Покуда я тебя не обрету - Джон Ирвинг

– Я не предам ее, Джек, – сказал он. – Пожалуйста, не пытай меня.

– Извини, Робби.

Джеку стало стыдно, не стоило так агрессивно нападать на него.

Робби обнял Джека за шею, уткнулся лбом ему в нос.

– Ты не думай, мама тебя любила. Но она никого, даже тебя, не любила так, как Уильяма.

Старинные Подруги, за исключением Лесли Оустлер, уже разошлись по домам; те, что были не замужем или разведены (последние этим гордились), прихватили с собой по тату-художнику. Мистер Рэмзи попрощался с Джеком своим обычным «Джек Бееееернс!» и тоже исчез, прихватив с собой Майка Ночную Смену из Норфолка, штат Вирджиния, салон «Друзья моряков» (он и правда дружил с моряками).

Даже мисс Вонг, наконец обретя в себе ураган, танцевала так, что ей аплодировали – особенно ее выкрутасам с братьями Фраунгофер под Stuck Inside of Mobile with the Memphis Blues Again. Она и ушла с одним из братьев, тем, что посмазливее.

Удивительно, но чета Малькольмов оставалась почти до самого конца; миссис Малькольм нашла себе увлекательного собеседника – Марвина Джона по прозвищу Дельта Меконга из города Тускалуза, штат Алабама. Он потерял во Вьетнаме обе ноги и часть носа, и как появился в школе, сразу сел на колесо Колясочнице Джейн и принялся развлекать ее и мужа разными историями (вероятно, выдуманными) про то, как он пытался соблазнять девушек, сидя с половиной носа в своей коляске.

– Нет, далеко не все особы женского пола сочувственно относятся к ветеранам, – начиналась одна такая история. Миссис Малькольм смеялась как безумная.

Мисс Вурц ушла домой в достойное преподавателя школы Св. Хильды время, разумеется одна, но до этого сорвала овацию, подпевая Бобу; мурашки по коже бегали, когда она пела All I Really Want to Do и I'll Be Your Baby Tonight. Плосконосый Том сказал Джеку, что, обыщи хоть весь Кливленд, таких женщин не найдешь; Дан из Северной Дакоты сказал, таких женщин не найдешь, обыщи хоть весь Бисмарк. Джек подумал, как же в свое время повезло Эдмонтону!

Особняк Оустлеров в ту ночь превратился в мотель, на лужайке часовыми стояли мотоциклы, иные совсем рядом с домом, словно хотели пролезть внутрь через окна.

Везунчик Пьер заснул на диване в гостиной, его закидали куртками так, что никто не мог его найти до самого утра, пока на него случайно не уселся Чернильный Джо.

Ластоногого Фолькмана и Росомаху Валли пришлось развести по разным углам, они опять было принялись обсуждать «мичиганские дела». Ластоногого уложили в бывшей спальне Джека, Росомаха провел ночь на кухне, где за ним приглядывал менее смазливый из братьев Фраунгофер, тот, кого не унесла с собой ураганная мисс Вонг.

Гадкий Билл Леттерс и Скользкий Эдди Эспозито улеглись валетом на столе в столовой; оттуда по всему дому разносились их суждения о Майке Ночная Смена.

– Билл, если ты не знал, что Ночная Смена пидор, значит, у тебя глаза в жопе, – начал Эдди.

– Эдди, если бы у тебя глаза были в жопе, ты бы раньше меня узнал, что Ночная Смена пидор, – ответил Гадкий Билл.

– Ты жопа с ушами, Билл, – сказал Скользкий Эдди.

– Разумеется, я жопа с ушами! – ответил Гадкий Билл. – Я это отлично знаю, лучше скажи мне что-нибудь новенькое!

Но Скользкий Эдди уже храпел.

– Сладких снов вам, жопы с ушами! – крикнул Гадкий Билл, как бы обращаясь ко всем постояльцам и хозяевам сразу.

– Сладких снов, жопы с ушами! – отозвались Барсук Шульц и его жена Малышка Куриное Крылышко из подвала, где они валялись на старинном ковре.

– Отличная тусовка, а? – шепнул Джек на ухо сестре Скреткович, с которой спал в ту ночь.

– Ага, твоя мама была бы без ума! – ответила мисс Скреткович – к сожалению, та, что побывала замужем за Плосконосым Томом. У нее на заднице был вытатуирован шикарный осьминог, занимавший обе ягодицы.

– Увы, работа Плосконосого Тома, – призналась она с грустью. – Нет, осьминог-то сам по себе восхитительный.

Далее по коридору, в спальне миссис Оустлер, Лесли лежала в постели с другой сестрой Скреткович.

– Какая она милая, – сказала Лесли наутро Джеку; ее совершенно не удивило, что та ни за кем не была замужем, ни за Томом, ни за другим; вот зачем только она кусала Джека за ухо, обманщица?

Джек долго не мог заснуть, и не только из-за талантов экс-миссис Плосконосой. Эмма говорила, что Джекова бессонница – неизбежная судьба трезвенника в мире пьяниц (Джек не верил). Нет, нельзя не признать, что фокусы, которые сестра Скреткович-натуралка умела выделывать своим осьминогом, кого угодно оставили бы без сна, но Джек думал далеко не только об осьминоге.

Он снова подумал, как стыдно, что он так себя повел с Робби де Витом, который прилетел в Торонто из самого Амстердама лишь потому, что любил Алису. Разумеется, он не смел предать ее (ничего не скажешь, выбрал словечко). Поэтому, если Джек хочет узнать, что скрывала от него мама, как она исказила и извратила образ его отца, ему придется проделать свою собственную работу, сделать собственные открытия.

Джеку в самом деле необходимо совершить то путешествие, каким он грозил маме. Не для того, чтобы найти Уильяма, как настаивала мисс Вурц, – покамест рановато. Это путешествие пока подождет – сейчас ему нужно повторить другое, их с мамой путешествие по Европе.

Мама говорила Джеку про его необыкновенные способности к запоминанию последовательности событий: в три года он показывал уровень девятилетних, а в четыре по вниманию к тонким деталям сравнялся с одиннадцатилетними. Но что, если все это выдумки? Что, если он был просто обыкновенный маленький мальчик четырех лет, чьей памятью так легко манипулировать, чья способность «запоминать» и «обращать внимание» в принципе не способна дать своему крошечному хозяину подлинную картину происходящего?

Вот эта-то мысль и не давала Джеку заснуть. Он внезапно понял, как это смешно – даже воображать, будто он «помнит», что происходило с ним, четырехлетним, в портовых городах Северного моря и Балтики тридцать лет назад! Ему обязательно нужно проделать этот путь заново – причем одному, без Лесли Оустлер. Ведь это не просто путешествие, уже однажды совершенное, – это путешествие, в значительной мере воображенное Джеком, точнее, тщательно воображенное мамой в ее личных эгоистических целях специально для него.

Время искать отца еще не пришло – но пришло время понять, стоит ли Уильям того, чтобы пытаться его найти.

Первым делом тогда они отправились в Копенгаген. Это единственная надежная информация, столица Дании счастливо избежала манипуляций Алисы; там началось их путешествие, стало быть, туда лежит путь Джека.

– Копенгаген, – машинально повторил Джек вслух. Он совершенно забыл про сестру Скреткович, чьи мощные бедра обнимали его грудь.

Она скинула одеяло – наверное, слово «Копенгаген» что-то разбудило в ней – и задвигала ногами. У мотоциклистов такие сильные бедра, они могут ими что хочешь сделать, даже во сне, убедился Джек. Девушка обняла Джека и рукой, на предплечье у нее красовался немного испуганный морской конек, глаза его смотрели в мерцающий экран телевизора (Джек отключил звук, но картинку оставил). Передавали погоду, сестрам предстояла долгая дорога домой в Огайо, экс-миссис Плосконосая желала знать прогноз.

Погода ожидалась штормовая. Показывали сломанные пополам пальмы, заливаемые высоченными волнами доки, разбитую о камни лодку и так далее – все без звука. Свет кинескопа высветил татуировку на бедре мисс Скреткович – зазубренные гребешки на конце хвоста электрического ската. К нему тянулись щупальца уже известного осьминога – не кожа, а иллюстрация из учебника ихтиологии.

Джеку пришлось хорошенько изогнуться, чтобы найти пульт; байкерша явно ожидала иной реакции на свои движения бедрами.

– Не уходи, – громким шепотом прохрипела она, не проснувшись окончательно, – ты куда?

– В Копенгаген, – повторил Джек.

– Там идет дождь? – спросила полусонная женщина.

Раньше апреля мне туда никак не поспеть, подумал Джек, наверное, как раз пойдут дожди.

– Вероятно, – сказал он вслух.

– Не уходи, – снова шепнула она, засыпая (или, по меньшей мере, пытаясь заснуть).

– Мне надо, – сказал он.

– Кто у тебя в Копенгагене? – спросила сестра Скреткович; Джек понял, что она проснулась – так крепко она сжала его бедрами. – Как ее зовут?

Джека интересовал, конечно, «он», а не «она». Правда, Джек не знал, как его зовут, а найти человека без имени не так-то просто. Но думал он только о нем – о самом маленьком солдате, который его спас. И еще о Бабнике, конечно, ведь Бабник Ларс Мадсен очень важная птица. Почему? Потому что как его зовут, Джек знал.

Глава 27. Дочь коменданта; ее младший брат

Джек ускользнул из Торонто, не рассказав о своих планах мисс Вурц и даже не попрощавшись. Он боялся, что Каролина будет разочарована его решением не искать покамест папу.