Странник по прозвищу Скиф - Михаил Ахманов

Этим предупреждением Сарагоса и завершил инструктаж или, вернее, ту его часть, которая попахивала не то мистикой, не то фантастикой. Затем он перешел к вещам более прозаическим, сообщив, что зовут его Пал Нилыч, что фамилия его — Ивахнов, а прозвище себе он взял, как и остальные инструкторы, по самому звучному слову из персональной кодовой фразы: «Над Сарагосой ясное небо». Проводников же, лихих парней с воображением, крепкими нервами и тяжелыми кулаками, в настоящий момент насчитывалось трое, и Кирилл должен был стать четвертым; Скиф замыкал список, в который, кроме шефа, уже входили Сентябрь, Сингапур и Самурай. Ожидалось и новое пополнение. Фирме «Сэйф Сэйв» были нужны люди, и, как понял Кирилл, шеф разыскивал подходящих кандидатов уже не первый день.

Заверив, что новобранцу предстоит познакомиться с коллегами в самом ближайшем будущем, Пал Нилыч принялся заносить сведения о нем в компьютер. Делал он это не спеша, басовито хмыкая и осторожно прикасаясь к клавишам толстыми волосатыми пальцами; невольно чудилось, что ему привычней нажимать на курок или выдергивать чеку из гранаты. Почти механически отвечая на вопросы шефа, Кирилл пытался отыскать алмаз истины в сверкавшей перед ним груде соблазнительных побрякушек. Он верил — не мог не верить! — этому человеку, который, как опытный фокусник, сначала вытащил кролика из шляпы и лишь потом пустился в объяснения. Но были ли показанные им чудеса всего лишь развлечением для богатых? Экзотическим сафари, оплаченным долларами или пачками зеленых «толстовок»? Отдыхом для избранных, бегством в странные сны, навеваемые красноглазым экстрасенсом?

Что-то в голосе Сарагосы подсказывало Кириллу, что дела обстоят не так просто, не столь прямолинейно, как виделось с первого взгляда. Но никакие доводы рассудка, никакие предчувствия и расчеты уже не могли остановить его, слишком необычным и манящим являлся предложенный ему выбор. Собственно, выбора уже не было: затарахтел принтер, и Пал Нилыч Ивахнов, новый его шеф, протянул Кириллу бланк контракта. Бедная мама, подумал он, ставя свою подпись; кажется, мечты о тихом месте учителя, охранника или санитара канули в Лету!

Но это его совсем не расстроило. Скорее, наоборот! Он был готов хоть сейчас доставить в кабачок папаши Дейка любую компанию толстосумов — любителей пожировать в иных мирах. Они тоскуют? Они желают поразвлечься? Они готовы раскрыть кошельки? Прекрасно! Получат массу свежих впечатлений, и фирма «Спасение» в самом деле спасет их от скуки! Развеет тоску, доставит экзотику прямо к порогу! Что ж, если шефу хочется убедить в том нового сотрудника… Почему бы и нет, э?

Он решил, что ничего не скажет родителям. Отец, возможно, поверил бы, но мама… Мама скорее всего подумает, что он ввязался в какое-то странное и темное дело, в какую-то новую авантюру, еще похлеще, чем пресловутая команда «Зет»… И она, пожалуй, будет права! Кирилл не представлял, чем и как смог бы ее успокоить — разве что солдатскими байками насчет бдительного Хараны? Харана и в самом деле молчал; выходит, смерть Кириллу не грозила. По крайней мере в ближайшие двадцать четыре часа.

…Поперечная улочка закончилась тупиком, и он очнулся. Он стоял у ветхой пятиэтажной «хрущевки», столь же прозаической, сколь и неприглядной, но напротив нее шаловливые летние ветры играли в чехарду среди древесных крон, серебристая поверхность пруда выглядела стартовым полем для космолетов, а темные стволы дубов вздымались вверх подобно башням рыцарского замка.

Парк, как страна фей… А что за ним? Другой мир, другая Вселенная? Сказочный сон фэнтриэла, в котором скифские всадники стремительно мчатся по степи, торопясь поспеть к закату на пир в родном становище?

Сунув руку в карман, Кирилл нащупал позабытую там синюшку, вытащил ее, расправил и подарил ветрам.

 Глава 6 

ЗЕМЛЯ, ПЕТЕРБУРГ, НОЧЬ С 22 НА 23 ИЮЛЯ 2005 ГОДА

Чертов «слухач»! Напророчил бед, хоть топись! Да, несчастный мужик этот Синельников Петр Ильич, плохи его дела… С Вышними Силами не поспоришь!

Куратор резко вдавил педаль газа, проскакивая перекресток; в этот поздний час все светофоры дружно подмаргивали желтым. Машина у него была не из новых слидеров, четырехколесная модель, однако мощная и надежная — «Аккорд-145» образца прошлого века. Собственно, принадлежала она журналисту Синельникову, и, вспомнив об этом, куратор почти автоматически свернул по Некрасова направо, к мальцевским домам, где находился его персональный «пресс-центр»; сегодняшней ночью ему хотелось поразмышлять, не выходя из своей журналистской ипостаси. «Аккорд» мягко взял поворот, урчания мотора почти не было слышно.

Отличная машина, но — прошлого века… Ха! Звучит так, будто он разъезжает на колымаге с паровым двигателем… А до века этого — рукой подать! Детишки, что родились в двухтысячном, еще и в школу не пошли! Однако — прошлый век… прошлый, язви его в корень… И сам он — человек прошлого, хоть занимается делами не совсем обычными… просто невероятными, если не сказать больше! Взять хотя бы этого «слухача»…

«Слухачи» не относились к его постоянному штату, а работали сдельно, если только занятия их можно было считать работой. Люди среди них попадались всякие — и физики, и лирики, и доморощенные колдуны, и откровенные шарлатаны либо шизоиды. На таких кликуш да юродивых Россия всегда была щедра, и хотя куратор относился к подобной братии весьма подозрительно, но платил исправно — разумеется, тем, кто этого заслуживал. Монах же, которого он покинул с полчаса назад, был из лучших в его коллекции экзотов и эмпатов и свои гонорары отрабатывал в поте лица, с зубовным скрежетом, стонами, воплями и прочей впечатляющей атрибутикой. Таким являлся его профессиональный имидж, неизменно включавший полумрак, оплывающие свечи и бутылку водки на столе. Кликуша, еще один «слухач», предпочитал иное: череп, колоду карт таро, древние фолианты с изъеденными мышами переплетами, жаровню, в которой курились снадобья с мерзким запахом, разукрашенный звездами и кометами халат. Он выбрал роль средневекового мага и мистика и в этом качестве производил не меньшее впечатление, чем Монах. Что касается Профессора, третьего в сей коллекции эмпатов-прекогнистов, тот был поскромнее — он представлялся биофизиком, окончившим некогда Ленинградский университет, и его приемную загромождали таинственные аппараты, напоминавшие помесь осциллографа со стиральной машиной. Ни один из них, насколько мог заметить куратор, не работал.

Для всей этой команды он являлся журналистом, пишущим на темы черной и белой магии, кошмарных пророчеств о конце света и посещений Земли инопланетными пришельцами. Лже-Синельникову и в самом деле довелось тиснуть с полсотни статеек на сей счет и обрести определенную известность; правда, он лишь подбирал материалы, давал задания и ставил свою фамилию — одну из своих фамилий. Сочиняли же другие люди — темные лошадки из журналистского агентства «Пентаграмма», принадлежавшего на паях Синельникову и Догалу. После каждой статьи туда приходило несколько десятков писем, и кое-какие из них были прелюбопытными. Их авторы обычно пополняли коллекцию «странных типов», превращаясь со временем либо в клиентов «Сэйва», либо в «слухачей», либо в поставщиков всякого рода необычной информации, которая интересовала Систему; большинство из них трудились не за страх, а за совесть, причем совершенно бесплатно.

Монах, однако, хоть деньги и презирал, от гонораров никогда не отказывался, и потому-то нынешний визит беспокоил куратора все сильней и сильней. Как обычно, его «слухач» и предсказатель грядущего умылся потом и слезами, но денег за свои пророчества не взял, заявив, что он-де и так в неоплатном долгу перед своим кормильцем, благодетелем и дорогим другом. И совсем ему не хочется, чтобы оного кормильца взяли к ногтю — не то зловредные демоны, не то пришельцы из космоса или из мира духов. Уточнить отправителей посланий, коим внимал Монах в своем наркотическом трансе, не было никакой возможности: он просто «слушал», ловил мысли и слова, пришедшие неведомо откуда — с соседней улицы, с другого конца света, с края Галактики… Куратор давно убедился, что его бессвязные речи, как и пророчества других «слухачей», нельзя считать игрой воображения, ибо таилось в них и рациональное зерно. Какое, вот в чем вопрос! Года два назад Монах предсказал деноминацию — с точностью до дня, часа и минуты; сегодня он поделился новостью не столь важной, зато имевшей прямое отношение к кормильцу и благодетелю. Благодетеля предупреждали ясно и недвусмысленно: не лезь в дела Сфер Вышних и Горних, не будоражь народ, не копайся там, где не положено, не кропай писулек о запретном и тайном. Иначе явится демон злобный, зверь алчущий, чудище непостижимое — явится и вынет душу из благодетеля, а заодно изо всех его родных да близких! Примерно так это звучало на цветистом языке Монаха вперемешку с воплями, стонами и скрежетом зубовным — «слухач», когда находился в ударе, мог разыграть целое представление.