Хранители - Матильда Грин

Лицо Арины становилось всё печальнее. На этот раз её изображение не менялось, словно она не решалась показать ответы. Наконец, словно решившись, она сказала:

Твоё имя не чужое.

Тут же в зеркале она увидела свой рабочий кабинет и очень удивилась. На диване напротив сидит Апис. Лицо его настороженно. Он смотрит на неё исподлобья и что-то тихо говорит. Так тихо, что ничего невозможно расслышать. Она переключилась со зрения на слух и снова погрузилась в воспоминание. Наверняка он говорит что-то важное. Он почти шепчет, но она расслышала.

Богдан меня зовут.

Богдан меня зовут.

– Богдан меня зовут, – бездумно проговорила она.

Богдан его зовут, – повторило за ней отражение в зеркале, отделяясь от стеклянной поверхности и превращаясь в заросшего ссутулившегося мужчину в длинном сером свитере и желтой кепке. Он поднял на неё глаза и подмигнул, на глазах заново принимая облик Аписа. Такого, каким она видела его в своём кабинете.

Значит это было не в реальности, пол ушёл из-под ног, когда эта догадка сверкнула в голове, это всего лишь видение? Но зачем он приходил?

Он пытался объяснить тебе, что с ним случилось, – извиняющимся тоном сказала Арина, – перед тем, как покинуть этот мир, он запомнил, как страдали его родные. Это длилось много лет.

Хватит, взмолилась Дана, протестующе поднимая руки в попытке отгородиться от своего изменённого отражения, больше не надо, пожалуйста. Скажи только, мои…. твои… родители живы?

Нет.

Она зажмурилась так, что стало больно. Но затем распахнула глаза.

Он хотел, чтобы ты запомнила его таким, каким знала с детства, – печально проговорила Арина.

Богдан. Ну конечно. Она бессознательно взяла его имя, вернее, его женский вариант. И даже это было необязательно: в памяти услужливо всплыл образ четырёхлетней девчушки, радостно таскающей по дому голенького гугукающего малыша и распевающей на все лады:

ДАНА-БАДАНА, ДАНА-БАДАНА.

Господи! Умоляю, только не показывай мне родителей! Только не это! Этого я не перенесу.

Но слёзы уже лились нескончаемым потоком, грудь надрывно саднило, а где-то под ложечкой она ощутила привычное противное ощущение, похожее на голод. Но это был не голод, а острая нехватка маминых и папиных объятий, их тёплой поддержки и всеобъемлющей любви. Их больше нет, она одна в целом свете, и никому нет дела до того, жива она вообще или нет. Их настоящая дочь и сын оставили свои тела, а их оболочки заняли чужие существа. И если она чувствовала эмоциональную привязанность к их семье, переданную ей Ариной, то брат, чьё тело, по-видимому, занял кто-то совершенно посторонний, погубил сам себя и тем самым разбил сердца своим самым близким людям.

Не желая поддаваться гадкой жалости к себе и подспудно чувствуя, что такое потакание только усугубит её состояние, Дана выбрала другое. Сжимая кулаки и тяжело шмыгая носом и чувствуя, как к горлу подкатывает слезливая икота, Дана упрямо и злобно уставилась на печальный облик нового Первого Стража.

Вот моя миссия, – прошипела она сквозь зубы, внутренне мрачно ликуя от того, что ярость постепенно иссушает потоки рыданий, заполняя её до краев и окончательно вытесняя скорбь, – плевать мне на свою кару. Я исправлю техническую недоработку, которая заставляет страдать и погибать от горя столько хороших людей. Я найду и устраню этот идиотский нюанс, пусть для этого мне трижды придётся вернуться в этот мир. Передай всем, кому можно. Кто хочет помочь мне с той стороны – пусть присоединяется. Обрекая людей на страдания, мы становимся ничем не лучше убийц, которых обязаны останавливать. Я восстановлю этот баланс. Спасибо за информацию.

Она вскинула голову, давая понять, что разговор окончен. Грустное выражение на лице Арины постепенно менялось, уступая место торжественной радости и даже… гордости? Дана нахмурилась. А лицо по ту сторону зеркала только кивнуло и стало быстро заменяться её привычным отражением. Она не отрывала от него глаз, будто её сосредоточенная мина со встрепанными короткими чёрными волосами могла дать какие-то подсказки для решения поставленной задачи. Но Дана понимала, что пройдёт немало времени, прежде чем вопрос будет окончательно решён.

Словно выплывая на поверхность из неизмеримых глубин, она снова ощутила цепко державшие её руки. Они что, до сих пор в столовой? В последний раз Дана кинула взгляд на зеркало, словно желая попрощаться с давно исчезнувшей собеседницей. Но там не было ни её, ни Даны. Отражающая поверхность потемнела, становясь иссиня-чёрной. Из глубины её на Дану уже смотрели страшные глаза, мерцающие бордово-оранжевым. Ей показалось, что до неё даже доносится жуткий зубовный скрежет чудовища, упустившего очередную желанную добычу.

– Ты всё равно будешь моей!

Низкий тяжёлый голос Бегемота заставил её резким движением вырваться из сковывающих плечи рук Джима. Она вскочила, но не удержалась на ногах, запнувшись о стул.

– Он здесь, – слепо натыкаясь на мебель, она искала руками поддержку и внезапно ухватилась за чью-то твёрдую ладонь.

12

Она лежала на постели под одеялом. Её лоб согревало что-то горячее. Дана открыла глаза, но это ей удалось далеко не сразу. Тело казалось неповоротливым и отяжелевшим. Она с трудом пошевелила пальцами правой руки. Во рту пересохло, как в песчаном колодце.

– Пить, – прохрипела она, пытаясь расшевелить окаменевшие голосовые связки.

Её губ коснулось что-то влажное. Сходя с ума от желания глотнуть воды, она сделала попытку встать, но чьи-то руки настойчиво вернули её назад.

– Не торопись.

Голос принадлежал Джиму.

Что здесь происходит??? Ладно, это всё потом, сначала надо дать организму влаги.

– Пить, пожалуйста, – просипела она уже громче.

Её подхватили и приподняли повыше. От лёгкой встряски Дана наконец открыла глаза и начала по-настоящему приходить в себя. Кровь заструилась по венам, заставляя всё тело вибрировать и медленно согреваться. Она сглотнула, когда до её ушей донёсся тихий всплеск.

Рядом с ней точно был Джеймс. Он вложил в её руку что-то прохладное, и Дана поняла, что это стакан воды. Воды в нём было меньше половины. Дрожащей рукой она поднесла стакан к губам, чувствуя поддержку тёплых пальцев Джеймса, и жадно прильнула к его краю.

Божественная влага, сперва без следа впитываясь в слизистую, вскоре заструилась по пищеводу, постепенно возвращая её к жизни. Вода закончилась слишком быстро и Дана вернула стакан со словами.

– Ещё, пожалуйста, – она готова была умолять его.

Голова кружилась страшно. Он подал еще полстакана. Ей казалось, что она никогда не напьётся. Но давняя привычка пить маленькими глотками и понемногу взяла своё.

– Что со мной произошло? – спросила она, откидываясь на