Раньше я была дурой - Мари Грей

Мари Грей

Раньше я была дурой

Раньше я была дурой. Нет, правда, полной дурой! Все мои жизненные интересы сводились к одному: нравиться. Такие, как я, приводят в ярость даже самых умеренных феминисток. Я начинала оживать, только когда замечала желание во взгляде мужчины – и не важно, кого именно. Все остальное время проходило бессмысленно, я чувствовала себя никому не нужной тряпкой, мрачнела и теряла всякую ориентацию. Если мне не удавалось вызвать хоть секундную заинтересованность в мужском взгляде, я казалась себе ничтожеством, бездарью, серой мышью.

Я понимала, что это неверная позиция. Абсолютно мерзкая! Я даже пыталась избавиться от своей зависимости – перепробовала все, вплоть до многомесячной терапии. Но когда, в конце концов, поняла, что это ни к чему не приведет, решила, что хватит тратить деньги.

При этом у меня вовсе не было предрасположенности становиться такой дурой. Мои родители были интеллигентными людьми, оба имели престижную высокооплачиваемую профессию. Инженер и адвокат – согласитесь, не так уж плохо! Я и сама была довольно способной девочкой, без проблем поступила в университет. Ленивой – да, но способной. Я хоть и мало занималась, но достигла значительных успехов. Но так как от меня требовались лишь минимальные усилия, я и не собиралась менять своих привычек. По крайней мере, я умела экономить свои силы.

Только одно ускользало из-под моего контроля. Не знаю уж, в какой точно момент, но мне пришлось признать, что никакие мои успехи – ни личные, ни учебные – не имели значения, если я не видела в глазах других – в первую очередь, мужчин – восхищения и желания, которые мне были просто необходимы, чтобы почувствовать себя оцененной по достоинству. И я старалась, чтобы вокруг меня всегда кружились эти искорки внимания, которыми я с такой жадностью подпитывалась. Без особого труда мне удалось составить впечатляющую свиту из молодых людей, причем весьма способных и привлекательных, которые умели проявить ко мне интерес и тем самым привести в столь необходимое мне состояние упоения. Возможно, это способствовало моему падению.

Должна сказать, что все же я была весьма талантлива. Не будучи особенно красивой, я всегда умела так подчеркнуть некоторые черты – в особенности, глаза, – что мужчины увивались вокруг меня, будто я была каким-то изысканным плодом или трофеем. Мой инстинкт показал мне их чувствительные струны, и я умело на них играла… Завистливые взгляды, которые бросали на меня другие девушки, когда я выходила на охоту, были достаточно красноречивы.

Однако радоваться мне тоже было нечему. Соблазнить мужчину – не такой уж это и выдающийся подвиг… Это вам не ядерная физика! И прилагаемое усилие при обольщении прямо пропорционально тому эффекту, которого хочешь достичь. В моем случае, так как я искала не мужа, а просто аксессуар, чтобы потешить собственное самолюбие и подпитать тщеславие, чаще всего было достаточно просто не скрывать собственную отзывчивость и привлечь к ней мужское внимание. Совращение стало для меня простенькой игрой, потому что разум мужчины обычно переселяется в низ живота, стоит ему встретить существо другого пола, которое хоть раз пересечет взглядом пряжку его ремня.

Я часто думала о той волшебной доле секунды, той крошечной частичке времени, когда некто, на ком я останавливала свой выбор, понимал, что вот-вот окажется у меня в руках… или в ногах. Его мозг тут же начинал рисовать сладострастные картинки, и он осознавал, что если все сделает правильно, то я, возможно, соглашусь на горячие поцелуи, прижмусь грудью к его телу, прикоснусь, вся влажная, лобком к его бедру, дотронусь тугими бедрами до его напряженного члена… А потом, может быть, мои умелые руки сожмут его ягодицы и я скользну накрашенными губами по его подрагивающему пенису. У меня перехватит дыхание, и я начну, порхая языком, облизывать его, жадно посасывать, пока у мужчины не задрожат колени и он не запросит пощады. В тот же момент прозрения он поймет, что я, чревоугодница, позволю ему кончить мне в рот и с удовлетворением сытой кошки буду смаковать обильный нектар его наслаждения…

Да, момент такого постижения казался мне просто волшебным, а вспышка, которая загорается в эту секунду в глазах партнера – вознаграждением. Инстинкт хищника, живущий в каждом мужчине, внезапно берет верх, полностью подавляя обычный порядок мыслей. Прежде чем крохотная колеблющаяся вуаль приличия снова скроет низменные позывы, я ясно замечала эту нравственную наготу. Как я любила этот божественный миг! Осознание, что я заставляю их на мгновение терять человеческий облик, возбуждало меня больше всего на свете.

На втором месте после этого для меня стоял тот момент, когда во время минета отвердевший член любовника упирается мне в небо, и я едва не задыхаюсь, а сильные мужские руки тем временем хватают меня за волосы и направляют мою голову так, как ему хочется. Я обожала доставлять удовольствие, чувствовать, как у меня во рту бьется, дрожит и трепещет вершинка этой замечательной плоти. Тогда я посасывала все медленнее, но зато более страстно. Затем снова увеличивала темп, обволакивала возбужденный член слюной, согревала его нежностью, и иногда на короткое мгновение передавала инициативу рукам: они отрывались от его бедер и ласкали набухшую мошонку.

Порой, когда мне хотелось вызвать у своей жертвы особенно сильную реакцию, я использовала эту ложную передышку, чтобы позволить своему дерзкому пальчику скромно затеряться между его ягодиц и заставить его, таким образом, издать необыкновенно томное рычание. Мужчина в эту минуту становился жертвой самого волнующего парадокса, какой только может быть: он одновременно крайне уязвим, так как зависел от движений моего языка, малейшего прикосновения зубов или самого нежного движения моего дерзкого пальца – и при этом почти неоспоримо всемогущ, потому что я превращалась в послушную невольницу, которая, преклонив колени, доставляла ему удовольствие.

Да, мужчины во время миньета восхитительны! Минет – это не та тяжелая работа, которую проделывает безропотная супруга или пресыщенная подружка. Мужчины заслуживают настоящего минета.

Чтобы сделать мои подвиги еще более зрелищными, а значит, и преумножить те самые искорки вожделения в ранее угрюмых глазах, я довольно долго развлекалась, «собирая» непривыкших к этому мужчин. Великие скромники, для которых доверие является пороком, – «невостребованный товар», на который такие женщины, как я, обычно не обращают внимания. Но мне нравилось без остановки ласкать их, только чтобы увидеть, как первоначальное недоверие сменяется полной увлеченностью мной; в этом было особое удовлетворение.

Некоторые не могли поверить, что это не розыгрыш, и требовали объяснить, чего я от них добиваюсь, одним словом разрушая все тонкости игры, которая казалась мне такой увлекательной. Таким не часто удавалось отдаться своим плотским склонностям, ну разве только на короткий момент. Но и они уступали мне и позволяли увлечь себя нежными касаниями в крепкие сети. Впрочем, поддавшись один раз моменту страсти, они нередко становились более раскованными, чем все остальные.

Я любила предаваться этому в модном баре, где духота способствует медленному и утонченному разоблачению тел. Я выбирала самого одинокого парня, у которого было больше всех шансов провести ночь, лаская самого себя, короче, самого жалкого. Я проходила мимо него, понемногу опутывая своей паутиной, но осторожно, так, чтобы не спугнуть… Удивительно, как бывает развит инстинкт самосохранения у мужчины, который считает себя жертвой злой шутки!

Постепенно мое приближение становилось все более заметным. Я наслаждалась смятением своей жертвы, когда, сделав вокруг нее еще несколько кругов, как сокол-охотник, смотрела ей прямо в глаза и спрашивала без обиняков: «Хочешь меня?»

В ответ обычно слышалось сдавленное, но все же отчетливое «да». Если жертва была с другом, мне надо было постараться избежать ревности. Так что иногда я оказывалась в интересных ситуациях… И тогда довольствовалась тем, что нежилась на облаках блаженства, наслаждаясь сознанием своей такой открытой и явной соблазнительности.

Сколько членов я перепробовала! Обрезанных и нет, солоноватых и сладковатых, всех форм и размеров, которые только можно представить. Мужчины с сочными пенисами казались более внимательными ко мне, чем другие, в их затуманенных взорах горела похоть, с ними я могла безнаказанно окунаться в почти осязаемое удовольствие. Некоторые даже верили, что они безумно влюблены и наделяли меня ореолом чуть ли не божества…

А мне просто нравилось становиться на несколько часов женщиной, о которой мечтают мужчины. Я щедро раздавала им ласки, которых они не посмели бы ожидать ни от кого, кроме меня, делала великолепный минет столько раз, сколько они просили, позволяла пользоваться каждой частичкой своего тела. Однако было одно требование. Одно-единственное: они должны были страстно желать меня, всем своим существом чувствовать, что минуты, проведенные со мной – это пожалованный мной недолговечный дар, а не наоборот. Ни в коем случае не наоборот!