Стихийная работа - Валерия Глазунова

Чародей прикоснулся к клубящейся совсем рядом синеве и отдернул руку, вспышкой почувствовав снова все то, что недавно так его напугало. Туман, пока еще неуправляемый, инстинктивно искал себе сознание, если у него вообще могли быть инстинкты, и хотел присвоить Люнино. Не вышло, но ведь он попытается снова. Значит, надо ему управление придумать… мозги, хотя бы.

Провозился Люна почти час. Первый вариант вышел неудачным: в кастрюле обнаружился почти идеальный шар с надписью «мозг» и без единой извилины. Дальше пошло лучше, и через сорок пять минут в кастрюле обретался вполне удачный функционирующий мозг тумана, разумеется, полностью подвластный Люне. Воскресли былые мечты и желания, включая бессменный голод, но главенствовало совсем другое – месть. Тем, кто отказал ему в ученичестве (зачем теперь учиться?), кто посадил под постылый домашний арест без еды (благо, в пещере был водопровод), да всем, кому не посчастливилось когда-то ему помешать. Все они еще узнают… Люна не стал додумывать, что именно узнают гипотетические они, и отдал туману первый приказ. Всему туману, всей многокилометровой клубящейся массе, растянувшейся вдоль побережья.

Все они узнают… Люна даже пожалел, что мышь из холодильника так рано сдалась. Она не увидит триумфа своего бывшего соседа.

4.

Вэйланна и Ко.

Благими намерениями хорошую дорогу не вымостишь.

Укладчик желтых кирпичей.

Вторая Бесконтрольная утюжила несчастный Гермитар. Хотя, какая же она Бесконтрольная, если даже захудалый полумертвый от голода чародей смог ею управлять? Когда я сам только появился, возникла та же проблема: Силе для воплощения нужно сознание или хотя бы его образец, но получен он может быть только добровольно. Так уж мы устроены. Правда, мне тогда повезло: полусумасшедшая ученица Белого Волшебника безвозмездно пожертвовала Черному Огню всю свою личность с телом вместе. «Новорожденный» Огонь все это усвоил, и получился я.

С Туманом же случилось то, чего я успешно избежал: сознание ему не отдали. Не отдали – ладно, он сложил бы нечто похожее по запомненному образцу или нашел другого, более сговорчивого донора, но его и не отпустили, сохранив связь между ним и сознанием-образцом. Короче говоря, Туман влип по самые уши, если б они у него были.

И ладно бы влип только он сам, но ведь его использовали для нападения, а это уже чревато… Сначала Гермитар, потом ближайшая Лорали, а там и до моего Аджалейн доберутся! Прямо хоть иди спасай собрата.

Примерно так я рассуждал, сидя на камушке у входа в нашу пещеру и глядя в сторону границы, где плясал столб синевы. Пещера осталась «нашей», потому что после того, как туман ожил и встал на тропу войны, все её обитатели передумали возвращаться на пути своя. Всем стало интересно, чем дело кончится. На тот момент Галата пропадала где-то вместе с моим взятым без спросу антигравом, а Джо бродили по лесу, развлекаясь прицельной пальбой по камням и шишкам и споря, чья очередь целиться. Кинт тоже где-то пропадал, но не весь, а одним сознанием, оставив мне тело на хранение. Я же сидел на камушке, смотрел, что делает туман, приглядывал за Кинтовой материальной оболочкой, норовившей убрести от пещеры и свалиться со склона горы, и ждал развития событий. Надо сказать, ждать долго не пришлось.

- Помогите! – донеслось с неба. Чуть пониже ближайшего облака Галата, опоясанная украденным антигравом, удирала от маленького синего смерчика. Маленького-маленького, от силы метров десять высотой. Она нырнула вниз, к земле, расстояние между смерчем и его добычей резко сократилось, и достигшая пещеры Галата исчезла в воронке. А я не нашел ничего лучше, чем схватить её за руку, чтобы выдернуть из туманной круговерти. Разумеется, результат был обратный: нас с Галатой со всеми предосторожностями (ценный груз, не кантовать, хрупкое) доставили пред очи повелителя Тумана Люны.

Через несколько часов Кинт вышел из транса и очень удивился, не обнаружив меня на месте. Телепатически связаться со мной тоже не вышло – зловредный туман генерировал помехи в виде ужасно липучей песни, от которой мы с Кинтом еще долго не могли отвязаться.

«Какое все зеленое, какое все красивое…» - напевал себе поднос Сценарист Вселенной, разыскивая в лесу близнецов.

5.

Люна.

Буду пыль глотать, буду в землю нырять,

И на все вопросы отвечать «Всегда живой!»

Песня.

Третий день Люна жил в отвоеванном туманом замке, но это не мешало ему пребывать в неизменной печали. Не то, чтобы черной, но легкая тоска преследовала его неотступно, какое-то ощущение бесполезности последних событий, предчувствие, что туман попал к нему случайно, неправильно, а значит, ненадолго.

Даже первые пленники, доставленные туманом пару часов назад, Люну не порадовали. Скандальная мышиная красавица, осмелившаяся часом раньше явиться с какими-то претензиями и ни за что ни про что обозвать чародея тираном, валялась в глубоком обмороке, а прихваченный туманом за компанию маг оказался столь силен, что Люна едва не отпустил его восвояси вместе с туманом, нечаянно встретившись с ним взглядом.

Люна приказал туману позаботиться о том, чтобы пленники не сбежали, и забыл о них, радостно прослушав доклад о падении Гермитара и добровольной сдаче соседней Лорали. Началась подготовка к присяге новоявленному правителю. Вспомнилась пойманная парочка через несколько часов, и Люна пошел проведать, как туман с ними управился. Что с ними делать, он пока не придумал.

Судя по звукам, доносившимся из-за приоткрытой двери, мышь не на жизнь, а на смерть сражалась с парой десятков тарелок. Люна открыл дверь чуть шире и тут же отпрянул: откуда-то сверху спикировала вполне опознанная, но временно летающая тарелка из древнего фарфорового сервиза. Чародей исхитрился поймать антиквариат, аккуратно поставил на пол возле двери и постучал по косяку. В комнате воцарилась тишина.

Галата сидела на кровати в окружении осколков сервиза на тридцать шесть персон. Туман справедливо счел ее безопасной и предоставил комнату в башне почти в полное распоряжение, приковав мышь за ногу к батарее тонкой длинной цепью. Освободиться субтильная аристократка не смогла, а за порядком следить Люна туману не заказывал. В итоге Галата добралась до шкафа с посудой прежних владельцев замка, а на портрете неведомого Люне генерала появились шикарные, не без таланта нарисованные черные усы. Люну мышь, метр тридцать с каблуками и ушами, боялась и на всякий случай отодвинулась подальше, вооружившись чудом уцелевшей тарелкой. Повелитель тумана тяжело вздохнул, глядя на произошедшее разорение, забрал тарелку, вернул в шкаф и вышел, притворив за собой дверь. За его спиной раздался звон, ознаменовавший кончину последнего предмета из сервиза. Предпоследний Люна нечаянно раздавил перед дверью секунду назад.