Слеза (ЛП) - Кейт Лорен

Долговечность, которое подразумевается под этим единственным снимком, заставило Эврику почувствовать себя самозванкой. Это вызывало желание бежать. Ей нужно уйти из команды прямо сейчас, до того, как появится какая-либо еще документация, по которой ей предназначено бегать в этом году. Она представила ложь, скрываемую в резюме средней школы — клуб латыни, команда по бегу, занятия по этике. Вина выжившего — единственное, чем Эврика занималась во внеучебное время, вообще не была в этой папке. Она напряглась, так чтобы скрыть дрожь в теле.

Рука Кэт оказалась на плече Эврики.

— Что случилось?

— Я не могу быть на этой фотографии.

— Почему?

Эврика отступила на несколько шагов.

— Просто не могу.

— Это всего лишь фотография.

Взгляды Эврики и Кэт устремились ввысь, в то время как резкий раскат грома сотряс поле. Над трассой распахнулась стена облаков, начал лить дождь.

— Просто отлично! — крикнула тренер, смотря на небо. Фотограф побежал укрывать свое оборудование тонким шерстяным пиджаком. Вокруг Эврики команда рассыпалась, словно муравьи. Сквозь дождь Эврика разглядела стальной взгляд тренера. Она медленно помотала головой. Это означало: «Мне жаль, но в этот раз я действительно ухожу».

Застигнутые штормом, некоторые дети смеялись. Другие — кричали. Через несколько мгновений Эврика промокла. Сначала дождь бил холодными каплями по ее коже, но потом, когда она насквозь промокла, тело согрелось, как будто она плавала в воде.

Она едва могла видеть поле. Потоки дождя выглядели словно кольчуга. Послышался тройной свист от толпы Манора. Тренер Спенс трижды свистнула в ответ. Это было уже официально: шторм выиграл соревнование.

— Все внутрь! — крикнула тренер, но команда и так уже бежала к раздевалкам.

Эврика шлепала по грязи. Она потеряла Кэт. На полпути через поле, она увидела какое-то мерцание в уголке глаза. Она повернулась посмотреть на мальчика, стоящего там одного, чей взор был устремлен вверх.

Эндер. Она не понимала, как могла четко его видеть, когда остальной мир вокруг нее превратился в Ниагарский водопад. Затем она заметила странную вещь — Эндер не был мокрым. Дождь ниспадал вокруг него, барабаня по грязи у его ног. Однако его волосы, одежда, руки и лицо были сухими, такими же сухими, когда он стоял на пыльной дороге и дотронулся поймать ее слезу.

Глава 6

Укрытие

К тому времени как Кэт подвезла Эврику к дому, дождь уменьшился от потопа до ливня. Позади них, на главной дороге, зашипели шины на мокром асфальте. Бегонии на папиной клумбе затоплены. Воздух сырой и терпкий от соляного купола южнее к Лафайетту, где табаско получает свою остроту.

Дойдя до порога, Эврика помахала Кэт, которая ответила двумя гудками. Старый Линкольн Континенталь отца находился на подъездной дороге. Вишнево-красная Мазда Роды, к счастью, нет.

Эврика повернула ключ в бронзовом замке и толкнула дверь, которая всегда застревала во время шторма. Было легче открыть изнутри, где ты можешь тем или иным образом подвигать ручкой. Снаружи ты должна проталкиваться как полузащитник.

Как только она оказалась внутри, Эврика сбросила промокшую обувь для бега и носки, заметив, что остальные в семье сделали тоже самое. Кроссовки на липучках ее сводных брата и сестры разбросаны во всех углах прихожей. Их маленькие носочки валялись скомканными, словно растоптанные розы. Не развязанные шнурки тяжелых, черных, рабочих ботинок отца оставили короткие змейки грязи на мраморной плитке, ползущих к тому месту, где он скинул их, при входе в кабинет. На стене с деревянных крючков капали дождевики. Темно-синий, с двусторонней камуфляжной подкладкой, Уильяма, и бледно-фиолетовый, с белыми цветами-аппликациями на капюшоне, Клэр. Черный поношенный дождевик отца достался ему от его отца, когда тот служил в морской пехоте. Эврика добавила к ним свой серо-лиловый дождевик на последний крючок в ряду, бросая сумку на антикварную прихожую Роды. Она ощутила свет от телевизора в кабинете, но звук был низким.

В доме пахло попкорном — любимый перекус близнецов после школы. Однако шеф-повар папа толком ничего не готовил. Его попкорн взрывался трюфельным маслом и тонко нарезанным пармезаном, или рубленными крендельками и жевательными кусочками карамели. Сегодняшняя партия пахла карри и поджаренным миндалем. Отец взаимодействовал лучше через еду, чем через слова. Создание чего-то величественного на кухне было его способом выражения любви.

Он и близнецы сидели, устроившись в своих обычных местах на огромном замшевом диване. Отец, раздевшись, чтобы высушить одежду, в серых трусах и белой футболке, спал на длинной стороне L-образного дивана. Его руки сложены на груди, а голые ноги были вывернуты и заострялись словно лопаты. Из носа исходил мягкий звук.

Свет выключен, и к тому же шторм на улице делал все темнее обычного, однако угасающее потрескивание огня сохраняло тепло в комнате. На Game Show Network (прим. американский кабельный канал, на котором транслируются исключительно игровые шоу) показывали старую телеигру «Новая цена — верная» — точно, которая не входила в список трех получасовых программ, одобренных журналами для родителей, на которых подписана Рода — но никто об этом ей не скажет.

Клэр сидела рядом с отцом, треугольник коротких ног в углу дивана, колени развернуты наружу от ее оранжевого джемпера, пальцы и губы золотистые от карри. Она была похожа на кусочек сладкой кукурузы, и если добавить к этому еще и копну белоснежных волос, закрепленных на макушке с помощью желтой заколки. Ей было четыре, и она очень любила смотреть телевизор, но на этом все. Ее челюсть была такой же, как и у ее матери и она так же сжимала ее, как и Рода, когда заканчивала что-либо доказывать.

Рядом с ней находился Уильям, его ноги болтались чуть выше пола. Его темно-коричневые волосы нуждались в стрижке. Он продолжал выдувать потоки воздуха с края рта, чтобы убрать волосы с глаз. Кроме этого, он сидел спокойно, сложив руки в аккуратную чашу на коленях. Он был старше Клэр на девять минут, осторожный и тактичный, всегда занимающий как можно мало места. На кофейном столике, рядом с тарелкой с попкорном находилась изуродованная стопка карточек. Эврика знала, что он пытался проделать серию магических трюков, о которых он узнал из библиотечной книги, выпущенной в пятидесятых.

— Эврика! — шепотом пропел он, соскальзывая с дивана и бегом направляясь к ней. Она подхватила его и начала крутить, держа его еще влажную голову в руке.

Кто-то мог подумать, что Эврика будет ненавидеть этих детей, так как именно они являлись причиной почему отец женился на Роде. Но когда они еще были двумя горошинами в животе Роды, Эврика поклялась, что ничего с ними не сделает. Они родились в первый день весны, когда ей было тринадцать. Эврика шокировала отца, Роду и себя, влюбившись в них сразу же после того, как в первый раз взяла в руки крошечную ручку каждого малыша.

— Я хочу пить, — сказала Клэр, не отрываясь от телевизора.

И конечно же, они иногда надоедали, но зато, когда Эврика уходила в нору депрессии, близнецам удавалось напомнить ей, что у нее есть и хорошие качества.

— Я принесу тебе молока. — Эврика опустила Уильяма, и они вдвоем направились в кухню. Она налила три чашки молока из хорошо организованного холодильника Роды, где все контейнеры для еды содержали маркировку, и впустила насквозь промокшего лабрадора, Ската, с заднего двора. Он потряс своей шерстью, выворачивая грязную воду и листья на стены кухни.

Эврика посмотрела на него.

— Я этого не видела.

Вернувшись в кабинет, она включила маленькую деревянную лампу над камином и облокотилась на подлокотник. Во время сна ее отец выглядел молодым и привлекательным, больше похожего на отца, которого она боготворила, когда была девочкой, чем на мужчину, с которым старалась изо всех сил наладить контакт в течение последних пяти лет, с момента женитьбы на Роде.