В дебрях Африки - Генри Мортон Стенли

Высота уровня озер, определяемая точкою кипения, оказалась для верхнего озера (Альберта-Эдуарда) на 1 000 м выше уровня моря, а для озера Альберта – на 715 м. Таким образом, на протяжении около 230 км речной долины разница уровней составляет 285 м. Из этого следует, что, помимо очень сильного течения из замеченных нами порогов, на р. Семлики должно быть несколько больших водопадов на пути от одного озера к другому.

Долина Семлики носит тепличный характер лишь на протяжении каких-нибудь 60 км. Та часть ее, которая подвергается буйным ветрам с озера Альберта, по-видимому, покрыта тощей почвой, потому что ничего не производит, кроме жидкой акации и горькой травы, от которой даже скот отворачивается. Но между этой полосой и местностью, подходящей к берегам верхнего озера, залегает такая плодородная и жирная почва, каких не много найдется на земном шаре. Этот факт давно уже известен туземцам, судя по тому, какое множество разных племен пришло сюда для расчисток по лесным чащам и для разведения бананов. Невозможно здесь пройти ни одного километра, в каком бы то ни было направлении, чтобы не наткнуться на великолепнейшую рощу бананов. Ни в одной части Африки, даже в Уганде, я не встречал такого обилия пищи. Здесь можно бы прокормить хоть десять таких караванов, какой я вел за собой. Бананы здесь, достигая полной зрелости, имели от 30 до 45 см в длину и толщину в верхнюю часть руки здорового человека.

Мы шли шестнадцать дней по этому роскошному лесу, общее название которого, по имени преобладающего племени, Авамба. За это время выпало здесь десять дождей, из которых некоторые продолжались более девяти часов кряду, гром же был слышен каждый день. Когда мы, выйдя из лесу, пошли по травянистым лугам предгорья, вдоль передовой цепи гор, то с высоты нескольких сот метров нам было видно, что лес сплошной массой простирается во все стороны, насколько можно было охватить глазом, и темная зелень его разнообразилась лишь более светлыми тонами банановых плантаций.

Местами заметны были узкие перерывы, обозначающие течение горных потоков, но местность была почти ровная, изредка слегка холмистая, и над всею долиной медленно ходили широкие волны белоснежного тумана: они то сливались, то клубились, то образовывали сплошной покров, как облака на небе. Все это было очень досадно нам, жаждавшим рассмотреть как можно больше видов и поближе узнать окружавший нас своеобразный мир.

В этой части долины совсем не было ветров, чтобы отгонять пары и расчищать атмосферу; благодаря длине и высоте горного хребта целая четверть компасного круга во весь год оставалась защищенною от всякого дуновения с востока на юг; вечные туманы и пары скоплялись в долине, подымаясь кверху и достигая холодного пояса верхних слоев атмосферы, падали оттуда обильными дождями. С севера на запад горный хребет загораживает долину от северных ветров и способствует поддержанию в ней того ровного тепла, которое благоприятствует произведению всяких чудес растительности. Когда мы располагались лагерем в этих местах, дым от наших костров положительно выедал нам глаза и душил нас, потому что стлался по земле, а вверх ему не было никакого ходу.

Долина Семлики представляет собою естественную оранжерею: непрерывно исходящие из почвы теплые пары окутывают ее круглый год. И что же удивительного, что растительность, находя здесь все условия, потребные для своего наилучшего питания и развития, достигает тут полнейшего обилия и красоты. Там, где гумус залегает глубоко, вырастает высокоствольный лес с непроницаемой чащей подлеска, причем деревья перевиты, связаны и перепутаны между собою, а иногда совсем спрятаны в массе вьющихся и лазящих лиан и кустарников; там, где слой гумуса потоньше, как, например, у подошвы предгорья, вырастают целые трущобы тростников высотой от трех до пяти метров, роскошно цветущих и совершенно непроницаемых.

Каждый древесный ствол одет сплошной зеленью нежных мхов, унизанных каплями росы; каждый древовидный папоротник, всякая горизонтально выступающая ветка покрыт орхидеями и широкими листьями «слоновых ушей». Каждый утес, каждый камень устлан лишайниками, и, если в нем есть хоть малейшая щель или впадина, она тотчас наполняется целым миром мелких тропических растений. Словом сказать – повсюду, кроме разве отвесной стены недавнего обвала, растительная жизнь проявляет изумительную силу и разнообразие оттенков, форм и характера.

За день до окончательного выхода из лесу мы с удивлением замечали разные любопытные и новые подробности, производимые этой природной теплицей. Так, например, между селениями Мтарега и Улегга нас поразила толщина стволов диких бананов, доходившая в 60 см от земли до 50 см в диаметре. Листья, собранные пучком на верхушке ствола, распадались оттуда грациозным зонтиком, образуя тенистый шатер: каждый лист в 60 см ширины и 3 м длины; мягко отгибаясь во все стороны, они окружали соцветие, расположенное на самой верхушке наподобие розеток, из которых свешивались крупные кисти тычинок.

Я не знаю, где кончается линия распространения этих диких бананов, однако замечал, что выше 2 500 м над уровнем моря они становятся реже. Древовидные папоротники высотою до 10 м узкими рощами заполняли собою влажные лощины и берега ручьев, между тем как бесчисленное множество травянистых папоротников всевозможных видов росло везде по сторонам, как бы в доказательство своего близкого родства с гигантскими представителями этого семейства. Далее обращали на себя внимание длиннейшие каламусы, цеплявшиеся с одного дерева за другое. По соседству с зарослями папоротников росли особенно высокие деревья, и в разветвлениях их сидело особенно много орхидей; горизонтальные ветви были густо усажены «слоновыми ушами», все деревья задрапированы мягкими зелеными мхами, которые казались насквозь промокшими от чрезмерной влажности и на конце каждой шелковистой былинки несли по прозрачной капельке.

Лесная область, собственно, кончается при входе в Улеггу, но все пространство между нею и Мцорой так хорошо обработано и занято такою густой растительностью, что, только пройдя Мцору, мы догадались, что окончательно вышли из лесу и вступили в область другой растительной формации. Глядя на запад-северо-запад, мы заметили начало бурой луговой равнины, совершенно похожей на ту, что окаймляет озеро Альберта с южной стороны. Это место, на вид совсем плоское, представляется как бы дном только что высохшего озера и так продолжается вплоть до озера Альберта-Эдуарда-Ньянца.

От Мцоры до Мухамбы мы шли краем низменной равнины, или прежнего дна северной части южной Ньянцы; но за Мухамбой стали забирать в гору, во избежание длинной, извилистой дороги, огибающей мыс Сангуэ-Мирембэ.