Развод.com - Ольга Сергеевна Рузанова

Резко отшатываюсь. Воздух прекращает попадать в кровь. В животе чувствую активные шевеления. Не знаю, что это, но мне хочется верить, что поддержка от сыночка, потому как в данную секунду нет на свете более одинокого и убитого правдой человека, чем я.

Было, Гайка…

— Прости… Больше такого не повторится, Наташ.

Усмехаюсь и сжимаю зубы.

Я ведь знала.

Почему так больно?

— Я был в невминозе полном, — продолжает. — Она на меня залезла, сделала все сама, но я не кончил... Когда пришел в себя и увидел, что это не ты, совсем озверел. Скинул её с себя и разнес полклуба.

— Это похвально, — язвлю. — Но потом-то довел до конца? Я слышала, ты теперь ее хозяин. Можешь себе позволить…

— Да, я выкупил сценическое имя Ильяны, чтобы она навсегда закрыла рот и больше никогда не причинила тебе вреда.

— Как благородно! — всхлипываю.

— Наташ, — подается вперед.

— Что, Наташ? Не подходи!... — взрываюсь, отворачиваясь. — Чего ты ждешь от меня?... Что я поаплодирую тому, что это было лишь однажды и ты в нее не кончил, Ром?... Какой ты, молодец! «Я передумала разводиться!».

В отражении вижу высокую фигуру.

Рома растерянно прячет руки в карманах брюк. Лицо становится непроницаемым.

— Развода не будет, — холодно мне сообщает.

— Да пошел ты, — разворачиваюсь, и, схватив со столика прозрачную вазу, без раздумий кидаю в него.

Он ловко уворачивается, а тонкое стекло попадает прямо в стену и бьется вдребезги, осыпаясь на пол с грохотом.

— Уймись, сказал. Развода не будет. Я тебе его не дам. Тебе придется простить меня. Чтобы этого твоего… — кивает на дверь. — Я больше не видел. Поняла?

— Пошел ты, — повторяю шепотом. — Я тебя ненавижу. Ты меня никогда не любил…

Он забирает свой пиджак и мрачно осматривает мое тело, начиная с лица. Плечи, ложбинку между грудями, чуть дольше зависает на животе. Хмурится. Догадался?...

Нет, пожалуйста.

— Это не правда, — с сожалением произносит. — Всегда любил. Ты знаешь.

— Вот не надо! Больше не ври, Ром!... — истерично смеюсь, стараясь сохранить самообладание. — Ты так сильно меня любил, что трахнул другую!...

Его туфли проходятся по полу с жутким звуком битого стекла.

— Я сожалею, что мы оказались в этой ситуации… Я попросил прощения, Наташ.

— Засунь его себе…

Предупреждающий взгляд касается моего лица.

— Сам знаешь куда… Ты никого, кроме себя, не любишь, Ром. Я тебя любила, а ты просто позволял это делать…

Березовский выглядит разбитым, как то самое стекло на полу, но мне хочется его добить. Не знаю, соизмеримы ли чувства изменщика и той, кому изменили? На мой взгляд, сравнивать их глупо и кощунственно.

— Позволял мне любить гения!... — шепчу ему в спину.

— Может, не так уж сильно ты меня и любила, Наташ, если оттого, что по нелепой случайности мой хуй побывал в другой, ты решила все разрушить…

— Что?... — с ужасом выкрикиваю, но не успеваю ответить. Он выходит из номера.

Глава 12. Роман

— Я знаком с механизмом взаимодействия с благотворительными фондами, — проговаривает Павлов, шурша бумагами, — Это не первый наш опыт.

— Я знаю.

— Три года назад, — вновь пускается в пространные рассуждения, — Мы спонсировали сразу две благотворительные программы: помощь оказавшимся в трудной жизненной ситуации женщинам и больным детям и даже получили премию «Почетный благотворитель детского фонда».

— Я в курсе, Олег Станиславович, — перебиваю, не сдержавшись, потому что этот хер, очевидно, сюда поболтать пришел и самостоятельно свой треп не остановит.

Тут же жалею о резкости и изображаю вежливую улыбку. Нельзя так с хозяином «Строй Индастриаз», но я на последнем издыхании. Моё нутро медленно прокручивается через мясорубку. Ещё минута, и начну харкать кровью на лежащие передо мной договоры.

Степанов сообщил, что сегодня Наташа подала на развод.

Я физически не в состоянии думать о чем-то другом. Только о ее заявлении и о том, что случилось на форуме. Блядь, неужели она с ним спит?...

Почувствовав очередную волну удушающей ревности, стискиваю челюсти до хруста. Я трижды умер с тех пор, как увидел их в номере, и всё ещё не уверен, что не по-настоящему. Понятия не имею, как с этим жить.

— Формат спонсирования отдельных благотворительных программ нам подходит оптимально, — важно сообщает Павлов, словно прямо сейчас Америку открывает.

Он же не думает, что я не потрудился выяснить, с кем собираюсь иметь дело до того, как пригласил его на личную встречу?

Мой юрист скашивает на меня чуть раздраженный взгляд, а затем демонстративно смотрит на циферблат наручных часов.

— Мы подготовим и отправим вам проекты всех запланированных на следующий год программ, — обещаю, закрывая папку и тем самым заявляя о завершении нашей беседы.

Старик и два его помощника, наконец, встают и берут курс на выход. Я следую за ними, на ходу вынимая из кармана подавший признаки жизни телефон.

— Впервые имею дело с таким молодым учредителем фонда, — оборачивается Павлов через плечо.

Усмехается, но вроде по-доброму.

— Все когда-то бывает впервые, — бормочу, открывая сообщение от Славы.

Скользнувшая вдоль позвоночного столба ледяная струйка сотрясает все тело.

«Она там живет»

Эти три слова разбивают сознание. Качнувшись, врастаю ногами в пол.

Павлов, остановившись на пороге приемной, чтобы надеть пальто, продолжает монотонно бубнить, а я не улавливаю смысла — в моей голове ядерный взрыв.

Что значит, там живет?... Что это, мать твою, значит?!

Разодранная в мясо сердечная мышца дергается в конвульсиях. В глазах плывет.

— Всего доброго, — хриплю, поворачиваясь спиной к будущим партнерам. Вваливаюсь в кабинет и с трудом дохожу до стоящего у стены дивана.

В приоткрытую дверь заглядывает Ульяна.

— Можно убирать?

— Выйди.

Она тут же исчезает, а я звоню Вячеславу. Длинные гудки наматывают нервы на кулак.

— Это точно? — спрашиваю, едва он принимает вызов, — Ты уверен?

— Думаю, так и есть...

— Думаешь?! — рявкаю, не сдержавшись, — Мне факты нужны, Слава!

— Она вышла из подъезда в пол девятого утра и вернулась в три. В ее руках была сумка из супермаркета, — отвечает сдержанно.

— Сука...

— Завтра продолжать наблюдение?

— Да. Завтра тоже...

Не знаю, на хрена мне это нужно, потому что и так ясно, что Наташа живет