Ты меня не забывай - Даниэла Стил

– Я искал некоторые документы. А что?

– Ничего. – Но в ее глазах безошибочно угадывалась боль. На мгновение Бернардо снова стало жаль ее. И неважно, что временами она становится просто невыносимой, что они сильно отличаются друг от друга в своих стремлениях в бизнесе, он все же понимал величину ее утраты.

– Тебе неприятно, когда я вхожу туда? – Сейчас его голос отличался от того, которым он кричал совсем недавно, хлопая дверью.

Она кивнула, отвернулась на мгновение, а затем вновь посмотрела на него.

– Глупо, не правда ли? Я знаю, что тебе иногда надо брать кое-что из его кабинета, так же как и мне.

– Ты не можешь превратить его кабинет в святыню, Изабелла. – Голос у него был мягким, но взгляд твердым. Она уже вела себя так по отношению к их бизнесу. Он размышлял, как долго это будет продолжаться.

– Знаю.

Бернардо стоял в дверях, испытывая неловкость, сомневаясь, подходящий ли сейчас момент. Но когда же? Когда он сможет спросить ее? Когда он сможет сказать ей то, что думает?

– Можем мы немного поговорить или ты очень занята?

– У меня есть немного времени. – Ее тон не был приглашающим к беседе. Она заставила себя смягчить голос. Возможно, он хотел извиниться за свою резкость. – Речь пойдет о чем-то особенном?

– Думаю, да. – Он тихо вздохнул и сел. – Есть кое-что, чем я не хотел беспокоить тебя, но думаю, что время пришло.

– О господи. Что еще? Кто-то увольняется, аннулирован какой-нибудь заказ или сорваны поставки? Опять что-то с этим проклятым мылом? – Она уже достаточно наслушалась о нем, и всякий раз, когда им приходилось обсуждать эту тему, она вспоминала о том дне, когда… когда Амадео… о том последнем утре… Она отвела взгляд.

– Не смотри так. Я не собираюсь говорить ничего неприятного. На самом деле, – он попытался убедить ее, улыбнувшись, – возможно, это даже очень приятное.

– Не уверена, что могла бы выдержать удар даже от чего-то «очень приятного». – Она снова села, борясь с усталостью и болью в спине. Нервы, напряжение, все это сказывалось с тех пор… – Ладно, давай выкладывай.

– Ну так вот, синьора. – И вдруг он пожалел, что не сводил ее на ленч. Возможно, было бы лучше провести несколько часов вне работы, за бутылочкой хорошего вина. Но кто теперь мог вытащить ее куда-либо? К тому же как только они выйдут из здания, за ними двинется целая армия охранников. Нет, уж лучше здесь. – Нам звонили из Штатов.

– Кто-то заказал десять тысяч платьев, мы должны одеть первую леди или я только что получила международную награду?

– Ну… – На мгновение они оба улыбнулись. Слава богу, она слегка смягчилась после их утренней стычки. Он не знал точно, почему, может быть, потому, что она так нуждалась в нем, а возможно, вдруг почувствовала себя слишком уставшей, чтобы сражаться. – Звонок был не совсем такого плана. Звонили из «Фарнхэм-Барнес».

– Из этого всепоглощающего монстра-универмага? Какого черта им надо? – За последние десять лет «Ф-Б», как они его называли, постепенно поглотил все главные крупные универмаги в Штатах. Теперь он стал могущественной организацией, с которой приходилось считаться всем и каждому в торговом мире. – Они остались довольны своим последним заказом? Нет, можешь не говорить. Я знаю ответ, они хотят еще. Так скажи им, что больше они получить не смогут. Тебе это уже известно. – Из-за большого числа универмагов в их звене Изабелла действовала осторожно, чтобы сохранять в руках бразды правления. Они могли заполучить только заранее оговоренное количество готовой одежды и минимум специальных моделей. Ей не хотелось, чтобы сотни женщин в Де-Мойне, Бостоне и Майами носили одинаковые платья. Изабелла придерживалась осторожной политики даже в готовой одежде и осуществляла железный контроль. – Речь шла об этом? – Она бросила гневный взгляд на Бернардо, уже закусывая удила, и он почувствовал, как у него напряглась верхняя губа.

– Не совсем. Они имели в виду кое-что другое. Их дочерняя компания, известная как международная компания – держатель акций и производства, МАП, владеющая Фаррингтонскими фабриками, «Интер Ам Эйрлайнс» (внутриамериканскими воздушными линиями) и «Харкурт Фудс», осторожно наводила справки о нас с тех пор, как Амадео… в течение последних двух месяцев.

– Что их интересовало? – Ее черные глаза стали каменными, холодными, твердыми и безжизненными.

Но больше не было смысла ходить вокруг да около.

– Они хотят знать, не заинтересована ли ты продать им свое дело?

– Они сошли с ума?

– Вовсе нет. Для них это было бы блестящим дополнением к тому, во что они превратили «Ф-Б». Они приобрели почти все стоящие того крупные универмаги в Штатах, сохранив индивидуальность каждого. Это цепь, которая не является цепью. У каждого универмага остались все прежние отличительные черты, и в то же время они пользуются преимуществами того, что являются частью организации гораздо большего масштаба и располагают большими фондами и ресурсами. Дело поставлено разумно, система великолепная.

– Тогда поздравь их от моего имени. И пошли их к черту. Что же они думают? Что Сан Грегорио – какой-то маленький итальянский универмаг, который можно добавить в их цепь? Не будь идиотом, Бернардо. То, что они делают, не имеет к нам никакого отношения.

– Напротив. Это могло бы подойти нам во всех отношениях, дав международную систему поддержки для всех остальных линий, производственные мощности, обширный рынок для одеколонов и мыла. Это работа на высшем уровне, которая бы идеально подошла для всех наших основных линий.

– Ты выжил из ума. – Она посмотрела на него и нервно рассмеялась. – Ты действительно предлагаешь мне продать им наш бизнес? Ты говоришь об этом?

Он поколебался всего долю секунды, а затем кивнул, опасаясь наихудшего. И долго ждать не пришлось.

– Ты сошел с ума? – пронзительно крикнула она и поспешно вскочила. – Из-за этого ты плел всю эту чепуху утром? О том, какой усталой я выгляжу? Какой худой? Что это значит, Бернардо? Они предложили тебе огромную взятку, чтобы ты уговорил меня на это? Жадность, всеми движет жадность, как и тех… которые… – Она задохнулась от гнева, говоря это, думая о похитителях Амадео, и быстро отвернулась, чтобы скрыть внезапно хлынувшие слезы. – Я не желаю обсуждать это. – Она стояла, повернувшись к нему спиной, глядя в окно, бессознательно ища взглядом машину Амадео, хотя ее уже продали.

Позади нее раздался удивительно спокойный голос Бернардо:

– Мне никто не платит, Изабелла. Кроме тебя. Я понимаю, тебе еще слишком рано думать об этом. Но в этом есть смысл. Это следующий шаг, который мы должны сделать в нашем деле.

– Что это значит? – Она резко повернулась к нему, и ему было больно видеть слезы у нее на глазах. – Неужели ты думаешь, что Амадео пошел бы на это? Продать наш дом какому-то коммерческому монстру в Америке? Какой-то корпорации? Какой-то «Ф-Б», или МАП, или бог знает кому еще. Сан Грегорио – это фамилия. Это династия.

– Это империя с пустым троном. На самом деле, как долго, по-твоему, ты сможешь управлять всем этим? Ты умрешь от изнеможения прежде, чем вырастет Алессандро. И даже не в этом суть. Ты подвергаешь себя такому же риску, как Амадео, и не только себя, но и Алессандро. Ты же знаешь, что сейчас творится в Италии. Подумай о себе. А если что-нибудь случится с тобой? Как долго ты сможешь постоянно иметь при себе охрану всякий раз, когда ты приходишь или уходишь, встаешь или садишься?

– Столько, сколько потребуется. Все утихнет. Ты действительно думаешь, что продажа – это выход? Как ты можешь говорить такое после того, что ты вложил в это дело, после того, как ты создал все вместе с нами, после… – Слезы опять навернулись ей на глаза.

– Я не предаю тебя, Изабелла. – Он старался взять себя в руки. – Я пытаюсь помочь тебе. Для тебя нет другого выхода, кроме продажи. Они предлагают огромные деньги. Алессандро станет очень богатым человеком. – Но, рассуждая так, он понимал, что это не решение проблемы.

– Алессандро станет тем, кем был его отец. Главой Дома Сан Грегорио. Здесь, в Риме.

– Если к тому времени все еще будет жив. – Слова были сказаны мягко, но зло.

– Прекрати так говорить! Прекрати! – Она смотрела на него, с дрожащими руками и перекошенным от гнева лицом. – Перестань говорить такое! Ничего подобного больше никогда не произойдет. И я не продам. Никогда. Скажи этим людям «нет!». И все, это окончательно. Я не хочу слышать ни о каких предложениях. Я не желаю, чтобы ты что-либо обсуждал с ними. Я на самом деле запрещаю тебе разговаривать с ними!

– О боже, женщина! Не будь дурочкой! – закричал Бернардо. – У нас с ними деловые отношения. И несмотря на твои ослиные запреты, МАП остается одним из наших самых крупных заказчиков.

– Аннулируй договор с ними.

– Я этого не сделаю.

– Меня не интересует, что ты сделаешь, черт тебя подери. Только оставь меня в покое!

На сей раз Изабелла хлопнула дверью и скрылась в кабинете Амадео. Бернардо немного посидел в ее кабинете, потом вернулся к себе, пройдя через холл. Она дура. Он знал, что она никогда не согласится, но эта сделка стала бы для нее самой выигрышной. Что-то происходило с ней. Когда-то работа привносила в ее жизнь радость, смысл и еще нечто прекрасное и могущественное. Теперь он видел, что она убивает ее. Каждый день, проведенный в этих кабинетах, делал ее еще более одинокой и печальной. Каждый день в окружении охранников все больше пугал ее, как бы она это ни отрицала. Ежедневные мысли об Амадео разбивали по кусочку ее душу. Но теперь у нее были бразды правления. Изабелла ди Сан Грегорио держала себя в руках.