Дверь с той стороны (сборник) - Владимир Михайлов

– Не знаю, – помедлив, негромко ответил Петров. – Мне электросон противопоказан, да и сколько спят в мои годы?

Помолчали. Капитану не хотелось оставаться одному.

– У вас есть кто-нибудь там?

– На Земле?

– На Земле, на планетах – все равно. В мире.

– Жена, – ответил Петров. И после паузы добавил: – Моложе меня.

Капитан вздохнул.

– Надо спать, – сказал он.

– Думал дождаться. И время пришло, а корабль словно вымер. Что-то стряслось, капитан? У нас неисправности?

Словно во сне: полумрак, приглушенные голоса… Капитану показалось на миг, что ничего не произошло: слишком невероятным все было. И вместо того, чтобы выговорить пассажиру за самовольный выход из кокона, он ответил:

– Корабль в порядке.

– Значит, сообщение с Землей установлено?

– Нет. Никто не может сойти с корабля. Даже я.

– Даже вы. И даже администратор Карский?

– И он.

– Что же испортилось? Неисправности на Финише? На Земле? Что разладилось?

Капитан подумал.

– Мир.

– Ага, – сказал Петров не удивившись. – Но это бывало и раньше. Что же, может, я еще вздремну. – Он поднялся, и капитан увидел рядом его глаза и по глазам понял, что на самом деле Петров очень хочет спать.

– Укройтесь в кокон, – сказал Устюг вдогонку.

Петров кивнул и скрылся в своей каюте.

Что-то было не в порядке. Администратор чувствовал: что-то не так. Странно, необычно. Тревожно.

Пустое Приземелье. Взрыв. Непонятная неподвижность корабля. (Карский так и подумал «неподвижность», хотя «Кит» двигался, конечно, по занятой им орбите.) Безмолвие внутри. Что произошло? Опыт не подсказал ничего, с чем можно было бы сравнить нынешнюю ситуацию. Между тем время шло. Пространство на экране по-прежнему оставалось безжизненным. Легко представлялось, что Земля перестала быть обитаемой.

Администратор решительно шагнул к выходу.

В салоне было почти совсем темно. Карскому показалось, что где-то с легким шелестом открылся и закрылся вход в каюту. Он оглянулся, но никого не увидел.

Покинув салон, администратор подошел к шахте лифта, соединявшего пассажирские палубы с ярусами, где находились центральный пост и каюты экипажа.

Как и все люди, не служившие на кораблях, но лишь пользовавшиеся ими как средством транспорта, Карский невольно воспринимал салон, залы и комфортабельные каюты «Кита» как центр и основу этого сложного инженерного создания. Палуба управления, с ее скупой и рациональной отделкой, с другой, инженерной элегантностью, сверканием приборов, ярким белым светом и едва уловимым запахом теплых механизмов, показалась администратору неожиданной и даже чуждой кораблю. Но у него не оставалось времени на оценку впечатлений, и он уверенно двинулся вперед по коридору.

– Стой! – услышал он.

Вздрогнув, Карский остановился. Оглянулся. Никого не было. Но голос звучал, монотонный и негромкий.

– Ты перекрыл среднюю? Ты перекрыл среднюю?

Администратор принужденно усмехнулся: он понял, в чем дело, и зашагал дальше.

– Внешние включены, – сообщил другой голос. – Включены.

– Внимание, внимание. Семнадцатый просит внимания. Индекс пять – выше.

– Будь осторожен: второй в режиме…

– Три, семнадцать, восемьдесят восемь, два, два…

Это говорил корабль, докладывая вошедшему о том, что беспокоило или, напротив, должно было успокоить людей. Корабль следил за собой сам; иначе три человека не смогли бы даже стронуть его с места, не говоря уже об управлении тысячами механизмов во время многонедельного полета.

Корабль говорил, но людей не было. Не ощущалось никакого движения, словно бы экипаж вовсе не готовился завершить рейс.

Администратор опять взглянул на свой хронометр. Каждый раз он делал это все более нервно.

Он ускорил шаги и, подойдя ко входу в центральный пост, всей ладонью нажал пластинку.

Вход не открылся. Такой же монотонный голос проговорил:

– Вход только для членов экипажа. Извините.

Администратор поднял руку к нагрудному карману. Вынул тонкую пластинку: удостоверение Совета Федерации открывало доступ в любое помещение, где бы оно ни находилось и сколь бы ни был ограничен круг людей, имевших право на вход. Карский поискал глазами и нашел узкую щель. Вложил туда пластинку, придерживая за край пальцами.

Ничего не изменилось. Лишь фраза, произнесенная автоматом, прозвучала иначе:

– В центральном посту никого нет. Доступ запрещен. Извините.

Карский озадаченно сжал губы. То, что автомат не впустил его, было естественно: центральный пост корабля принадлежал к помещениям, которые можно было посещать лишь в присутствии специалистов, так что не это обеспокоило администратора. Но, значит, в посту нет ни одного члена экипажа, хотя корабль находится рядом с Землей?

Это уже говорило о неблагополучии.

Что могло произойти? Вымерли все, что ли? Или экипаж съехал на Финиш, не разбудив пассажиров? А может быть, все успели высадиться, а он проспал и о нем забыли? Бред какой-то.

Но не случилось ли… не случилось ли чего-то на Земле?

Что же именно? Катаклизм? Эпидемия? Война? Вторжение пришельцев?

Мысли, как на подбор, приходили одна глупее другой.

И все же что-то произошло. Судя по тому, что на корабле все, кажется, исправно, беда стряслась именно на планете.

На Земле беда, а он, член Совета Федерации, заперт на корабле. А ведь в беде каждый руководитель на счету, для каждого найдется задача, которая, может быть, только ему и под силу. Нельзя оставаться здесь. Долг требует его присутствия там, где трудно. В центральный пост не попасть, значит, связаться с Советом нельзя. Надо действовать иначе – и решительнее.

Карский принял решение, шагая по коридору назад, больше не обращая внимания на корабельные голоса.

В каюте он взял самые необходимые документы, уложил их в чемоданчик и вышел в салон.

Стояло безмолвие. Чуть задрожал пол – это внизу включился и через несколько минут выключился какой-то из дежурных механизмов. Администратор направился к выходу. Он шагал уверенно, как человек, знающий, что он осуществляет свое право.

Когда он скрылся за дверью, из своей каюты вышел Петров.

Между пассажирской и катерной палубами было прямое сообщение – путь эвакуации, но Карский не стал пользоваться им: возможно, это привело бы в действие сигналы тревоги. Администратор подошел к переборке, за которой пролегала главная шахта корабля, нащупал пластинку и открыл ход. Ногой он нашарил первую ступеньку винтовой лестницы, углублявшейся в шахту рядом с колодцем лифта, и начал спускаться.