Свобода - Борис Ярне
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Незнакомка молчала.
– Гордон – успешный бизнесмен! Ну, не уважали его. Да плюнь ты и живи в свое удовольствие. Нет, он замкнулся в себе, обмотался комплексами и рванул. Зачем? Это же нелепо? Оксана. Не повезло девочке. С родителями не повезло, отчим – скотина, в институт никак не поступит. Пошла на такой роковой шаг. Зачем? Нелепо. Исламу не повезло с самого детства… Мы все, словно… просто неудачники.
– Жизнь совсем непроста, Слава, – тихо произнесла незнакомка. – И далеко не однолинейна. И ты это прекрасно понимаешь. Вы все сделали свой выбор. Свой путь вы определили сами. А на это способны немногие. И дело совсем не в том, что кажется со стороны, как то жизнь Андрея или Гордона, или остальных, не в выбранном времени, месте, а тем более, в возрасте, не в том, как этот путь выглядит. Важно, что есть определенная цель. И определили ее вы сами. И пусть никто из вас ее не понимает до конца. Толчком к этому решению было у всех одно, оно было лишь в разных вариациях – выход из-под контроля, из болота, тины, бегство от рабства, что бы оно собой не представляло! Вам нужно было ее понять, вам стало нужно ее понять, вам нужно ее понять, иначе сама жизнь может лишиться смысла. И, стараясь вырваться, вы выбрали путь…
– К ней?.. К… тебе?..
Незнакомка промолчала.
– Но, Маша…
– Ее любовь к тебе сильна, и она положилась, и полагается на тебя. Она вся отдалась любви к тебе, и силы ее оказалось недостаточно.
– На путь к тебе?
– На выход из-под контроля.
– Я не понимаю, – признался Вячеслав.
– Вспомни ее последние слова.
– Ее цепи растворились, – грустно проговорил Вячеслав.
– Ей легко, и она будет тебя ждать, – ласково проговорила незнакомка.
– Как? – На глазах у Вячеслава выступили слезы. – Как я могу к ней прийти?
Незнакомка молчала.
– Маша говорила, что видит какую-то дорогу в темноте, там, где она… где она находится, где сейчас живет. – Голос Вячеслава дрожал. – Она больна, она не понимает, что говорит. И я, я чувству, как схожу с ума! Ведь тебя не существует! – Вячеслав крикнул, развернувшись в сторону незнакомки.
В углу никого не было. Он осмотрелся по сторонам. Камера была пуста.
– Я схожу с ума. Я сошел с ума. – Вдруг он резко поднял голову и крикнул: – Как попасть на ту дорогу?
Лишь какой-то еле слышный смех растворился за окном камеры.
– Я сошел с ума, – твердым голосом произнес Вячеслав. – Но, я к тебе приду, Маша. Я приду к тебе.
Кортнев прошелся по камере, и, подойдя к стене, в которой зияло окно, снова встал, упершись в него обеими руками. Так он простоял не менее получаса. Тишина поглотила пространство. Лишь размеренное дыхание, да стук сердца. Сон не собирался наведываться в камеру.
Вдруг Вячеслав вздрогнул. Он услышал, как замок его камеры заскрежетал, за ним раздался звук медленно открывающейся двери. Послышались шаги. Вячеслав не обернулся, продолжая стоять, как стоял.
– Ну, здравствуй, Корт, – донеслось сзади. – Устал нас ждать? Извини, пока весточка дошла. Тут-то климат помягче будет. Нравится? Молчишь, Корт?
Вячеслав не обернулся.
– Мы тебе привет привезли. От «Черных псов». Слыхал о таких? Козырный ты мужик, Корт, реальный такой. Мы уважаем тебе, вся наша братва уважает. Это не гон, базарю, как есть. Но, извини, дело к тебе есть, и ничего тут не попишешь.
Вячеслав медленно развернулся, и ему на мгновение показалось, что он увидел какую-то серую массу, распыленную по камере. Он тряхнул головой и различил четыре тени, стоящий перед ним. Он ухмыльнулся.
– Кажется, я понял, что это за причина, по которой мне нет дела до моего нынешнего положения? Я уже иду туда. К тебе, на твою дорогу, – едва слышно произнес Вячеслав.
– Что ты сказал, Корт? Не расслышал. Не повторишь?.. Ну, как знаешь. Без обид, брат. В общем, расклад такой: за Могилу ответить придется…
– Слава!
– Маша!
На следующее утро Вячеслава Кортнева обнаружили повешенным в камере.
– 58 –
Только к полудню Андрей с Оксаной смогли поднять свои тела, сбросить грязную одежду и отмочили себя в ванной. Одевшись как можно приличней, насколько это позволил оставшийся скудный гардероб, они посчитали деньги, и вышли из квартиры.
Чтобы не пугать окружающих, сначала отправились в парикмахерскую.
– Вообще-то я парикмахер, – говорила Оксана, – с небольшим стажем, но мужские стрижки это не по моей части, а я хочу, чтобы ты был красивым.
– Я бы в первую очередь хотел, чтобы меня не узнали, поэтому бороду я оставлю, приведя в порядок, – сказал Андрей.
– Эх, ну, если это для нашей безопасности, я потерплю немного. Но только немного, хорошо? – весело спросила Оксана.
– Договорились, перед самым выездом я сбрею ее. Может, и тебя сменить имидж? На паспорте ты с этим, как оно называется?
– Каре.
– Точно, как у Киры Найтли!
– А ты спец! – Оксана рассмеялась.
– Ну, или у кого там еще. У тебя пол-лица закрывается, когда… В общем, ладно.
– Я тебя поняла.
– Что ты поняла?
– Тише, милый! Вон, смотри. Это салон красоты. – Оксана остановилась, указываю на витрину, красовавшуюся на противоположной стороне улицы. – У нас деньги есть?
– Мы же вместе считали.
– Я имею в виду, на все остальное, на дорогу, на… ну, ты понял.
– С избытком. У меня вот только предложение одно.
– Какое?
– Давай после стрижки, а то меня сейчас заберут за внешний вид.
– Договорились.
Через полчаса Андрей уже вышел из салона постриженный и с аккуратно обработанной бородой. Еще час он ждал Оксану. Как она вышла, он не заметил. Он не просто не узнал ее.
– Молодой человек с бородой, можно с вами познакомиться? – раздался голос Оксаны.
Андрей раскрыл рот от удивления, глядя на девушку, стоящую рядом. Это было стройная изящная блондинка со стрижкой «под мальчика». Она было похожа на подростка.
– Боже мой, Оксана, это ты? – воскликнул Андрей, принимая ее раскрытые объятья. – Ты блондинка?
– А ты наблюдателен, мой бородатый мачо.
– Нас теперь даже сканер не распознает. Можем бродить по улицам любых городов, лишь бы документы не просили.
– Ты не сказал, как мне новый образ? Все про свои документы…
– Дорогая, ты бесподобна! Я уж и не знал, куда тебе еще молодиться-то можно!
– Ну, тебя! – Оксана рассмеялась. – Это называется «пикси», классика.
– Куда вас пригласить, моя юная леди?
– Давай оденемся приличней. А то
