Песня для разбитого сердца - Елена Барлоу

Ей захотелось ударить его. Впервые в жизни ей так искренне захотелось причинить кому-то боль, тем более человеку, которого она любила.

— И вам всё равно, что ваши решения и решения вашего отца заставляют меня страдать?

Он снова посмотрел на неё, как на дуру. Причём, так искренне и неподдельно, что Кейли почти ощутила себя таковой. Впрочем, дурой она и оказалась, раз связала себя узами с тем, кому была не нужна.

— Миледи, вы крутились вокруг меня три с лишним года. Я был вежлив и не просил ничего ни от вас, ни от вашего отца, — он уселся на самый край постели, спиной к Кейли. — Жизнь — несправедливая штука. Чем раньше ты это поймёшь, тем будет проще. Да, это грустно, что ты не вышла замуж за какого-нибудь слюнтяя с мечтами о детях и посиделках у камина в Рождество… Но, как я уже говорил, делай, что пожелаешь. Крути романы, с кем захочешь. Я не скажу ни слова. Лишь бы мы не мозолили друг другу глаза…

Он пробормотал ещё что-то, и собирался сказать больше, но в следующий же момент в него прилетела декоративная подушка с кресла. Александр резко обернулся. Упираясь в край кровати коленом, Кейли держала в руках следующую подушку, довольно увесистую. Губы у девушки дрожали, а глаза налились кровью.

Но Александр даже бровью не повёл. Он лишь усмехнулся и произнёс:

— Заслуженная кара. Я это ожидал. Честно говоря, я ожидал, что ты закатишь истерику ещё в церкви, но ты оказалась более стойкой.

— Я была в шоке!

— Не сомневаюсь…

Кейли снова запустила в него подушкой. На этот раз капитан просто увернулся.

— Как вы можете быть таким бессердечным ублюдком?! Я вас любила! Все эти годы! Да я ежедневно грезила об этом дне, о свадьбе и празднике! Я представляла, как вы меня поцелуете, в первый раз, и как это будет прекрасно, а потом…

Она говорила громко, чуть не задыхаясь, и хотела наговорить ещё много чего. Хотела выплеснуть всю свою злость, всю боль на того, кто стал этому причиной. Однако, едва Кейли снова раскрыла рот, она посмотрела в лицо своему мужу и увидела такую неприкрытую ненависть, такое возмущение и гнев, что на мгновение ей просто стало страшно.

Его лицо заметно побагровело, а кулаки сжались ещё сильнее, даже костяшки пальцев побелели. Кейли медленно опустилась на пол возле прикроватной тумбы, потому что в следующую же секунду, этот человек, мужчина, которого она попросту не узнавала больше, вскочил и подошёл к ней. Он навис над нею, и Кейли заметила, как он задрожал. Когда он заговорил, ей захотелось одного — быть подальше отсюда:

— Ты ни черта не знаешь! Маленькая избалованная девчонка, которая всю свою жизнь получала то, что хотела. Ты даже сейчас получила желаемое, — затем он наклонился, и Кейли вжала голову, испугавшись, что он её ударит. — Интересно, а когда же начнут исполняться мои мечты? Видимо, я уже упустил все шансы… Ещё раз повторяю: не лезь в мою жизнь, как и я не стану лезть в твою. Я не хочу тебя, я не полюблю тебя и не упаду перед тобой на колени, как это готовы сделать все, кому ты улыбнёшься. И уж тем более я не прикоснусь к тебе. Ни-ког-да.

Поскольку она вся сжалась и зажмурилась, она не заметила, с каким презрением он посмотрел прежде, чем отойти от неё. Через минуту лишь Кейли открыла глаза и увидела, что Александр взял с кровати одну из подушек и покрывало, а затем устроился в большом глубоком кресле в другом углу комнаты.

Кейли медленно поднялась, машинально задула пару свечей и улеглась в пустую холодную постель, укрывшись одеялом до самого подбородка. Её трясло от страха и угасающей паники. Она долго не могла уснуть. В голове всё крутились его жестокие слова, а перед глазами всё расплывалось.

«Я не хочу тебя. Я не полюблю тебя». Она вспоминала эти слова снова и снова, в итоге так и уснула с мыслью о том, что сама же разрушила свою жизнь.

* * *

Для семьи виконта Саутфолка стало большой неожиданностью, когда через три дня Кейли объявила, что её супруг по долгу службы должен отбыть в Йоркшир. Там его ожидали дела, не терпящие отлагательств, поэтому медовый месяц решено было перенести на север страны, во владения лорда Эшбёрна. Фаунтинс-холл был построен около трёх веков назад и за это время почти не менялся — большое поместье с особняком в три этажа, конюшней и чудесной яблоневой аллеей, а вокруг лишь сады (пришедшие в упадок), река да лес. Работы там предстояло уйма, но Кейли с улыбкой рассказывала о том, что предпочтёт уехать вместе с мужем на север, а не прохлаждаться на далёком острове без него.

Леди Кларисса всё это и так знала, однако новость о том, что новобрачные столь стремительно уезжают в Йоркшир, толком не отдохнув, заметно её беспокоила. А ещё её беспокоило поведение падчерицы. Виконтесса старалась списывать это на волнение и усталость, но всё же любящее материнское сердце подсказывало, что Кейли скрывает за натянутой улыбкой больше, чем послесвадебное волнение.

Кейли была стойкой. Она упрямо играла роль довольной жены, получившей желанного мужчину, и на вопросы отца и мачехи отвечала бодро и довольно убедительно. По крайней мере, так казалось со стороны. А вот гостившая в доме графиня Бриджертон с каждым днём испытывала всё больше тревоги и готова была вот-вот рассказать правду самому виконту.

В конце концов, на четвёртый день Анита Спенсер не выдержала созерцать свою подругу в том состоянии, в котором она пребывала. В то пасмурное утро, пока слуги молчаливо относили багаж к готовому экипажу, Анита отыскала Кейли на крыльце дома. Капитан Стоун отбыл в Йоркшир ещё прошлым вечером, так что она не надеялась схватить его за ухо и притащить на суд к виконту.

— Ты ведёшь себя просто поразительно спокойно! — объявила графиня, приблизившись. — Я удивлена и даже расстроена. Уму непостижимо! Этот человек с его хитрющим отцом… или опекуном… Они оба просто воспользовались тобой и расположением виконта! Когда ты всё расскажешь родителям?

— Последние две ночи я много думала над этим, — сказала Кейли и обернулась. — Да, им нужны были мои деньги. Да, браки по расчёту всё ещё случаются в наше время. Да, я бесспорно разочарована… Однако я ничего не скажу родителям. И тебя прошу о том же, Анита. Нет, нет, не возражай, пожалуйста! Это