Криптонит - лебрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что ты со своими женихами! У меня что, других дел не может быть? — грубо вскричала я, будучи на нервах после завтрака. Гена поднял руки вверх, не переставая улыбаться.
— Маленькая госпожа, не злитесь. Садитесь на трон.
Он раздражал меня, потому что никогда на меня не злился и не кричал, как другие. Я бесилась с того, что меня пасли, как маленькую козочку.
И даже подумать не могла, как буду скучать по этому — до рези в глазах.
— Буду злиться, — пробурчала я, а потом вспомнила насмешку Александра Ильича и нахмурилась. — Я сама дойду.
Гена в притворном ужасе схватился за сердце.
— Это что, Гену пора увольнять? Гена больше не нужен Юль-Валерьевне?
Я фыркнула, всё-таки садясь в машину и громко хлопая дверью. Там звучал привычный мне с детства шансон и пахло крепкими дешёвыми сигаретами. Я незаметно украла пару штучек из пачки «Космос» для себя и Веры, потому что у нас закончились Мальборо.
Он всё это видел, конечно же. Но никогда меня не сдавал.
Я угрюмо пялилась в окно под Виктора Круга.
— Залезь в бардак, Юль-Валерьевна, — весело сказал Гена и подмигнул. Я всё ещё пыталась делать вид, что я взрослая и устрашающая, но губы накрыла непрошеная улыбка. В детстве он прятал для меня там подарочки. Я достала огромный кекс в целлофановом пакетике и широко улыбнулась водителю. Я обожала эти кексы — их пекла его жена, которая любила подкармливать меня через дядь Гену. — На голодный желудок всегда хочется прирезать кого-нибудь, понимаю. Да и худая ты больно стала, Юль. Ирка тебя совсем замучила с папашей?
— Угу. Но она права, — я грустно отложила кекс. — Я пожирела. На два кг.
— Да у тебя только глазищи и видно! Не придумывай, ешь, бля! С собой хоть возьми.
Его глаза нашли меня как точечный выстрел снайпера — они выстрелили в меня смехом на парковке, когда я выходила из машины Гены, а он из своей. Они выстрелили издёвкой, и я втянула голову в плечи.
Дёрнула руками, чуть не уронив сумку.
Словно эта общая шутка была абсолютно недопустима. Непростительна. Это приводило меня в ужас.
— Это твой жених? — заговорщицки прошептал Гена из машины, и я тут же захлопнула дверь, в панике глянув на него.
— Юдина, — кивнул он мне, снова становясь роботом. — Возьми ключ от кабинета. Мне нужно зайти по делам.
— Хорошо, — прошелестела я, не глядя на него.
Без него в кабинете дышалось так… легко. И так неправильно. Я бросила пальто и сумку на первую парту, и взгляд мой тут же наткнулся на одинокий несчастный кактус.
Это было абсолютно бессовестно — заставлять бедное растение так страдать. Как он издевался над нами, надо мной, так и над ним.
Я подошла к подоконнику и уставилась на него. Что вообще нужно кактусам? Неуклюже повернула его к солнцу. Полила водой из своей бутылки, осторожно пройдясь пальцами по сухим иголкам. И как раз в этот момент открылась дверь.
— Что ты прицепилась к этому кактусу? — раздражённо спросил он с порога.
— Он выживет здесь в мороз? — задумчиво спросила я, даже не обратив внимания на его появление.
— Ну вроде несколько лет живёт нормально, — процедил он. — Мы начнём консультацию или нет?
Я подошла к столу. Но не смогла промолчать — оно царапало моё горло, как иголками кактуса.
Это и было похоже на выросший кактус в моей груди.
— Надеюсь, вы не возражаете против такого расстояния? — и зло посмотрела на него исподлобья. И тут же опустила взгляд. Вот и весь мой скверный характер, о котором так много говорила Ира. Мне будто выдрали все мои когти. Я терпеть не могла это бессилие.
— Мне вообще плевать, Юдина, где ты сядешь.
Ну конечно. Я высоко подняла подбородок, чувствуя на себе его взгляд, пытавшийся меня ужалить. Во мне было дикое непонимание, почему, откуда оно так жжётся, но я не собиралась сидеть и плакать, потому что он меня недолюбливает.
Пошёл он к чёрту. Надеюсь, ему колет глаза моя яркая помада.
Он не хотел иметь со мной ничего общего — я тоже не хотела его видеть.
Так мы и смотрели друг на друга — со скрытой враждебностью.
— Если ты ещё раз отвлечёшься, я…
И надо было именно в этот момент самолёту пролететь по нашему небу. Конечно, я повернула голову, и все его слова сжевал шум.
А когда я повернулась обратно, он уже смотрел на меня со злобой.
— Ты какое-то бедствие, Юдина, — это прозвучало как оскорбление. И во мне резко пропало желание противоречить — остался только уязвлённый взгляд несчастного забитого животного. Я вздрогнула, и он растерянно моргнул.
— Извините, не хотела.
Почему я так его раздражаю?
Я поправила прядь, выпавшую из пучка, и его взгляд спустился с волос к моей шее, когда он забирал у меня из рук распечатанные листки.
Он ничего не сказал. Зато высказал по поводу моего отвратительного почерка — но я чувствовала, дело почему-то не в этом.
* * *
Мне нужно было увидеть его сегодня ещё один раз. Ещё один мучительный раз — когда должна была быть контрольная. Без взглядов на него, только в листок с заданиями.
Я кинула на него лишь один неловкий взгляд, надеясь, что он на меня не смотрит, но он смотрел. С ожиданием. Кивнул на задания — делай, мол, не отвлекайся. Со знакомой издёвкой.
О боже. Проклятая школьная термодинамика, которой я совсем не уделяла времени. Устремлялась сразу к чему-то более сложному и страшному. Чем больше я на них смотрела, тем больше хотела расплакаться от своей тупости.
Одноклассники пытались списать, но он пресекал это, даже особо не следя за обстановкой в классе. Не убирая глаз с книги, он спокойным голосом говорил: «Красильникова, два, можешь даже не пытаться», или «Котелкин, телефон и работу на стол и на выход».
Я не пыталась. Я пыхтела, краснела и беспомощно смотрела в потолок.
И наткнулась на его взгляд. Он наблюдал за мной.
А потом встал с места и неторопливо направился ко мне, не контролируя, конечно же, свою грацию. Я зашевелилась, испугавшись, что забыла какие-то шпаргалки или оставила учебник открытым на парте.
Но он лишь склонился ко мне, глядя на задание и на моё решение. В животе
