Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

Похоже, и полк и дивизия уже смирились с тем, что захват Восточного форта, несмотря на впечатляющие удары авиации и на то, что слышно, как в нем бушует пожар и рвутся в огне боеприпасы, вновь не удался.

Переброска подразделений I и III/I.R.130 на аэродромы Молодечно и Барановичи продолжается.

Фанфары, предваряющие сводки Верховного командования, заставили прибавить звук в радиоприемнике штаба дивизии, заглушив рвущиеся в Восточном боеприпасы. «Специальный выпуск новостей» о восточном походе — минула его первая неделя. Теперь в штабе «сорок пятой» есть время послушать: «Советская авиация полностью уничтожена!», «Сильные приграничные укрепления русских прорваны в первый же день!» И вот — «После нанесения по ней удара артиллерией особой мощности крепость Брест-Литовска — в наших руках. Остававшаяся в качестве последнего очага сопротивления Цитадель была штурмом взята нашими частями 24 июня»[1297]. Так-так… Офицеры иронично переглянулись — а мы что тут делаем? На экскурсии о Брестском мире ходим? Так, похоже, они еще затянутся надолго…

Горжевая казарма главного вала. Вероятно, это гаражи 44 сп

На главный вал (Неясно, что за сооружение за спиной заднего солдата) выходит сдающийся в плен. Немцы, без поясных ремней и оружия, стоят в полный рост. Второй советский боец (? Кепка, похоже, у него гражданская) призывает к сдаче в плен. Обратите внимание на ячейку — она вырыта на переднем скате, чтобы силуэты стрелков маскировал гребень вала. И деревья на Северном — это уже лишь ободранные артогнем без листьев и ветвей прутики

«Штурм цитадели увенчан успехом; наши штурмовые группы вопреки отчаянному вражескому огню продвинулись вперед до ворот казематов, оттеснили гарнизон от входа, победили и пленили его. Они достаточно натерпелись от сконцентрированного немецкого артиллерийского огня: в знак капитуляции выкидывается белый флаг»

Тем более неожиданным стало сообщение от «группы Йона» — русские начали сдаваться! На 20.30 — уже 160 человек. Вероятно, после всех преждевременных рапортов последних дней Шлипер и Деттмер еще не верят в успех.

Однако в 21.00 — уже 220 пленных. Неужели?! Да, похоже, Брест-Литовская эпопея завершается… Осталось ли у кого шампанское?

22.00[1298]. 384 пленных. Командира среди них нет. Говорят, что он должен был застрелиться.

Обстоятельства капитуляции Восточного форта вряд ли когда-либо станут известными — в «Отчете о взятии Брест-Литовска» говорится, что «разрешение на сдачу красноармейцы получили от своего руководителя, майора. Они абсолютно не были потрясены, выглядели сильными и хорошо накормленными и производили впечатление дисциплинированных».

Однако, судя по тому, что сдача происходила в течение двух часов, разрешение на нее получила лишь последняя, вышедшая из форта группа.

«22.06.1941: лишь несколько часов сражения, и пленные уже отводятся колоннами, выглядящими так, как в ином случае получается только после завершения всей кампании»

Весть о капитуляции последнего укрепления Брест-Литовска мгновенно разнеслась по дивизии. Для нее это означало не только долгожданную победу, но и необходимость готовиться к маршу.

Сразу же резко увеличились запросы в отдел тыла о предоставлении транспорта. Все полки и дивизионы требуют грузовики для выполнения своих задач.

«Конец защитников Брест-Литовска: в длинных колоннах, с поднятыми руками они вступают на дорогу в лагеря для пленных. Немецкое оружие оказалось сильнее, чем их упрямая воля к сопротивлению». Несмотря на летнюю жару, многие бойцы в шинелях и бушлатах. А кое-кто и воротник поднял. За плечами вещмешки, через плечо — скатки: всё это окажется нелишним в Stalag 307, где очень многие останутся навечно

Кроме того, с открытием нового склада, трофеи, ежедневно увеличивающиеся, должны быть вывезены туда.

О падении Восточного форта доложено и в высшие штабы — но ни армия, ни корпус не ставят дивизии никакой новой задачи. Перспектива ближайших дней — продолжать работы по расчистке.

Подступившая темнота, наполненная дымом и отсветами пожаров над Восточным фортом, заставила отодвинуть его окончательную зачистку на утро.

30.06.41. «Мольтке»

Еще накануне вечером[1299], когда стало ясно, что Восточный форт вот-вот будет захвачен, Гаврилов приказал младшему сержанту Родиону Семенюку, заведующему складом боепитания 393 ОЗАД, закопать знамя дивизиона, которое Семенюк еще 22 июня по приказу Шрамко вытащил из караульной палатки и перенес в штаб.

Сейчас, ночью они и решили этим заняться — Семенюк, его односельчанин (из Винницкой области) Иван Фольварков и пехотинец Тарасов. Однако вопрос оказался непростым… Пока Тарасов, отвернувшись встал у окна, наблюдая за подходами к каземату, Фольварков, не говоря лишних слов, отойдя в сторонку, достал из кармана коробок спичек, кисет с махоркой, и на пол упал кусок газеты… Поднеся к бумаге спичку, Фольварков потребовал от Семенюка отдать знамя. Родион Семенюк отказался, но Фольварков, обменявшись взглядами с Тарасовым, скрутили Семенюка, выхватили знамя. Тарасов, как ни в чем не бывало, отошел к окну, продолжая наблюдение, а Фольварков уже поднес было к знамени спичку, как Семенюк, кинувшись, толкнул того к стене… Они тащили знамя друг на друга, обстановка накалялась — доводы о том, как спасти знамя, становились все яростнее. Тарасов выхватил пистолет… Тут же, бросив Фольваркова, выхватил пистолет и Семенюк… Напряженные секунды! Но удалось обойтись без стрельбы — завернув знамя в брезент, положили в брезентовое ведро, то, в свою очередь — в цинковое, одно из тех, что служили для выпойки лошадей. Так и закопали в одном из казематов внешнего вала, с правой стороны. Получившуюся полметровой глубины яму, засыпав, крепко утрамбовали и присыпали мусором для маскировки[1300].

В это время Гаврилов, которого многие считали погибшим и спорили, — застрелился ли он или взорвал себя последней гранатой, вместе с пограничником, неотлучно находившимся при нем в качестве адъютанта, нашел убежище в той самой норе, что рыли защитники, пытаясь через нее выбраться на внешний вал.

Забравшись в нору, пограничник и Гаврилов стали копать ее стены в разные стороны — Гаврилов влево, пограничник вправо. Сыпучий песок легко поддавался, и они, оказавшись между кирпичной стеной каземата и толщей вала, ушли метра на два от пробитой бойцами норы.

…Обыск Восточного форта начался утром. Гаврилову было хорошо слышно, как по казарме пошли немецкие солдаты. Остановившись у норы, они немного посовещались — один из них подошел к дыре и, дав туда очередь из автомата, прислушался. Никого? Группа ушла дальше, обыскивать другие казематы.

Во время прочесывания Восточного форта оттуда было извлечено несколько русских раненых и лежащих перед фортом мертвых немецких солдат. Было найдено достаточно боеприпасов, что говорило о том, что оборона могла продолжаться еще долго.

Отдельные непросматриваемые помещения выжгли.

Заканчивается оборона Бреста — у Бобруйска заканчивается и история советской 4-й армии, всего лишь чуть более недели назад встретившей там войну. Вот два, дневное и вечернее, от 30 июня, из числа последних донесений Коробкова командующему Западным фронтом. Оно касается отряда генерал-майора Поветкина, но кажется глубоко символичным для характеристики и положения остатков армии и настроения ее командования: «Положение у Поветкина исключительно тяжелое, отряд несет огромные потери в людском составе и материальной части. Противник давит оборону минометами, артиллерией и самолетами. 20-й дорожно-эксплуатационный полк и один сборный батальон сбежали, артиллерийская прислуга в значительном количестве выбита. Все мои ресурсы исчерпаны. Приказал держаться до последнего, но уверенности в удержании рубежа нет»[1301]. Вечером ситуация не изменилась: «Уверенности в стойкости отряда нет, дерется лишь одна артиллерия, и только она сдерживает наступление танков. Противник применяет много минометов и авиации. Часть танков (средних) вооружена 75-мм пушкой. Авиация противника господствовала в воздухе и пожгла много наших самолетов. Противник применяет наши самолеты со звездами, по-видимому, трофейные. Единственное средство борьбы — придание отряду средних танков (хотя бы несколько). Живая сила значение на данном маршруте потеряла. В нашем распоряжении никаких средств поддержки нет»[1302].

9 июля за «потерю управления войсками в критической обстановке, нерешительность и бездействие» он был отстранен от командования армией и в тот же день арестован. 22 июля — за «трусость, малодушие и преступное бездействие» приговорен к ВМН, лишен воинского звания, наград (ордена Красного Знамени и медали «XX лет РККА») и расстрелян[1303].