Свят. Начало (СИ) - "MAD Gentle Essence"

Ян коснулся ложки возле тарелки со свекольником.

- Сметану.

- Сметану, так сметану… А мне с майонезом хочется, - спокойно отреагировал Свят, вставая, а Ян, не отрываясь, смотрел на близнеца, с огромным облегчением, граничащим с эйфорией, отмечая, что не чувствует в нём никакого негатива.

Присутствовало небольшое смущение, но это не напрягало, скорее, это было приятно.

Принимая душ, Ян решил для себя не акцентировать на произошедшем внимания.

То есть он хотел просто посмотреть на поведение брата.

Как брат воспринял для себя эту его выходку?

И вообще было непонятно Яну, каким образом близнец её для себя объяснил. Ведь не просто не останавливал поцелуй, а отвечал! И так, что звёзды из глаз сыпались… Да и сейчас у него остался сумасшедший трепет внутри, от которого кидало то в жар, то в холод.

Дикий душевный экстрим, помешательство, безумие…

По-разному можно было назвать то, что почувствовав Ян в объятиях брата.

Просто оглушило нестерпимым желанием вжаться в родное тело так, чтобы ощущать каждой своей клеточкой исходящее от него тепло, ласку и заботу.

А вслед за этим накрыло ещё более дикое желание по отношению к ближайшему родственнику.

Желание…

Сексуальное желание. Горячее… Мощное… Непреодолимое.

О чём и объявил недолго думая, вводя близнеца в безжалостный ступор, через пару минут неожиданно разлившийся в животе жаром странных, но таких будоражащих всё его существо, эмоций.

А ещё Яну безумно хотелось целовать брата.

Те робкие поцелуи с Ромкой были теперь не в счёт, и казались совершенно ничего не значащими, ненужными, не стоящими ничьих переживаний.

И он решился.

Не мог хотя бы просто не коснуться тёплых губ своими.

А когда, еле дыша, вдруг почувствовал ответ… Замирающее от страха и волнения сердце едва не разорвалось в груди от неудержимо хлынувшего в него взрывного восторга, счастья, упоения на грани экстаза, от его губ и горячего языка.

И тогда его понесло…

ИХ понесло.

***

Работая ложками, мальчишки исподтишка посматривали друг на друга, сдерживая смущённые улыбки, утыкаясь носом в тарелки.

Заметив, что у брата заканчивается кусочек батона, Свят молча встал к кухонному столу, где лежали отрезанные ломтики, один положил рядом с тарелкой Яна и сел на место, шмыгнув носом в ответ на тихое «спасибо».

Продолжив трапезу, залезая в баночку с майонезом пальцем, аккуратно его оттуда выковыривая под внимательным, из-под чёлки, взглядом Яна, облизал, обхватив губами, вызывая этим необычное желание дать подзатыльник, а странно электризующее ощущение внизу живота.

А потом вдруг спросил, спокойно так… Словно о чём-то совсем обыденном:

- Где целоваться научился? С тем кретином, что ли?

Ян замер на секунду, с хлебом в зубах. Вытащил, так и не откусив.

Откинутые мокрые волосы с лица, прямой взгляд, Свят подпёр щеку кулаком, взметнув брови и продолжая жевать.

Глаза светились, на губах играла улыбка. Ян хмыкнул, тушуясь.

- Мы с ним так не целовались, - он всё-таки отправил кусочек булки в рот и снова склонил голову, возя при этом ложкой по дну тарелки.

- Тогда с кем? Я реально думал, что ты не умеешь, - Свят хотел заглянуть во вновь пытающие спрятаться «эти глаза напротив».

- С тобой оно само так… Получилось… Ну, просто повторял, - Ян пожал плечами.

- Да? Талантливый ученик, - с серьёзной миной Свят покачал головой, и Ян, не выдержав, фыркнул, сдерживая смех и краснея, схватил салфетку и, смяв, бросил её в счастливо улыбающегося брата.

- Иди ты!

***

«Потом сидели каждый в своей комнате, а я не сомневался даже, что ему не легче, чем мне, ни разу. Никогда не чувствовал, чтобы меня так колбасило. Жесть полная. Башню рвало конкретно… Мне очень хотелось быть рядом. Нужно было… касаться его… Я же не дурак, понимал, что к чему. Не выдержал, сходил в душ, думал, поможет. Да ни хрена! Даже под холодной водой. И в башке всё время крутилось это его «трахни меня». Нет, я не думал про это всерьёз, я просто… Чёрт… Я не знаю. Просто мозг плавился, сука… И я не выдержал…»

Ян лежал на животе, лицом в подушку, кусая губы, едва давя в себе подступающие слёзы. Он так хотел снова почувствовать его губы. И так было стыдно за это желание.

Его не сильно волновал тот порыв, когда он просил секса. Старался уверить сам себя, что для его брата это не показалось серьёзным, и, может быть, Свят вообще воспринял это как стёбную просьбу просто наказать за дурацкую выходку с бегством из дома.

А вот всё остальное, настоящий поцелуй и объятия, как ни старался оправдать – не получалось. Да почему-то не очень-то и хотелось.

Но тогда оставалось только принять для себя то, отчего было желание и скулить, и смеяться, и плакать, и орать благим матом из-за круговерти сводящих с ума чувств, бушующих в груди. И до одури бояться, что ничего подобного больше никогда не повториться.

Вздрогнул от звука приоткрывающейся двери в его спальню и затаил дыхание.

- Эй, мелкий… Не спишь? Пойдём кино посмотрим, а? У меня орешки есть…

- Жареные? – вопрос, с сжимающейся от счастья душой и идиотской от смущения улыбкой, спрятанной в подушку.

- Ага…

***

Они сидели на диване, изредка соприкасаясь друг с другом локтями и пытаясь этого не замечать, ели жареный арахис, пили холодную колу, иногда перекидываясь незначительными фразами, усердно делая вид, что увлечены только творящимися на экране ужасами японского «Звонка» и ничем другим.

Никем другим.

А потом кончился арахис. Нагрелась оставшаяся кола. Почти закончилось кино.

И иссякли силы изображать пофигизм к тому, кто был так близко и пытался унять учащенный пульс, испытывая ураганы неведомых ранее чувств, так же как и ты сам.