Поднебесная - Гай Кей

Вместо того, почти с самого начала, к северу от реки, в предполагаемом центре земель только что провозглашенной Десятой династии, возникли мятежи.

Можно не любить семью нынешнего императора, считать ее самонадеянной, не слишком знатной и чересчур склонной сосредоточить в своих руках всю власть в Синане… но по сравнению с варваром и его вульгарными сыновьями и генералами? Ну, тут нет никакого выбора, не так ли? И обитатели северо-востока, которые много лет жили при губернаторе Рошане, не склонны были верить в то, что, когда он придет к власти, им будет легко манипулировать.

В дополнение к этому гордые главы Пяти Семейств знали свою историю и географию не хуже других.

Рошань, возможно, упустил свой шанс, — соглашались они, обмениваясь элегантно написанными посланиями на шелковой бумаге или встречаясь в том или ином поместье за летними фруктами и вином. Он совершил ошибку: ждал в Еньлине, пока его коронуют, затем попал в ловушку двора и недостаточно быстро продвигался, развивая преимущество первой армии на поле. Понятно, что он мог попытаться набросить на себя мантию законности. Мантию нового императора, героя страдающего народа Катая, решившего уничтожить продажного первого министра и сменить престарелого, беспомощного, запутавшегося в любовных силках Тайцзу. Такую легенду хотел распространить Рошань. Но задача удержать свою армию в поле, вдали от казарм и семей, в то время, когда наступает жаркое лето и приходит время сбора осеннего урожая, — который так и не был собран, — становилась все более трудной.

Перевал Тэн защитили, Синаню ничто не угрожало, и войска императора могли медленно стекаться со всех сторон, сплачивать свои ряды и в конце концов сжать мятежников с севера и с юга, как человек сжимает в своих пальцах виноградину.

Таково было почти единодушное мнение историков о том, что должно было произойти.

Несмотря на все свои возражения, что он никогда не занимал никакой должности при дворе, никогда не стремился ее занять и не стал бы делать вид, что понимает придворные маневры, именно Сыма Цянь все время предвидел события, которые начали изменять мир.

Не Цянь написал «Песнь вечной печали». Ее написал молодой поэт много лет спустя. Но Изгнанный Бессмертный, за вином из личи в городском саду Тая, в летний вечер, описал ему что, по его мнению, должно случиться. К тому времени Вторая армия под командованием самого Сюй Бихая уже находилась на перевале Тэн, преграждая путь мятежникам.

Имели место столкновения, хотя серьезными сражениями назвать их было нельзя. И армия мятежников, и армия империи перемещались по всему Катаю. «Саранча на погибших полях» — так написал поэт во время другой войны, давным-давно.

Сообщалось о второй огненной звезде, падающей на востоке.

Это дурное предзнаменование, сказал Цянь в ту ночь, среди светлячков.

— Великие события часто начинаются под влиянием страха. А в Да-Мине полно испуганных людей. Могут быть сделаны ошибки…

Тай помнил, как он огляделся кругом, даже в своем собственном саду, чтобы посмотреть, кто может их подслушивать. Они были одни, не считая двух каньлиньских воинов, на каком-то расстоянии от них. Теперь они всегда были рядом с ним. Он запретил себе расстраиваться из-за этого.

Цянь, далеко не трезвый, распространялся о том, чего он ждет в не столь отдаленном будущем. Даже процитировал два стихотворения и отрывок из Учителя Чо. Тай слушал и смотрел на него под двумя горящими фонарями и сказал, когда поэт закончил:

— Мой брат этого не допустит. Этого не случится.

Он помнил, что Цянь тогда расхохотался: эта безудержная веселость у него была готова прорваться всегда. Способность находить радость в этом мире.

— Не допустит? — повторил поэт, закончив смеяться. — А ты подумал о том, что влияние твоего брата уже не такое сильное, каким, возможно, было прежде?

— Нет? — спросил Тай. Он поставил чашку с вином. — Почему?

— Потому что ты вернулся в Синань! Лю напоминает первому министру о тебе. Подумай об этом!

— А я о чем думаю?

— Те двадцать всадников, которых он отправил за твоими конями. Ты считаешь, что твой брат это одобрил?

Тай знал ответ на этот вопрос. Он видел лицо Лю в тот день.

— Нет, — согласился он. — Он понимал, что это дикая глупость.

— «Дикая глупость». Хорошо сказано! Но Вэнь Чжоу все-таки это сделал, не так ли? Думаешь, Шэнь Лю сообщили, что происходит?

— Сомневаюсь.

— Вот видишь! Мудрость — в чашке с вином! Налей мне еще своего славного вина, друг. — Цянь подождал, пока его чашка наполнилась, потом мягко прибавил: — Мы проложим свой путь среди обломков, которые оставляет за собой безумие. А кое-что из разбитого будет очень красивым…

Это Тай тоже запомнил.

Она всегда умела понять, что ему не по себе. Ее этому учили, и это было заложено в ней от природы. Способность улавливать настроение имеет большое значение в Северном квартале. Это было одним из важных умений певицы.

Когда речь идет о Вэнь Чжоу — в отличие от некоторых других мужчин, — если он не выказывает желания заняться любовью, это еще ни о чем не говорит. Он может рассеянно овладеть ею на кровати или у стены, когда он встревожен и его мысли заняты совсем другим. Или может медлить, расслабившись, позволить ей поиграть для него, в такой вечер, когда его мысли и настроение полны покоя.

Когда имеешь дело с Чжоу, угадать его настроение можно по тому, как он отвечает, если она с ним заговаривает. Или не отвечает. Иногда по ночам Капель почти чувствует вихрь его мыслей и знает, что хотя он вместе с ней или даже внутри нее, он почти отсутствует, и даже боится (хотя он бы разгневался, если бы у нее хватило глупости сказать ему об этом).

Но это так. Уже несколько ночей, когда он поздно возвращается домой из дворца Да-Мин и приходит к ней, Капель ощущает его тревогу. А сегодня она еще сильнее.

Хоть женщина и не понимает, что происходит, она знает, что Шэнь Лю, его самый доверенный советник, не появляется в поместье вот уже несколько дней.

Должно быть, они встречаются во дворце, решает она.

Ей очень недостает одного аспекта жизни в Северном квартале: всевозможные новости стекались туда непрерывным, нескончаемым потоком, подобно реке. Нужно было обладать умением отделять правду (или то, что могло быть правдой) от того, что рождает праздность улиц и базаров, но в таком доме, как павильон Лунного Света, ты слышишь новости, чувствуешь свою связь с миром.

По иронии судьбы именно здесь, в доме самого важного, по мнению некоторых, человека в Катае, Капель оторвана от всех событий и от известий о них. От других женщин в этом отношении нет никакого толку, а слуги или невозмутимо нелюбопытны, или верят всему подряд.