Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.) - Джек Вэнс

Алюсс-Ифигения, не находившая места от скуки, поднялась на ноги. Эдельрод повел их по тропе, пересекавшей по мосту коричневатую речку и углублявшейся в лес.

Флора отличалась типичным для Саркоя мрачноватым разнообразием: в подлеске росли бесчисленные разновидности кустарника, саговников, пузырчаток и трав. Листва в кронах деревьев была в основном черной и коричневой, с отдельными сполохами темно-красного оттенка; кустарник, однако, радовал глаз фиолетовыми, зелеными и бледно-голубыми тонами. Эдельрод оживлял прогулку обсуждением различных достопримечательностей, попадавшихся по пути. Он указал на небольшую поросль серого грибка: «Это источник твитуса, превосходного селективного яда, смертельного только с условием употребления в пищу два раза в неделю. В этом отношении он не уступает мервану, безболезненно и незаметно пропитывающему кожу и оказывающему летальное воздействие только после облучения солнечным светом. Я знал нескольких людей, опасавшихся мервана настолько, что они проводили целые дни, не выходя из юрт».

Они вышли на небольшую прогалину. Эдельрод бдительно поглядывал по сторонам: «У меня нет явных врагов, но в последнее время здесь умерли несколько человек... Сегодня, кажется, все в порядке. Обратите внимание на это деревце, растущее в стороне от других, — проводник указал на гибкий побег с белой корой и круглыми желтыми листьями. — Одни называют его «монетным деревом», другие — «никчемником». Оно совершенно безобидно как в качестве основного материала, так и в качестве катализатора. Можно съесть любую часть этого дерева — лист, кусочек коры, сердцевину или корень — и не заметить ничего, кроме легкого несварения желудка. Недавно один из наших токсикантов, раздраженный очевидной бессодержательностью «никчемника», уделил существенное время исследованию возможностей этого растения, и через несколько лет сумел выделить из монетного дерева необычно сильнодействующее вещество. Для того, чтобы оно оказывало действие, необходимо растворить его в метицине и распылить в воздухе так, чтобы оно образовало туман или дымку, в каковом случае оно проникает в организм через глаза и вызывает сначала слепоту, затем онемение членов и, наконец, полный паралич. Подумать только! Из бросового, казалось бы, материала он сумел добыть полезный, высокоэффективный яд! Разве это не замечательный пример свойственной человеку изобретательности и настойчивости?»

«Впечатляющее достижение!» — откликнулся Герсен. Алюсс-Ифигения промолчала.

Эдельрод продолжал: «Нас часто спрашивают: почему мы настаиваем на приготовлении ядов с использованием только натуральных ингредиентов? Почему не затвориться в лабораториях и не заняться синтезом? Ответ, конечно же, заключается в том, что яды естественного происхождения, изначально непосредственно связанные с живыми тканями, более эффективны».

«Я скорее предположил бы, что это объясняется наличием в естественных ядах малозаметных примесей сложных катализирующих веществ, нежели метафизической «взаимосвязью» с живыми организмами», — возразил Герсен.

Эдельрод поучительно поднял указательный палец: «Никогда не следует недооценивать роль человеческой психики! Например — посмотрим, где-то здесь должен быть хоть один экземпляр... Да-да, вот она, взгляните — маленькая рептилия».

Под белесым листом с голубыми пятнышками притаилось небольшое существо, напоминавшее ящерицу.

«Это менг. В одном из его органов содержится вещество, которое могут предлагать в продажу как ульгар или фурукс. Одно и то же вещество, позвольте напомнить! Если оно продается и применяется в качестве ульгара, симптомы отравления проявляются в судорогах, откусывании собственного языка и безумии, сопровождающемся пеной у рта. Но если оно покупается и употребляется в качестве фурукса, его воздействие приводит к растворению межкостного хряща и, в конечном счете, к полной потере способности к передвижению. Что вы на это скажете? Разве это не метафизическая зависимость самого трансцендентального свойства?»

«Любопытно, в самом деле... хм... А что произойдет, если то же самое вещество будет использоваться и продаваться, предположим — исключительно гипотетически — с целью утоления жажды?»

Эдельрод потянул себя за нос: «Интересный эксперимент. Хотел бы я знать... Но в вашем допущении содержится логический изъян. Кто станет пить драгоценный экстракт вместо воды?»

«Я недостаточно продумал свой аргумент», — признал Герсен.

Эдельрод ответил великодушным жестом: «Нет-нет, ни в коем случае! Именно такие смелые — на первый взгляд, лишенные логики — предположения приводят к открытию замечательных вариантов. Возьмите хотя бы сероцвет. Кто бы подумал, что его душистый аромат может приносить какую-то пользу? Но гроссмейстер-токсикант Струбал перевернул цветок стеблем вверх и оставил в темноте на месяц. Эссенция его запаха после такой выдержки — знаменитый токсмератис! Одно дуновение убивает — токсиканту достаточно пройти мимо субъекта отравления».

Алюсс-Ифигения нагнулась и подняла небольшой окатыш кварца: «Какую ужасную отраву можно приготовить из этого камешка?»

Эдельрод отвел глаза, будучи слегка смущен: «Пожалуй, что никакую. По меньшей мере, насколько мне известно. Хотя мы используем такие окатыши в шаровых мельницах, измельчая в муку семена фотиса. Не беспокойтесь — этот камешек не так бесполезен, как может показаться».

Алюсс-Ифигения с отвращением выбросила кусочек кварца в траву. «Не могу поверить, — пробормотала она. — чтобы целый народ посвятил себя подобной деятельности!»

Эдельрод пожал плечами: «Мы служим полезной цели — каждый время от времени нуждается в яде. Мы можем достигнуть совершенства в этой области и считаем своим долгом стремиться к совершенству». Он с любопытством взглянул на принцессу из Жантийи: «Разве у вас нет никаких навыков в этой области?»

«Никаких».

«В гостинице вы можете купить брошюру под заголовком «Основы искусства приготовления и применения ядов». Насколько я помню, к ней прилагается небольшой комплект элементарных алкалоидов для начинающих. Если вы хотели бы научиться...»

«Благодарю вас, у меня нет таких намерений».

Эдельрод вежливо развел руками, словно подтверждая, что каждому суждено выбирать интересы и род занятий согласно своим наклонностям.

Прогулка продолжалась. Через некоторое время лес поредел, и тропа вывела их в открытую степь. На окраине городка темнело длинное сооружение из скрепленных чугунными скобами бревен, с восемью коническими выступами на крыше и десятью чугунными дверями, обращенными к степи. Напротив этого здания, на обширной площади, покрытой утрамбованной глиной, теснились сотни мелких киосков и лавочек.