раз, как он повторял это слово, оно сулило нам нечто совершенно необыкновенное. Живописная, утопающая в зелени дорога, оживленный, а потому лишь отчасти понятный мне диалог Руди и сидевшего рядом с ним предводителя и, главное, неиссякаемый источник замечательного, холодного «Molson Canadiens» прямо у наших ног в ящике, предусмотрительно поставленном Руди за спинкой его сиденья, – все это создавало ни с чем не сравнимую атмосферу упоительного безделья, о которой можно было только мечтать. О серьезности, с которой Руди подошел к решению проблемы нашего послеэкспедиционного отдыха, красноречиво свидетельствовал тот факт, что после короткой остановки около его дома наши еще далеко не исчерпанные запасы «Molson» пополнились еще двумя полновесными ящиками. Кроме всего прочего, Руди притащил три пары шорт, которым окончательно расплавившийся в своих нейлоновых штанах Кейзо обрадовался едва ли не больше, чем всему остальному. Примерно через час нашей веселой во всех отношениях дороги мы остановились у какого-то придорожного магазина. Как выяснилось, теперь настал черед предводителя нас удивлять. До сего момента с этим успешно справлялся Руди. Уилл, как всегда не глядя, приобрел нам в комплект к шортам три пары «вьетнамок» фирмы «Lewis» с надписью «Made in Hong Kong». Однако когда мы, распахнув заднюю дверцу «Доджа», принимали этот, как оказалось, «нанайский» дар, случилось страшное. Наш порыв в сторону предводителя был настолько мощным, что один из стоявших в ногах ящиков с пивом был буквально сметен на мостовую… Звон разбившихся бутылок, кажется, до сих пор стоит у меня в ушах… Если бы Этьенн был с нами, то, не сомневаюсь, он наверняка сказал бы Уиллу свое коронное и столь полюбившееся нам изречение: «Не старайся быть отличным, будь просто хорошим!» Руди абсолютно не обескуражило такое нерачительное использование драгоценного напитка. Казалось, он даже был готов к такому повороту событий: он просто быстро собрал все то, что осталось от некогда полного ящика, и запихал в багажник. Уилл, чувствуя себя отчасти виновным в случившемся, очень скоро снова притормозил машину у магазина и купил всем нам по мороженому (которое мы приняли из его рук через окно, не открывая дверцы), а также три бутылки чудесного ирландского ликера «Baileys», бутылку красного вина, литровую бутыль виски «Crown Royal» и ящик все того же «Molson». Баланс сил был полностью и, я бы даже сказал, с некоторым запасом восстановлен, с чем мы и продолжили наш путь. Уже совсем стемнело, когда мы свернули с шоссе на проселочную дорогу, нырявшую в лес. «Molson» глухо позвякивал под ногами, отмечая каждый ухаб этой довольно извилистой лесной трассы. Не успел я, не на шутку обеспокоенный весьма вероятной потерей нашего золотого запаса, пропеть: «Чуть помедленнее, Руди, чуть помедленнее!», как «Додж» вынырнув из лесного коридора остановился у небольшого, похожего на игрушечный, красно-белого шлагбаума. В сгустившейся темноте за ним просматривался берег отливающего в лунном свете серебром озера, вдоль которого тянулась цепочка одноэтажных домиков. Одинокий и беспомощный в своем противостоянии стремительно поглощавшей этот затерянный мир ночи фонарик, паривший над шлагбаумом, освещал лаконичную надпись: «Welcome to the Lemke Resort!». Более никаких признаков жизни во всем видимом мной через окно машины пространстве не угадывалось, однако, судя по уверенным действиям Руди, он нисколько не сомневался в том, что это именно то место, куда мы и должны были попасть в результате нашего двухчасового путешествия. Попросив нас подождать, Руди вышел из машины и, нажав какую-то невидимую нам кнопку, открыл шлагбаум. Мы въехали на территорию зоны отдыха, а именно так расшифровывалось слово «Resort», принадлежавшую неким Лемке, как оказалось, близким друзьям Руди. Посигналив около первого от шлагбаума стоявшего особняком дома и не дожидаясь какой-либо ответной реакции, Руди предложил всем нам покинуть насиженные места и выйти, что мы и сделали с превеликим удовольствием. Первыми, кто встретил нас на этой обетованной земле, были комары, причем не просто комары, а целые их полчища.
Стосковавшееся по свежей крови и практически одичавшее за долгий период межсезонья комариное стадо с голодным урчанием набросилось на нас. Я сразу вспомнил о совершенно нелепой в Гренландии, но столь необходимой сейчас противомоскитной сетке в дверях нашей палатки и только теперь понял, чем можно все-таки объяснить неодолимую тягу некоторых чудаков к путешествиям в снегах и льдах. Однако очарование южной ночи после продолжительного и по большей части однообразного белого дня было столь велико, что, несмотря на яростные комариные атаки, мы некоторое время стояли неподвижно, вдыхая запахи травы и слушая неторопливый плеск волн засыпающего озера. Теплый ветерок путался в ветвях окружавших нас высоких сосен, упиравшихся, как нам казалось, в иссиня-черное усыпанное мириадами звезд небо. Под воздействием то ли комариного яда, то ли колдовских чар ночи я буквально впал в сомнамбулическое состояние, на мгновение даже забыв об оставленном без присмотра «Molson», и не заметил, как на крыльцо дома, у которого мы остановились, вышли владельцы этого райского уголка. Небольшого роста, довольно упитанный, чем-то внешне напоминающий Руди седовласый мужчина и под стать ему его жена – очень милая и приветливая женщина – были явно рады нашему приезду, хотя, как мне показалось, слегка пожурили Руди за то, что он так долго нас мурыжил и привез намного позже, чем обещал. После обычного для людей, хорошо и давно знающих друг друга, беззлобного пикирования они оставили Руди в покое и переключили внимание на нас, начинающих уже отбиваться всеми подручными средствами от вошедших во вкус комаров. Мистера Лемке звали Рон, а его супругу – Донна, и по их словам, адресованным преимущественно предводителю, выходило, что не только для них лично, но и для всего «Lemke Resort» (что, впрочем, в данном конкретном случае было одно и то же, если учесть, что кроме нас, во всем необъятном «Resort» больше никого не было) – большая честь принимать у себя участников международной Гренландской экспедиции и что, как они надеются, нам здесь понравится и мы сможем восстановить свои силы, отданные в неравной борьбе с холодом и голодом во время героического перехода. Что касалось средств, помогающих восполнить потери наших организмов в борьбе с холодом, то, без всяких сомнений, чета Лемке имела их предостаточно, выбрав место для своей зоны отдыха в живописных окрестностях Оттавы, а что же касалось восстановления потерь, связанных с длительным недоеданием и недопиванием, здесь основная нагрузка падала все-таки и на нас самих, и мы тут же вынесли из машины основную ее часть в виде трех ящиков пива и нескольких бутылок с более крепкими напитками. Предводителю и Дэйву достался домик на двоих, в то время как
