Накопление капитала - Роза Люксембург

Мы приходим к тому, что манипуляции бауэровских капиталистов представляют собой манипуляции с тришкиным кафтаном: эти господа занимаются только тем, что продают друг другу средства производства на 4666. На самом же деле нет никаких средств для этой покупки. Стало быть, если капиталисты подразделения I отдают капиталистам подразделения II остаток своей товарной массы, то это — настоящий подарок, за который «вознаградит господь бог». И чтобы не оказаться скрягами, капиталисты II отвечают на это великодушие великодушием: они немедленно возвращают этот подарок своим коллегам и еще прибавляют к нему собственный остаток в потребительных благах стоимостью в 1167 (который им впрочем некуда девать) и притом тоже бесплатно: берите мол, добрые люди, и тогда у вас сейчас же будет переменный капитал, чтобы привести в движение ваши избыточные машины.

Таким образом мы по окончании процесса накопления в подразделении I (после того как накопление произошло «планомерно» по Бауэру) имеем еще новый постоянный капитал в 4666 и переменный капитал в 1167. И Бауэр, обращаясь с улыбкой к публике, прибавляет: voila. «Итак, вся стоимость, заключенная в продуктах обеих сфер, а стало быть вся прибавочная стоимость, реализована (l. с., стр. 865). — Руководствуясь таблицей IV, можно подобным же образом убедиться в том, что стоимость всего продукта обеих сфер сбывается без затруднений не только в первом году, но и в каждом из последующих годов и что реализуется также вся прибавочная стоимость. Следовательно, допущение товарища Люксембург, что накопленная часть прибавочной стоимости не может быть реализована, неверно» (l. с., стр. 866).

Результат в высшей степени утешительный, но он многое теряет благодаря тем приемам, при помощи которых он получен. В грубых чертах они состоят в следующем. После того как завершился обмен между обоими подразделениями общественного производства для обновления и расширения капитала, на стороне подразделения I остается неподдающийся сбыту остаток средств производства стоимостью в 4666 и на стороне подразделения II такого же рода остаток потребительных благ стоимостью в 1167. Что же делать с обоими остатками? Может быть их следует обменять хотя бы в размере меньшей суммы? Но, во-первых, в таком случае в первом подразделении все же остался бы совершенно неподдающийся сбыту остаток, и мы уменьшили бы только числа, но не стоявшее перед нами затруднение, а во-вторых, и прежде всего, какой экономический смысл, какую цель имел бы подобного рода обмен? Что подразделение I стало бы делать с приобретенными таким путем потребительными благами для добавочного числа рабочих, раз оно после обмена не обладает уже достаточным количеством средств производства, чтобы предоставить этим рабочим работу? И что стало бы делать подразделение II с полученными таким путем новыми средствами производства, раз оно именно благодаря обмену лишилось потребительных благ, необходимых для добавочного количества рабочих? Обмен, таким образом, невозможен, и оба остатка в схеме абсолютно не поддаются сбыту.

Чтобы выйти из создавшегося положения, Бауэр прибегает к следующим фокусам. Он, во-первых, придумывает «продажу» второму подразделению не поддающегося сбыту остатка товаров первого подразделения, не говоря ни единого слова о тех средствах, которыми второе подразделение оплачивает свою покупку. Во-вторых, он заставляет капиталистов второго подразделения предпринять после воображаемой «покупки» еще нечто более оригинальное: вместе с вновь приобретенными средствами производства перекочевать из своего подразделения в другое и применить их там в качестве капитала. В-третьих, он вынуждает их захватить с собой их собственные, не поддающиеся сбыту средства потребления, чтобы и эти последние также применить, в чужом подразделении в качестве переменного капитала.

Можно было бы спросить, зачем Бауэр выдумывает всю эту оригинальную сделку вместо того, чтобы просто сразу оставить избыточные средства производства в первом подразделении и применить их здесь для расширения производства, как это в конце концов и происходит после всех его уловок? Но Бауэр в таком случае попал бы из огня в полымя, т. е. в другое затруднение: он должен был бы объяснить, каким образом необходимый для этого переменный капитал в виде 1167 в потребительных благах оказался перенесенным из второго подразделения в первое. Но так как это именно неосуществимо, другими словами, так как безостаточный сбыт продуктов путем обмена абсолютно невозможен, то Бауэр прибегает к искусному фокусу, чтобы после нескольких уловок объединить в первом подразделении свои не поддающиеся сбыту остатки товаров для последнего акта накопления.

Это во всяком случае — весьма смелая выдумка. Маркс первый в истории политической экономии разграничил и схематически представил два подразделения общественного производства. Это — основная мысль, которая поставила всю проблему на новый базис и впервые сделала возможным ее точный анализ. Предпосылкой этого проведенного Марксом разграничения, равно как и его схем, является однако тот факт, что между обоими подразделениями существуют только отношения обмена, которые как раз и составляют основную черту капиталистического или товаропроизводящего хозяйства. Эти основные условия Маркс при его операциях со своей схемой соблюдает с такой же железной последовательностью, как и все свои предпосылки. Но появляется Бауэр и, ничто же сумняшеся, мимоходом опрокидывает все построение Маркса: он без посредства обмена «переносит» товары из одного подразделения в другое и, по польской пословице, прогуливается по строгой схеме, как дикий гусь в небе.

Бауэр основывается на том, что с техническим прогрессом производство средств производства растет за счет производства потребительных благ и что капиталисты последнего подразделения соответственно с этим в той или иной форме (посредством банков, покупки акций или основания собственных предприятий) постоянно вкладывают часть своей прибавочной стоимости в первое подразделение. Все это превосходно. Однако «перенесения» накопленной прибавочной стоимости из одной отрасли производства в другую возможны только в форме денежного капитала, этой безразличной, абсолютной и потому совершенно необходимой для общественной флюктуации, для посредничества в передвижках общественного товарного производства формы капитала. Нельзя при помощи одной партии не поддающихся продаже стеариновых свечей купить акции медных рудников, или при помощи склада не поддающихся сбыту резиновых галош основать новый машиностроительный завод. Ведь как раз и нужно было показать, как капиталистические товары посредством всестороннего обмена превращаются в денежный капитал что только и делает возможным переливание из одной отрасли производства в другую. Следовательно если кто-нибудь в тот момент, когда невозможно осуществить обмен, попросту «переносит» не поддающиеся сбыту продукты в другую отрасль без обмена, то это только пустая уловка.

Столь же удивительна увертка Бауэра заставить одно подразделение общественного производства «основывать» предприятия в другом подразделении. Марксовы подразделения означают не персональный список предпринимателей, а объективные экономические категории. Если капиталист подразделения II, пользуясь частью своего денежного капитала, «основывает» предприятия и накопляет и в подразделении I, то это не значит, что подразделение потребительных благ участвует в производстве подразделения средств производства, ибо это было бы абсурдом с экономической точки зрения. Эго означает только, что одно и то же лицо в одно и то же время выступает в качестве предпринимателя в обоих подразделениях. Мы с экономической точки зрения в таком случае имеем дело все же с двумя капиталами, из которых один производит средства производства, а другой — потребительные блага. Тот факт, что оба капитала могут принадлежать одному и тому же лицу, что получаемая с них прибавочная стоимость смешивается в одном кармане, объективно, для анализа условий общественного воспроизводства, не имеет ровно никакого значения. Поэтому обмен все же остается единственным связующим звеном между обоими подразделениями. Если же, подобно Бауэру, смешать оба подразделения в одну беспорядочную массу и этим самым разрушить строгие построения Маркса, которые являются результатом столетней борьбы за ясную постановку вопроса в политической экономии, то анализ процесса воспроизводства опять вырождается в хаос, в котором могут бесстрашно орудовать Сэй и подобные ему господа.

Nota bene. Сам Бауэр вначале исходит из этой предпосылки. При составлении своих таблиц он говорит, например, следующее: «Отсюда следует что стоимость продукта отраслей, производящих потребительные блага, во втором году должна составлять 18 800, ибо только на эту сумму стоимостей могут быть выменены средства потребления» (l. с., стр. 837). То же самое он говорит после того, как его таблицы уже готовы и накопление началось; он спрашивает: «Кто покупает эти товары?» (l. с., стр. 863). Стало быть сам Бауэр берет в качестве предпосылки то, что он будет осуществлять накопление, сбывая без остатка общественную товарную массу путем обмена между обоими подразделениями. И вот в конце, когда у него в обоих подразделениях после разных меновых сделок остаются партии товаров, которые никак не могут быть выменены, он выбирается из затруднительного положения тем, что заставляет оба подразделения преподносить друг другу подарки и заниматься не своим делом. Таким образом он уже в исходном пункте своих таблиц отказывается здесь от своих собственных предпосылок и в то же самое время от основных условий марксовой схемы.