность этого вида к ночной стороне планеты.