В ТЮРЬМЕ СУГАМО - Юрий Корольков

В продолжение нескольких часов в Токио не знали о постигшей Хиросиму катастрофе. Только к вечеру этого дня в генеральном штабе получили странную телеграмму:

«Город Хиросима в одно мгновение полностью уничтожен одной бомбой...»

Это казалось непостижимым. Но дополнительные сведения подтверждали первое сообщение. Город Хиросима разрушен, продолжает гореть, пострадало сто пятьдесят тысяч жителей, половина из них убиты... На город сброшена атомная бомба.

В генеральном штабе вспомнили об ученом Иосио Нисима, занимавшемся много лет проблемами ядерной физики. Его разыскали и глубокой ночью доставили в штаб.

– Что вы можете сказать по этому поводу? – спросил начальник генерального штаба, ознакомив ученого с информацией, поступившей из Хиросимы.

Даже среди низкорослых своих соотечественников Нисима отличался очень маленьким ростом. Он выглядел тщедушным и робким. Ученый всегда был в стороне от войны и политики. Теперь его просили спасти Японию. Лицо ученого стало пепельно-серым, когда он слушал начальника генерального штаба.

– Да, очень возможно, что это правда, – непослушными побелевшими губами произнес он. – Вероятно, это действительно атомная бомба...

– Сможете ли вы сделать нам такую же бомбу, ну хотя бы в течение полугода? Полгода мы смогли бы как-нибудь продержаться.

– Нет, – отрицательно покачал головой Нисима, – для этого не хватит и шести лет. Прежде всего, у нас нет урана...

– Но как же мы можем защитить себя от атомных ударов? Вы можете дать совет?

– Совет? – горько усмехнулся Нисима. – Сбивайте каждый вражеский самолет, который только появится в японском небе. Что я могу вам еще посоветовать...

Заседание дзусинов, всех бывших премьер-министров Японии, созвали в кабинете императора рядом с его библиотекой. Письменный стол убрали, и на месте императорского кресла возвышался трон Хирохито – сто двадцать четвертого императора страны Ямато. С высоты трона император взирал на сидящих перед ним советников с расстроенным лицом, слушал их разноречивые высказывания. Здесь были принц Коноэ, генерал Тодзио, Вакацуки, Окада, Хирото, действующий премьер Судзуки... Все, кто за эти годы стояли у власти. Со времени мукденского инцидента, когда правительство возглавлял генерал Танака, сменилось семнадцать кабинетов. Каждый из них нес свою долю ответственности за политику императорской Японии. Сейчас во дворце собрались все оставшиеся в живых бывшие премьеры, и император хотел выслушать их мнение.

Две недели назад президент Соединенных Штатов Трумэн и премьер-министр Великобритании Черчилль опубликовали в Потсдаме декларацию, они требовали безоговорочной капитуляции Японии. Декларацию подписал еще и Чан Кай-ши, что особенно раздражало военные круги Японии. Ультиматум отклонили, но взрыв атомной бомбы в Хиросиме заставлял еще раз обсудить требования англосаксов.

Лорд хранитель печати маркиз Кидо не был дзусином, но он взял слово первым. Кидо выразил глубочайшее соболезнование императору по поводу смерти принца Линчина, погибшего в Хиросиме, и сказал, что сейчас «не следует заставлять русских пить кипяток», то есть не надо их раздражать. Это позволит благополучно закончить войну на Тихом океане.

Начальник генерального штаба генерал Умедзу, недавний командующий Квантунской армией, поддержал маркиза Кидо. Он считал, что атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, конечно, осложняет войну, но это событие еще не может решить ее исхода. Трумэн шантажирует Японию атомной бомбой. Умедзу доложил императору, что после капитуляции Германии Квантунская армия на границах Советской России перешла к оборонительной тактике. Должно пройти какое-то время, прежде чем империя снова вернется к плану «Кан Току-эн», к стратегическому продвижению на север, в пределы советских территорий на Дальнем Востоке; Если сейчас Квантунской армии не придется вести бои с советскими войсками в Маньчжурии, ее можно будет перебросить на острова Империи, и тогда неизвестно, смогут ли американцы одержать победу, несмотря на то что они обладают атомным оружием. Он добавил, что вооруженные силы Японии располагают сильнейшим бактериологическим оружием, которое не уступает по силе своего действия атомной бомбе. Квантунской армии даны указания готовиться к военным операциям большого масштаба в собственно Японии.

– По достоверным сведениям нашей разведки, – заключил Умедзу, – англо-американское командование намерено осуществить в ноябре высадку своих войск на острове Кюсю и начать решающую битву на равнине Канто[2]. Священный ветер камикадзе поможет нам разгромить врага на земле Ямато так же, как это было во времена монгольского нашествия. Сейчас мы имеем бригаду камикадзе в четыре тысячи человек, готовых умереть за императора. Мы применим наше секретное оружие и уничтожим врага... Хакко Итио! – воскликнул Умедзу и, поклонившись в сторону императора, сел на свое место.

Среди дзусинов пронесся вздох облегчения – не все еще потеряно! Но в этот момент, нарушая все традиции совещаний в присутствии императора, вошел его адъютант и что-то взволнованно зашептал на ухо маркизу Кидо.

– Ваше величество, – обратился к императору лорд хранитель печати, – из Москвы получено сообщение: Советская Россия объявила войну императорской Японии. Русские войска перешли в наступление в Маньчжурии по всей границе на протяжении пяти тысяч километров...

В кабинете императора наступило тягостное молчание.

Вступление в войну Советской России меняло военную ситуацию, о которой только что говорил генерал Умедзу.

Принц Коноэ сказал:

– Теперь мы проиграли войну... Бессмысленно продолжать ее. Подумаем о нашем будущем. Нам следует больше опасаться коммунизма, бунта японской бедноты, нежели капитуляции перед Соединенными Штатами. Лучше капитуляция, чем революция...

Со своего кресла поднялся премьер Судзуки. Обычно он говорил тихо, закрывая глаза, чтобы не расплескать мудрость, заключенную в его словах. На этот раз речь премьера была взволнованна и отрывиста. Он поддержал принца Коноэ:

– Атомная бомба, сброшенная на Хиросиму, принесла нам тяжелое потрясение. Война с Советской Россией окончательно ставит нас в безвыходное положение...

Дзусинам возразил генерал Умедзу:

– Мы еще можем сопротивляться, – утверждал он. – В японской армии под ружьем сейчас больше семи миллионов человек, из них пять с половиной миллионов в сухопутных войсках. Мы снимем их с других фронтов и укрепим Квантунскую армию. Мы отразим наступление русских. Священный ветер камикадзе, наполненный черной смертью, принесет гибель врагам!

Умедзу все еще надеялся на секретное оружие, на бактериологическую войну.

Заседание дзусинов, начавшееся утром девятого августа, продолжалось весь день и закончилось поздней ночью. Пришли к выводу, что война с Россией создает безнадежную ситуацию. И все же на что-то надеялись. На что? Сын неба, император Японии дал приказ Квантунской армии «вести упорную борьбу в районах, фактически занимаемых японскими войсками, и готовить военные операции, которые будут проведены по плану ставки».

Но чуда не совершилось.

Еще за два месяца до капитуляции фашистской Германии, когда на Западе все еще продолжались напряженные бои, советское командование начало перебрасывать свои войска, на Дальний Восток. Это осуществлялось в соответствии с обязательствами перед союзными державами, входившими в антигитлеровскую коалицию.

11 февраля 1945 года на совещании Большой тройки в Ялте Черчилль, Рузвельт и Сталин подписали соглашение, по которому Советские Вооруженные Силы обязались вступить в войну с Японией через два-три месяца после окончания войны в Европе. Это совпадало с государственными интересами Советского Союза. Три четверти века империалистическая Япония стремилась захватить русские земли на Дальнем Востоке. Это стало основой ее внешней политики. Курильские острова, Сахалин, Приморье, Сибирь, весь дальний Север до моря Лаптевых были предметом вожделений японской военщины. Агрессивные устремления перерастали в вооруженные конфликты, в большие и малые войны.

Была позорная для царской России война в начале двадцатого века. Была японская интервенция в послереволюционные годы. Были непрестанные пограничные стычки после того, как Квантунская армия оккупировала Маньчжурию. Были Хасан и Халхин-Гол, была постоянная угроза удара в спину, когда Советская Россия, истекая кровью, отражала натиск гитлеровских полчищ. Существовал, наконец, план ОЦУ, лежавший наготове в сейфах японского генерального штаба, – план внезапного нападения, большой войны против Советского Союза. Был еще секретный институт № 731 с его филиалами, где выращивали чумных блох, бациллы холеры, сибирской язвы...

Разве не следовало в этих условиях навсегда обеспечить мир на советских дельневосточных границах?! Пятого апреля 1945 года Советское правительство денонсировало пакт о нейтралитете с Японией.