Дорогая Эмми Блю - Лиа Луис

– На секунду мне показалось, что ты похож на малыша Визгуна из сериала «Спасительный звонок»[12] в день выпускного.

Лукас ахает, таращит серые глаза.

– Ты убила меня наповал!

– Да?

– Но с другой стороны, а чего ты хотела? Ты же знаешь, не могу я прилично выглядеть в белом костюме.

– Я такого не говорила.

– Малыш Визгун, Эмми. Ты сказала: «Малыш Визгун». Именно это мечтает услышать каждый уважающий себя жених, – Лукас хохочет, откинув назад голову, как будто до смерти устал, а потом плавным движением задёргивает занавеску, и уже из-за нее я слышу его смех.

Мы здесь, в примерочной отдела мужской одежды, уже больше получаса, и всё это время хохочем, пока Лукас примеряет костюмы и пиджаки самых разных цветов и стилей. В одних он напоминает модель M&S, в других – Вилли Вонку[13], страдающего варикозом. Костюм ему сошьёт знакомый портной, в своё время шивший свадебный костюм Жана, но сейчас он хочет определиться со стилем. Пока ему нравятся лишь вещи оттенков тёмно-синего цвета. Единственного цвета, который не хотела бы видеть Мари.

– Она хочет одеть меня в бледно-голубой и белый, – жаловался он по телефону на следующий день после нашей встречи с мамой. – Белый, Эм. Как будто я Элвис, мать его, Пресли. Мне нужен твой безупречный вкус. Я знаю, ты поможешь мне не выглядеть как лузер. Когда тебе удобно приехать? На выходных сможешь?

Я нервничала, честно вам скажу. Наверное, именно поэтому я сказала, что на выходных занята, хотя была свободна. Я решила дать себе неделю, прежде чем приехать сюда. Неделю, чтобы собраться с силами. Дать сердцу, голове, лёгким немного прийти в себя. Спустя ещё несколько ночей, проведенных в слезах, и несколько дней пережёвываний своих страданий за обедами с Рози я провела целое утро в компании квартирной хозяйки, Луизы. Пока она пила мятный чай и разгадывала кроссворды, я листала Пинтерест, выбирала и заказывала идеальное пособие, как стать идеальным шафером.

– Что за книга? – вчера вечером Лукас взял её с чайного столика, повертел в руках и плюхнулся вместе с ней на диван. – «Ты – лучший друг жениха!» Ого! Круто. Сюда входит помощь в выборе костюма?

– Думаю, да. На неё отзывы были самыми лучшими.

Лукас посмотрел на меня, лениво улыбнулся, прижавшись головой к спинке дивана.

– Какая ты молодец, что купила книгу. Люблю тебя!

– Ну, я новичок в этом деле, – сказала я. – Надо же с чего-то начинать.

Вечер выдался, как в старые добрые времена – его родители были в главном здании дома, готовили, читали, слушали классическую музыку, Мари со своим отцом уехали куда-то по делам, а мы с Лукасом сидели в пристройке, заказав пиццу и розовое вино. Всё было в порядке, как обычно, и мой желудок успокоился, как бывает, когда заморишь червячка чашкой чая и ломтиком тоста.

– И опять закладки, – Лукас раскрыл книгу, потянул за липкий розовый стикер. – Где Эмми Блю, там и они, верно?

– А как же!

Он обвил меня сильной рукой, притянул к себе. Я положила голову ему на плечо.

– Ты… такая спокойная, – пробормотал он под мурлыканье телевизора. Это был не вопрос, но я кивнула.

– А ты?

Он вздохнул и, когда я посмотрела на него, на автомате кивнул, передразнивая меня, и рассмеялся.

– Мари сказала, платье можешь выбрать, какое хочешь.

– Я знаю.

– И насчёт мальчишника не переживай, им займётся Том. Ты знаешь, как он любит устраивать вечеринки. Он сказал, что всё возьмёт на себя, а тебе останутся лишь маленькие детали, так что не думай, будто я хочу повесить на тебя…

– Я знаю, Люк.

Он снова кивнул, пощекотав щетиной мой затылок. Какое-то время мы молчали, и я чувствовала, как чувствуешь гром, вот-вот готовый разразиться, несказанные слова, разбухшие, повисшие в воздухе, окутавшие нас, как густой туман.

– Эм, – прошептал он мне в волосы, и я сказала себе: «Держись».

– Да?

«Смогла бы я?» – думала я, прижавшись к нему. Если бы он спросил, что я чувствую по этому поводу, смогла бы я соврать?

Он помолчал, прокашлялся. Потом тихо сказал:

– Ты мой лучший друг.

И рассмеялся, и я тоже рассмеялась – от облегчения, что напряжение немного спало. А потом мы сидели там, на мягком диване, и смотрели фильм, один из тех любимых фильмов Лукаса, который я не видела, Господи, как я вообще дошла до жизни такой! И всё, что давало мне силы держаться, – это слова Рози. «Если это тебе суждено, оно от тебя не уйдёт, – сказала она. – Пусть даже какое-то время все будет идти не так, как ты хочешь». И если мы должны быть вместе, нужно верить, что мы будем вместе.

– Ну блин, – Лукас выглядывает из-за занавески, которая ходит ходуном от его движений, – ты не могла соврать и сказать, что я похож на Дэвида Ганди?[14]

– Да ладно, ты всё равно бы не выбрал этот костюм, – я устраиваюсь поудобнее на мягком пуфе.

– Вот и нет, выбрал бы именно его. Если бы не ты.

– Ты был вылитый Визгун! – возмущаюсь я. – Ты хотел от меня честности, вот и получи. Давай поживее, Моро!

Занавеска вновь отодвигается в сторону.

– Не-а, – он ухмыляется. На нём только джинсы, и, хотя за четырнадцать лет, что мы знакомы, я видела Лукаса разной степени раздетости – по большей части пьяного, рыдающего и блюющего во всевозможные ёмкости (унитазы, пластиковые пакеты, шляпы, ведро для мытья пола), моё лицо мгновенно вспыхивает. – Господи, ну тут и пекло, – он берёт рубашку, начинает застёгивать пуговицы.

– Больше ничего не хочешь примерить? – я старательно отвожу взгляд, делая вид, что меня очень интересует безликая гардеробная, люминесцентные лампы, ковёр и – ах, какие удивительные стальные балки!

– Думаю, с меня хватит, – говорит Лукас. – К тому же Мари хотела видеть меня в белом, и сама понимаешь, как я к этому отношусь…

– И как ты к этому относишься?

Лукас смотрит на меня, застёгивая пуговицы на груди.

– Не знаю, – его глаза блестят. – Но мы все знаем, как ты к этому относишься.

Несколько минут спустя, пройдя через раздвижные двери торгового центра, мы выходим на теплый соленый воздух Берка, приморского города с самым большим пляжем, который я видела в своей жизни. Я давно сбилась со счёта, сколько раз мы сюда приходили. Ужины, походы по магазинам, бутерброды с дымной ветчиной и сливочным эмменталем, разговоры. Лукас то и дело останавливался, чтобы указать на что-нибудь уникальное: материалы, используемые при строительстве виллы, резьбу пятнадцатого века на каменной балке церкви. Крошечные кусочки красоты, мимо